свершали свой круговорот? И вот теперь, не успел я вырваться на волю, как ты призываешь меня снова, не дав даже…

Тут я запнулся, заметив, что девица многозначительно притоптывает стройной ножкой по своему куску ткани.

— Кстати, а сколько времени я провел в заточении?

— Несколько часов. Только что полночь минула. А мы с тобой беседовали вчера под вечер.

Краснокожий демон вылупился на нее; пламя потухло.

— Вчера под вечер? То есть еще и суток не прошло?

— Ты вообще считать умеешь? Да, еще и суток не прошло. Да посмотри на меня! На мне та же самая одежда.

— Да, верно… — Я прокашлялся. — Ну, понимаешь, там, внутри, несколько теряешь счет времени… В общем, как я уже сказал, это было неприятно. — Я снова повысил голос: — И мне совсем не хочется, чтобы меня тут же вызывали снова — неважно, кто это сделал, ты или другой! Послушайся доброго совета: лучше отпусти меня восвояси!

— Не могу.

— Отпусти, а то пожалеешь! — рявкнул я. — Ты все равно не сумеешь долго удерживать меня. Ты же новичок, это сразу видно!

Глаза у девушки вспыхнули. Пламя из них не било, но было видно, что может дойти и до этого.

— Бартимеус Урукский! — вскричала она. — Знай, что у себя на родине я — адепт восемнадцатого уровня посвящения храма Мариба! Знай, что не кто иной, как я, призвала демоницу Зуфру и, подгоняя ее вервием, заставила за одну ночь вырыть водохранилище в Дамаре! Знай также, что я подчинила своей воле двенадцать дюжин демонов и девять из них швырнула в бездонную пропасть! — Она откинула со лба прядь волос и мрачно улыбнулась. — А главное, что тебе следует знать: что теперь я — твоя хозяйка!

Краснокожий демон разразился кудахчущим хохотом.

— Неплохая попытка, — сказал я. — Есть только три «но». Во-первых, твой «восемнадцатый уровень посвящения» мне ни фига не говорит. Откуда я знаю, может, это означает, что тебе наконец доверили чистить сортиры!

Девочка негодующе пискнула, но я не обратил на это внимания.

— Во-вторых, — продолжал я, — следи за своим тоном. Ты ведь хотела, чтобы это звучало грозно и внушительно? Ну, извини. Получилось сдавленно и испуганно. А в-третьих, все это явно чистый вздор! Ты еле-еле выговорила Первое Предписание,[74] не запутавшись в собственном языке. В какой-то момент я подумал было, что ты вот-вот наложишь узы на себя самое, так неуверенно ты говорила. Посмотрим правде в глаза: все это брехня.

Носик девочки заострился и побелел.

— Неправда!

— Правда-правда!

— Нет!!!

— Ну, скажи это еще тоном выше, и ты разобьешь вон ту славную вазочку! — Я скрестил на труди чешуйчатые руки и бросил на нее свирепый взгляд. — Кстати, ты только что лишний раз подтвердила правоту. Как ты думаешь, много ли настоящих волшебников опустились бы до подобной перебранки? Они давно бы шарахнули меня чем-то вроде Темного Очищения, и дело с концом.

Девушка уставилась на меня, бледная как смерть.

— А, так ты даже не знаешь, что такое Темное Очищение? — ухмыльнулся я.

Она тяжело вздохнула.

— Нет. Зато я знаю вот это!

Она стиснула в руке серебряный солнечный диск, который носила на шее, и что-то пробормотала себе под нос. Я снова с трудом разобрал слова — это было нечто вроде Оберега, [75] каким деревенская ведьма осаживает обнаглевшего беса. Тем не менее что-то черное заклубилось в воздухе, вздыбилось и ринулось в сторону моего круга.

Я вскинул руку, чтобы отразить удар, и выкрикнул ее имя:

— Кирина![76]

Черные осколки силы пронизали вскинутую руку и вонзились в мою сущность вихрем острых булавок.

Они исчезли. Я угрюмо изучил проделанные во мне дыры.

— Так тебя, значит, не Кириной зовут? — спросил я.

— Нет. Кто может быть таким дураком, чтобы вот так запросто выдать свое настоящее имя? Верно, Бартимеус?

Девчонка была права.

— Ну и все равно, — сказал я, — в качестве наказания это никуда не годится. И опять же, ты чуть не сбилась. Давай попробуй еще раз!

— А в этом нет нужды. — Девушка откинула полы одежды и продемонстрировала мне три серебряных кинжала за поясом. — Если ты еще раз меня разозлишь, — сказала она, — я проткну тебя одним из этих кинжалов.

Ну да, это она может… Я был заперт в магическом круге и понимал, что мои возможности уворачиваться ограниченны. Но я только пожал плечами.

— Вот и последнее доказательство. Ты — нечто вроде наемного убийцы. Никакая ты не волшебница. А чтобы иметь дело со мной, нужен именно волшебник! — Мои зубы сверкнули в полумраке. — Своего последнего хозяина я убил, знаешь ли!

— Кого, Хабу? Того самого, который посадил тебя в бутылку? — Девушка грубо фыркнула. — А когда я оставила его внизу пьяным, мне казалось, что он вполне себе жив!

— Ну ладно, ладно, — проворчал я, — я имел в виду предпоследнего! Все равно, с точки зрения статистики такая судьба рано или поздно постигает сорок шесть процентов… — Тут я запнулся. — Погоди-ка! Так волшебник Хаба, значит, внизу? А где мы вообще?

— Во Дворце царя Соломона. А ты что, не узнаешь? Я-то думала, ты его знаешь вдоль и поперек — я тебя, собственно, поэтому и выпустила.

— Ну, я же не обязан знать тут каждую спальню.

И тут краснокожий демон внезапно замер, ощутив неприятную дрожь, нарастающее предчувствие, что, как бы плохо все ни было, вот-вот сделается гораздо хуже.

Я устремил на нее холодный, жесткий взгляд. Она ответила мне таким же ледяным взглядом.

— В последний раз говорю по-хорошему! — сказал я. — Спасибо, что выпустила меня из заточения. Теперь мы с тобой квиты. А сейчас произнеси заклинание Отсылания и отпусти меня.

— Я ведь тебя сковала, Бартимеус.

— Пока что — да. — Я потыкал ткань когтем на большом пальце. — Но я непременно найду лазейку! Много времени это не займет.

— Ну ладно, — сказала девушка, — но согласись, что, пока ты ее ищешь, ты у меня на службе. А значит, ты будешь делать, как я скажу, или попадешь в Бедственный Огонь. Это тоже много времени не займет.

— Ну да, конечно! Можно подумать, ты знаешь это заклинание!

— Хочешь убедиться лично?

Тут я, конечно, попался, потому что проверить было никак нельзя. Возможно, она действительно не знает этого заклятия — последний и верный оплот любого волшебника, — но может оказаться, что она его знает. А если она все-таки его знает, а я ее ослушаюсь, последствия для меня будут самые печальные.

Я решил сменить тему.

— А почему Хаба отдал бутылку тебе?

— Он мне ее не отдавал. Я ее украла.

Ну вот, пожалуйста. Как я и предчувствовал. Все становится гораздо хуже. В первую очередь (тут я подумал об ужасах подземелья волшебника) для самой девушки.

— Ну и дура же ты, — сказал я. — Воровать у него — плохая идея.

— Хаба меня не интересует.