Хардрейкера. Это было нечто вроде вызова. И если бы я не…

— И ты отреагировал просто великолепно! Ты совершенно застал нас врасплох. Конечно, мы ожидали чего-то подобного, но не настолько впечатляющего, иначе отошли бы подальше! Верно, Ванесса?

Он рассмеялся, но госпожа Соукрофт, которая только что вошла в комнату, даже не улыбнулась. Она опустилась на стул возле стола с крестом. Немного погодя Майкл с мистером Кливером тоже сели.

— Давай объясни ему, — сказала она.

— Я как раз собирался это сделать. Так вот, Майкл. — Мистер Кливер снова сделался серьезен. — Ты был совершенно прав относительно того, что мистер Хардрейкер приложил руку к этому маленькому инциденту, но дело совершенно не в том, что ты думаешь. На самом деле вы совершили это вместе, объединив ваши силы и его волю.

— Я использовал свою собственную энергию, чтобы отразить его! — возразил Майкл. — Он мною совсем не управлял!

— Управлял, управлял. А не то от нас с Ванессой остались бы только пятна гари на стенах той злосчастной гостиной. Мистер Хардрейкер отчасти защитил нас от неистовства твоего пламени. И более того — лишь благодаря его помощи ты сумел призвать такую силу.

Услышав это, Майкл насупился, и мистер Кливер добавил:

— Попробуй сделать это сейчас, если хочешь. Ты, конечно, сумеешь что-нибудь поджечь, но ничего настолько грандиозного, как тогда, не выйдет. Я вижу, тебя это огорчает, — напрасно. В тебе бурлит куда большая сила, чем во мне или в Ванессе, не говоря уже об остальных. Проблема лишь в том, что тебе пока не хватает воли, чтобы ею воспользоваться. А мистеру Хардрейкеру хватает. Ты просто вообразить не можешь, насколько у него могучая воля.

— Отчего же он тогда не применяет свои спецэффекты в одиночку? — осведомился Майкл.

Он тихо закипал: мысль о том, что этот жуткий старикашка попросту использовал его, была невыносима.

— А-а, этот вопрос затрагивает самый корень нашей проблемы. Это и твоя проблема, Майкл, так что постарайся выслушать меня спокойно.

Майкл глубоко вздохнул и поудобнее устроился на стуле.

— Все мы связаны между собой, — начал мистер Кливер, — потому что мы принадлежим дракону. Поначалу это делает нас счастливчиками, избранными, но в конце концов жизнь для нас превращается в подобие ада. Погляди на Джозефа Хардрейкера. Дракон призвал его еще подростком. В те времена, когда велосипеды были новомодной новинкой, а машин еще и не выдумали. Да-да, нашему Джозефу уже больше ста лет, и неизвестно, сколько он еще протянет таким живым мертвецом, прежде чем его сердце наконец перестанет биться. Он больше не двигается, не пьет и не ест — ему это не надо. Время для него уже ничего не значит, он уже весь выгорел, лишь единственный огонек неукротимой воли пылает в его мозгу. А хочешь ли знать отчего? Оттого, что Джозеф ушел туда, куда рано или поздно наши дары заведут нас всех.

— Мы становимся неподвижны, точно наш господин, — вставила Ванесса Соукрофт.

— Все наши дары — дары дракона. Это он дает нам свое зрение, свой полет, свое пламя и свою власть над умами людей. Мы можем использовать их в течение некоторого времени при условии, что остаемся в пределах нескольких миль от Уиррима. Если мы куда-то уезжаем, то быстро устаем. У нас болят глаза, боль терзает наши тела, и в конце концов мы умираем.

— Такое случилось с одним человеком двадцать лет тому назад, — снова вставила Ванесса ровным, бесстрастным тоном. — У меня самой тогда еще не было дара, но тот случай я хорошо помню. Он, должно быть, отчаялся, потому что сел на ночной экспресс в Стенбридже. Этот поезд идет без остановок до самого Лондона. Вскоре после отправления пассажиры услышали удары и стоны, доносящиеся из его купе. Его нашли на полу. Он лежал, скорчившись и прижав руки к глазам. А пару минут спустя, когда поезд отъехал еще дальше на восток, он скончался.

— А откуда вы знаете, что у него было зрение? — спросил Майкл.

— Джозеф его знал. Мы все знаем друг друга. Этот человек старел, ему было уже за пятьдесят, и он мало-помалу терял способность двигаться. Впереди его не ждало ничего, кроме бесконечной старости, и он попытался вырваться на волю. Но не вышло.

— Вы не сказали, почему Хардрейкер стал таким, как сейчас. Почему он… почему мы не можем умереть, как все остальные?

— Потому что с каждым днем мы все больше уподобляемся самому дракону, — объяснил мистер Кливер. — Мы вобрали в себя его дыхание, мы приняли его дары, и потому мы меняемся. А поскольку он с незапамятных времен лежит под землей, не нуждаясь ни в питье, ни в пище, ни в воздухе, ни в свете, мало-помалу и наши души становятся такими же. Силы оставляют нас, сперва понемногу, потом все быстрее и быстрее, пока наконец мы не уподобляемся дракону в его вечном безмолвном бдении, как некогда были подобны ему в величии и власти.

— И когда это произойдет, — снова заговорила Ванесса, — пути назад уже нет. Ты не можешь даже взять в руки нож, чтобы зарезаться: просто не хватает энергии. Только твой разум продолжает жить, заточенный в теле, зная о своем могуществе, но не в силах им воспользоваться.

— Большинство людей, — сказал мистер Кливер, — предпочитают покончить с собой заранее, прежде чем доживут до такого состояния.

— Или погибнуть от рук невежественных глупцов, — добавила Ванесса.

— Она имеет в виду тех, кто верит в байки про ведьм. Но это все в прошлом. В наше время остается только самоубийство.

— Но мистеру Хардрейкеру это не светит, — заметил Майкл.

— Да, это не для Джозефа. Видишь ли, Джозеф человек необычный. Он всегда был такой, быть может, потому, что, как и ты, получил дары в ранней юности. Судя по тому, что он нам рассказывал, Хардрейкер был упрям и непокладист и использовал свои дары неосмотрительно. Он питал особую приверженность к третьему дару и часто летал по ночам над пустынными долинами Уиррима. Разумеется, его вскоре заметили, пошли разговоры — так всегда бывает, когда кто-то использует третий дар под открытым небом. Начались неприятности, нашелся некий назойливый глупец, который непременно желал разузнать всю подноготную, и в конце концов Джозеф вынужден был заставить его умолкнуть. Для него это оказалось проще простого. Но это показывает, насколько осторожными нам следует быть, Майкл. Молодецкие забавы Джозефа подвергли его серьезному риску — и не только его, всех остальных тоже.

— И это аукается нам до сих пор, сто лет спустя, — подхватила Ванесса. — Расскажи ему про Уиллиса.

— Это совершенно не имеет значения, дорогая моя!

— Преподобный Обри другого мнения.

— И он тоже не имеет значения, Ванесса. Зачем забивать мальчику голову лишними сведениями?

Майкл почувствовал, что с ним обращаются как с младенцем.

— А при чем тут Том Обри? — осведомился он.

— Уиллис, тот самый назойливый выскочка, что сгорел и рассыпался прахом сто лет тому назад, к сожалению, успел кое-что разнюхать, и не только разнюхать, но еще и выпустить свои изыскания небольшим тиражом. В его книжонке идет речь о природе Уиррима и о том, что скрыто под горой. Боюсь, что наш преподобный прочитал эту книжку и ополчился против нас.

— Да он вечно лезет не в свои дела, придурок, — сердито бросил Майкл.

— Однако, как я уже сказал, все это в конечном счете не будет иметь значения. Так вот, возвращаюсь к Джозефу: он отказался цепляться за свои убывающие силы и оставался здесь до тех пор, пока его душа не впала в забытье и тело почти перестало функционировать. Он не желает мириться с неизбежным — и я тоже.

— Мы не желаем мириться, — поправила его Ванесса Соукрофт.

— А сколько нас всего? — спросил Майкл.

— Сейчас — всего пятеро. Ванесса, я, Пол, Джефф Пилат…

— Старик Пилат?! Не может быть!

— О, Джеффри всегда был себе на уме. Очень полезный человек. Он служит нашими глазами и