— Потомственная идиотка, скорее. Прячься сюда — по-моему, кто-то идет!

Мы нырнули за ближайший пьедестал и укрылись в его тени, плотно прижавшись друг к другу. Девушка хмурилась — она ничего не чувствовала, но я ощущал колебания планов.

Они задрожали от внезапного напора. Кто-то вошел в зал с противоположного конца.

И именно в этот момент девица, чтоб ее, сочла нужным заговорить. Я торопливо зажал ей рот и яростно замахал рукой, призывая молчать. Мы припали к камню.

В течение нескольких мучительных мгновений ничего не происходило. Девчонке не сиделось; она слегка ворочалась под моей тяжелой рукой. Я молча указал наверх, на изразцовую стену — по ней медленно проплывал громадный силуэт: массивная, пухлая фигура с болтающимися конечностями и волочащимся следом рваным шлейфом… Девушка не то что застыла — закоченела: можно было бы приставить ее к стене, точно метлу. Мы стояли неподвижно, пока нежданный гость не убрался. Наконец он исчез, за все это время не издав ни единого звука.

— Что это было? — прошипела девушка, когда я ее отпустил.

— Судя по тому, как прогибались планы, скорее всего марид, — ответил я. — Слуга Хабы — тоже один из них. Вообще-то они встречаются довольно редко, но вот что бывает, когда имеешь дело с Кольцом Соломона: даже могущественнейшие существа идут по сиклю пара.[82] Рада теперь, что я не дал тебе заговорить?

Девушку передернуло.

— Хорошо, что я не видела эту тварь своими глазами!

— О, ты бы ничего особенного не увидела, — ответил я, — кроме очаровательного голубоглазого малютки раба, ковыляющего через зал. И ты бы все еще умилялась его очаровательным кудряшкам и пухлому подбородку, когда его копьевидный хвост вонзился бы тебе в глотку. Впрочем, сейчас некогда предаваться сладостным мечтам. Давай-ка… нет, постой.

В боковой арке посреди зала показался огонек. Он освещал невысокую прихрамывающую фигурку в белых одеждах. А за плечом у него бесформенным облаком парил…

— Назад!

И мы оба снова забились за пьедестал.

— Ну, что еще? — прошипела девушка. — Я-то думала, мы спокойно пройдем напрямик…

— Обычно тут все тихо. А сейчас народу — как на фиванском рынке. Там Соломонов визирь.

— Хирам? — Она нахмурилась. — У него была белая мышка…

— На высших планах это далеко не мышка, можешь мне поверить. Неудивительно, что он прихрамывает, с таким-то грузом на плече! Сиди тихо-тихо!

Шаги Хирама, в отличие от шагов марида, были слышны довольно отчетливо, и поначалу казалось, что они удаляются прочь. Я было вздохнул с облегчением, но тут вдруг услышал, как мышь тревожно пискнула и шаги остановились. Раздался влажный чавкающий звук, и мгновением позже по залу распространилась вонь тухлых яиц.

Я понял, что это означает. Фолиот Гезери!

— Ну? — Голос Хирама был отчетливо слышен — он стоял, должно быть, шагах в двадцати от того места, где мы прятались. — Что тебе надо, тварь?

— На пару слов, о великий Хирам! — сказал Гезери. Слова были почтительными, но его тон каким-то образом сводил весь эффект на нет. — Мой хозяин, великолепный Хаба, в последние несколько часов чувствовал себя не лучшим образом…

— Я видел его за ужином, — с отвращением ответил Хирам. — Он напился пьян!

— Ага, ну да, так вот, он только что очухался и обнаружил, что кое-что потерял. Маленькую такую бутылочку. Куда-то задевал и никак не может отыскать. Может, она свалилась со стола и ее вымели вместе с прочим мусором. Мы уж ее повсюду ищем и никак не можем найти. Очень таинственное исчезновение.

Хирам фыркнул:

— Его дар для Соломона? Не моя забота. Это тебе следовало бы за ним приглядывать, ведь ты же его раб. Тебе или этой его гнусной тени.

— Да нет, мы были у него в башне, прибирались после того, как… Ладно, это неважно. Слушай, — небрежно сказал Гезери (я представил себе, как он развалился на облаке, небрежно вертя хвостом, зажатым в лапе), — а эту арабскую девчонку ты не видел?

— Жрицу Кирину? Должно быть, она ушла к себе.

— К себе? Ага. А куда именно «к себе», не подскажешь? Понимаешь, Хаба думает…

— Нет, не подскажу!

И в зале снова послышались шаги Хирама. Видимо, он уходил от Гезери, говоря ему через плечо:

— Пусть Хаба сам разбирается со своими неприятностями завтра с утра. Тревожить гостей я ему не позволю!

— Да ты понимаешь, мы думаем, что…

Волшебник что-то буркнул, раздался воинственный писк мыши и пронзительный вопль Гезери.

— Ой! — верещал он. — Убери! Убери это! Все-все, ухожу!

Послышался знакомый хлопок, с которым исчезало сиреневое облачко. Шаги волшебника медленно стихали вдали.

Я хмуро уставился на девушку.

— Ну вот, все и выплыло! Теперь за нами охотится Хаба. Лучше поторопиться. Пусть нас убьет кто- нибудь другой, пока он не обнаружил, где ты.

К моему облегчению, никаких других демонических стражей в Вавилонском зале нам не встретилось, и мы благополучно добрались до другого его конца. После этого было уже не так сложно пробежать через Хеттскую комнату, миновать Шумерскую галерею, у Кельтского кабинета[83] свернуть налево и, не доходя до просторных (и хорошо охраняемых) Египетских залов, через небольшую арку выйти в южную колоннаду, опоясывающую сады.

— Хорошо! — выдохнул я. — Теперь остановимся и передохнем. Что ты скажешь об этом местечке?

За пределами галереи царила черная, непроглядная, таинственная ночь. Воздух был чист; ветерок все еще нес тепло из восточных пустынь. Я окинул взглядом звезды: судя по яркому Арктуру и угасающему Озирису, до рассвета оставалось часа четыре-пять.

Перед нами на север и на юг простирались сады. В них царила непроглядная тьма, если не считать рваных прямоугольников света, падающих из окон дворца на кусты и статуи, на фонтаны, пальмы и цветущие олеандры. Где-то на севере незримо возвышалась черная стена царской башни, удобно расположенной подле гарема, но отделенной от основной части дворца. К югу находилось большинство общественных зданий дворца, включая залы для аудиенций, флигели, где жили и работали слуги-люди, и чуть в стороне от прочих — сокровищница Соломона, набитая золотом.

Девушка огляделась.

— Вот это и есть сады? По-моему, тут довольно тихо.

— Вот видишь, как мало ты понимаешь? — сказал я. — От вас, людей, вообще толку мало. Знаешь, какая тут движуха на самом деле? Вон, видишь ту статую рядом с рододендронами? Так это ифрит. Если бы твоим глазам были доступны высшие планы, ты бы увидела… хотя, пожалуй, это и к лучшему, что тебе не видно, что он делает. Это один из командиров ночной стражи. Все часовые из этой части дворца периодически являются к нему с докладом; они приглядывают и друг за другом тоже, просто для верности. Еще я вижу пятерых… нет, шестерых джиннов, которые прячутся в кустах либо парят среди деревьев, и еще несколько крошечных существ, похожих на светлячков, и эти светлячки мне тоже очень не нравятся. Посреди вон той центральной дорожки установлена ловушка, приводящая в действие нечто малоприятное, а в небе над нами на пятом уровне парит огромный магический купол, перекрывающий все сады; любой дух, рискнувший пролететь сквозь него, вызовет тревогу. Так что в целом эта часть дворца неплохо охраняется.

— Ладно, поверю тебе на слово, — сказала девушка. — И как же нам через них пройти?

— А мы через них и не пойдем, — сказал я. — По крайней мере, пока. Надо чем-то отвлечь охрану. Думаю, я сумею это устроить, но сперва я хочу задать тебе один вопрос: зачем?