По крайней мере, кормили тут недурно. В течение некоторого времени Ашмира ни о чем не думала, кроме жареного мяса, винограда, медовых лепешек и густого красного вина. Шум зала окутывал ее; она чувствовала себя точно в роскошном коконе. Но наконец она, с легкой болью в животе и приятным туманом в голове, оторвалась от еды и огляделась по сторонам. Визирь был прав. В таком месте и впрямь нетрудно было забыть о том, с какой целью ты сюда приехал. Она подняла голову и, прищурившись, окинула взглядом огромную фигуру на троне, нарисованную на стене: на самом деле, может быть, Соломон именно этого и добивался!

— Ты только что приехала? — спросил сидящий рядом мужчина. Он ножом подцепил со своей тарелки кусочек глазированного мяса. — Добро пожаловать! Попробуй тушканчика!

Он говорил по-арабски, только акцент был странный.

— Благодарю, — сказала Ашмира, — только я уже сыта по горло. А ты здесь затем, чтобы увидеться с Соломоном?

— Ну да. Нам надо построить плотину повыше нашей деревни. По весне воды у нас довольно, но вся она утекает прочь, и летом случается засуха. Одно прикосновение к Кольцу — и готово. Тут нужно всего несколько ифритов или парочка маридов. — Он откусил кусок и принялся жевать. — А ты?

— Ну да, тоже что-то в этом роде.

— А в нашей долине нужно вырыть террасы, — вмешалась сидящая напротив женщина с блестящими, почти лихорадочными глазами. — Понимаешь, у нас слишком крутые склоны. Но его рабы без труда могут это сделать. Ему же не сложно.

— Понятно, — сказала Ашмира. — И давно ли ты ждешь?

— Пять недель! Но мое ожидание подходит к концу. Я буду одной из нескольких счастливчиков, которых примут на ближайшем совете!

— Ну да, мне тоже так говорили две недели тому назад, — угрюмо заметил другой мужчина.

— А я жду уже целый месяц — да нет, даже два! — прочавкал человек, сидящий рядом с Ашмирой. — Впрочем, кто я такой, чтобы жаловаться, когда меня так щедро потчуют?

— Ну да, некоторым-то все равно, — сказал угрюмый мужчина. — Но лично я ждать не могу. В землях хеттов вот-вот начнется голод, и помощь нам нужна прямо сейчас. Никак не пойму, отчего он не может просто взять и отправить своих демонов, чтобы помочь нам сегодня же, вместо того чтобы этак вот тянуть время. Я так думаю, что он просто слишком много времени развлекается!

— С женами, — добавил первый.

— Ничего, со временем он найдет время и для нас! — сказала женщина. Ее блестящие глаза сверкнули. — Жду не дождусь, когда увижу его!

— Так вы даже ни разу не видели Соломона?! — воскликнула Ашмира. — За все эти пять недель?!

— Увы, нет. Он ведь здесь не бывает. Он живет в своих покоях, там, наверху, за садами. Но в день ближайшего совета я его увижу, это точно! Мне говорили, что ты предстаешь перед ним, — но он, разумеется, восседает на троне, а трон стоит на возвышении, так что он будет не так уж близко, и все равно, все равно…

— А высокое ли это возвышение? — спросила Ашмира. Она умела метать кинжал точно в цель на сорок шагов.

— Ну, уж этого я не знаю. Скоро сама увидишь, милочка. Через месяц-другой…

После этого Ашмира больше не участвовала в разговоре. Она сидела молча, старательно улыбаясь, а изнутри ее терзало тупое лезвие ужаса. Она не может ждать два месяца! Она и месяца ждать не может! У нее есть два дня на то, чтобы добраться до царя. Да, она проникла во дворец, но это ничего не значит, если ей предстоит сидеть среди этих глупцов, сидеть и ждать. Она покачала головой, глядя на них и слушая, как они продолжают деловито обсуждать свои надежды и нужды. Как они слепы! Как поглощены своими мелочными целями! Они совершенно не сознают всей гнусности Соломона.

Она окинула гневным взглядом заполненный народом зал. Очевидно, царь не пытается править при помощи одного только страха: он переплетает его милосердными деяниями, чтобы люди о нем хорошо отзывались. Это все замечательно, но для нее важно то, что в результате он оказывается недосягаем. И это еще только полдела. Даже если ей каким-то чудом удастся попасть к нему на ближайшем совете, ей, судя по всему, не дадут даже приблизиться к царю. А это плохо. Надо подойти как можно ближе, чтобы ни он, ни его демоны не успели понять, что она задумала. Иначе шансы на успех слишком малы.

Нужно отыскать другой путь.

Голоса сидящих поблизости сотрапезников затихли, их руки зависли над тарелками.

У Ашмиры по спине поползли мурашки; она ощутила, что позади нее кто-то стоит.

Серые пальцы коснулись ее рукава, в затылок ей дохнули винными парами.

— А что это ты делаешь здесь? — осведомился волшебник Хаба.

На нем была элегантная, черная с серым туника и короткий серый плащ. Лицо у него раскраснелось от вина. Когда Хаба протянул руку Ашмире, она заметила, какие у него длинные ногти.

Девушка заставила себя улыбнуться.

— Визирь Хирам сказал мне, чтобы я…

— Визирь глупец, его место на виселице! Я тебя уже полчаса жду за почетным столом! Вставай, Кирина, идем со мной. Нет-нет, чашу оставь, тебе дадут другую. Ты будешь пировать вместе с волшебниками, а не с этим сбродом!

Сидящие вокруг люди уставились на нее.

— Ах, так у кого-то водятся знакомые при дворе! — сказала одна из женщин.

Ашмира встала, помахала им на прощание и следом за волшебником направилась через ряды столов к возвышению в конце зала. Здесь, за мраморным столом, который ломился от редкостных яств и у которого прислуживали несколько парящих в воздухе джиннов, сидело множество богато разодетых мужчин и женщин. Все они непонимающе уставились на нее. Все держались с той небрежной уверенностью, что приходит с властью; кое у кого на плечах сидели маленькие зверушки. В дальнем конце стола сидел Хирам; он, как и Хаба, и большинство прочих волшебников, успел изрядно набраться.

— Это наши Семнадцать, — сказал ей Хаба. — Точнее, то, что от них осталось: Иезекииль-то мертв. Давай садись рядом со мной, побеседуем, познакомимся поближе…

Глаза Хирама, который как раз прихлебывал из кубка, изумленно расширились, а его зеленоглазая мышь с отвращением наморщила нос.

— В чем дело, Хаба? Что это такое?

Остролицая женщина с длинными волосами, заплетенными в косу, насупилась:

— Это место Рувима!

— Бедный Рувим болен болотной лихорадкой, — возразил Хаба. — Он сидит у себя в башне и клянется, что вот-вот умрет.

— Туда ему и дорога! — буркнул низенький круглолицый человек. — Вечно сваливает свою работу на других! Так кто эта девушка, Хаба?

— Ее зовут Кирина, — сказал Хаба, беря свой кубок с вином и наполняя второй, для Ашмиры. — Она жрица из… из… вот не помню, откуда именно. Я ее сегодня спас на дороге в пустыне.

— Ах да, слышал, слышал, — сказал другой волшебник. — Так ты, значит, вернул себе расположение Соломона? Быстро ты управился!

Хаба кивнул.

— Неужто ты, Септимус, сомневался во мне? Разбойники истреблены, все, как было велено. Я официально сообщу об этом царю во время очередной аудиенции.

— А не мог бы ты взять меня с собой к царю? — спросила Ашмира. — Меня так раздражают эти проволочки!

Некоторые волшебники фыркнули. Хаба с улыбкой окинул их взглядом.

— Да, как видите, юной Кирине не терпится. Знали бы вы, чего мне стоит ее удержать! Милая моя