хоровод, это было танго смерти…
Диверсантов, рейнджеров, коммандос учат убивать всеми доступными и самыми эффективными способами. Поэтому даже заклятые враги пользуются одними и теми же приемами и уловками. А победить в подобной рукопашной сможет только более ловкий, более выносливый и более удачливый.
Два бойца спецназа встретились на небольшом пятачке, сжимая в руках холодную сталь ножей, рядом с огромной мощности боезарядом, способным стереть с лица земли европейское государство средней величины. Но сейчас им было не до этого, их не интересовало все оружие мира. Каждый из них наносил удары своим ножом, целясь во врага, одновременно парируя его удары, уклонялся от остро отточенной стали и снова контратаковал. Противники дрались не на жизнь, а на смерть, как будто в них вселились души всех бойцов двух канувших в Лету великих империй.
Зияд Хашаба в очередной раз рванулся в атаку, его противник, вымотанный длительным переходом по горам, кровопролитным боем и изматывающим марш-броском вверх, заметно устал. Победить Волин мог, только быстрее закончив этот спарринг смерти. Турок тоже это понимал. Перехватив нож лезвием вперед, он решил сделать то, чему его долго учили в Форт Брегге инструкторы 'зеленых беретов'. Удар ножом в плечо, чтобы ошеломить врага, а потом добить в живот или горло. В горло надежнее, оно ничем не защищенное.
Игорь разгадал маневр турка, в последний момент он успел развернуть корпус к летящему в левое плечо клинку и бросить свой нож наперехват.
Снова сталь на сталь, широкое толстое лезвие 'Пионерского', выкованное из поршня двигателя, уступило оружейной стали 'Ка-Бара'. Со стеклянным звоном лезвие ножа обломалось. Волин сделал единственное, что можно было предпринять в этом положении: кулак с зажатой в нем рукояткой сломанного ножа, гарду которой можно было использовать как кастет, выбросил в лицо врага. Хашаба успел этот удар заблокировать и тут же с разворота ударил морпеха ногой в грудь. Подошва тяжелого ботинка отшвырнула Волина к стене, прямо на труп Турпала Габилова. Игорь почувствовал, что силы стремительно покидают его. Тяжело дыша, он попытался опереться о пол, как вдруг его правая рука коснулась рукоятки кинжала, находящегося в дорогих инкрустированных ножнах на поясе убитого чеченца…
'Пора кончать', — промелькнула торжествующая мысль в голове Зияда при виде тщетных потуг подняться сбитого с ног русского спецназовца. Как тигр, он в один прыжок оказался возле Волина, коленом надавил ему на грудь и, взмахнув рукой, обрушил нож, целясь подполковнику в шею. Игорь успел выставить перед собой лишь раскрытую ладонь. Клинок пробил руку, как листок бумаги, но стальная пластина гарды застряла в кисти. До горла русского оставалось несколько сантиметров, Зияд попытался надавить, но внезапно в его груди вспыхнуло адское пламя. Турок отпрянул от своей жертвы, и последнее, что он с ужасом увидел, это торчащую в боку резную рукоятку кавказского кинжала…
Обоюдоострое лезвие кинжала легко распороло кевлар и прошло между пластинами титана, после чего, скользнув между ребер, распороло сердце турка.
— Вот так-то, — пробормотал Волин. Стиснув зубы, он. вытащил из своей ладони 'Ка-Бар', на зазубринах остались частицы кости и кровавых волокон. Ладонь была практически разрублена пополам, из раны обильно потекла кровь. Брезгливо отшвырнув американский нож, Игорь со стоном попытался пошевелить пальцами. Было больно сгибать только большой палец, остальные были как чужие.
Правой рукой Волин вытащил из ножен притороченный к голенищу ботинка нож разведчика, потом разрезал ремень на убитом чеченце и попытался сделать из него жгут на запястье. Кожа оказалась жесткой, как пластмасса, одной рукой у Игоря ничего не вышло. Пришлось содрать с головы покойного зеленую повязку смертника, свернуть в жгут и зубами перетянуть кисть. Немного переждав вспышку боли в раненой руке, подполковник прямо через одежду вколол себе два шприц-тюбика промедола. После инъекции обезболивающегс стало немного полегче, Игорь облизнул пересохшие губы, поднял с пола инкрустированные ножны, после чего едва ли не ползком добрался до раскинувшего руки и ноги Зияда, выдернул из его бока кинжал и, вытерев его об одежду убитого, сунул в ножны и спрятал кинжал под бронежилет. Сейчас Волин действовал почти бессознательно, по наитию, так его предки кубанские казаки (потомки запорожских) забирали трофеи у поверженных абреков.
Усталость прижала морпеха к бетонному полу, Игорь снова облизал губы, его невидящий взгляд был прикован к кузову 'Хаммера', где была уложена боеголовка.
— Черт, где же эта 'Альфа', омега, мать ее, — тихо бормотал под нос подполковник. Военный до мозга костей, он вдруг понял, что идеальный план, составленный в секретных недрах Генштаба, начал трещать по всем швам. Только для него, морпеха, это ничего не меняло, солдат в окопе, как бы ни ошиблись генералы, должен сражаться до конца, ибо приказ никто не отменял.
'С автоматом одной рукой мне не совладать', — глядя на валяющийся в стороне 'АО-38', объективно оценил свое состояние Волин. Расстегнув кобуру, он вытащил длинноствольный и массивный 'стечкин'. Перевел пистолет в режим автоматического огня и приготовился стоять до конца.
Неожиданно одна из боковых дверей распахнулась, и в лабораторию метнулся темный силуэт. Диверсант рефлекторно вскинул оружие…
Двенадцатимиллиметровая граната, попав боевику в живот, пополам разорвала его, разбросав по стенке окровавленные внутренности. Чеченец был еще жив и мог это видеть собственными глазами, он умирал с ужасом, застывшим в стекленеющих зрачках, думая о том, в каком виде он предстанет перед Аллахом. Это был последний из дежурного взвода.
Старшина Франчук деловито отстегнул от своего двуствольного автомата пустые магазины и с горечью пробормотал:
— Поиздержался я, гранаты закончились, патроны тоже. Взгляд старшины остановился на трупе боевика. При взрыве с него сорвало разгрузочный жилет, и сквозь рваную ткань выглядывали оранжевые пластиковые магазины, набитые патронами с блестящими остро отточенными пулями.
Что простой рабочий инструмент войны 'АК-74', что навороченный стрелково-гранатометный комплекс 'АО-38', патроны к ним подходят одни и те же Старшина, долго не раздумывая, наклонился, вытащил из подсумков два оставшихся неиспользованных магазина. Один вставил в автомат, другой сунул в свой подсумок. Только после этого Франчук огляделся по сторонам. Комната, куда он загнал последнего боевика, оказалась штабным помещением. В центре стол с картой всего Кавказа, исчерченной разноцветными стрелками. На стене ичкерийский флаг с волчьим силуэтом, над флагом портрет Дудаева в черной рамке, чуть поодаль еще один письменный стол, заставленный различной оргтехникой, среди которой особо выделялся черный ящик с изогнутой трубкой и встроенным факсом.
Едва взгляд старшины скользнул по этому аппарату, как он зазвонил. От неожиданности Франчук даже дернулся, потом зло сплюнул:
— Тьфу ты, напасть, — и решительно снял трубку.
— Да, слушаю.
— Расул, что за шутки? — донесся из динамика мужской голос с легким акцентом. — Позови Мусу.
— Какие на хрен шутки, — взорвался бранью морской пехотинец. — И Расула, и Мусула, мы их всех кончили и до тебя, козел вонючий, доберемся. — Из динамика телефона раздались короткие гудки отбоя.
Физиономия старшины скривилась в злой ухмылке. Отшвырнув трубку, он зашагал к выходу. Остановившись в дверях, поднял одной рукой автомат и, не целясь, дал очередь по оргтехнике…
Смуглолицый (то ли алжирец, то ли ливанец) гарсон поставил на столик заказ — маленькую фарфоровую чашечку с густым ароматным кофе по-турецки и пузатый бокал с темно-коричневым и не менее ароматным коньяком. Поклонившись, безмолвно удалился.
Погрев немного в ладонях бокал, Руслан Курбаев сделал небольшой глоток, на мгновение задержал напиток на кончике языка, чтобы оценить его букет.
Не ради теплого утра ичкерийский разведчик выбрался из своей уютной квартиры и смаковал 'Наполеон' десятилетней выдержки в летнем кафе на набережной Сены. Сегодня у Руслана была назначена встреча с английским журналистом Станиславом Буллом, нужно было готовить общественное мнение к предстоящей акции.
Коньяк был действительно хорошим, выдержанным. Поставив на столик бокал, чеченец взял чашку с
