— В таком случае можешь вообще ни на что не рассчитывать.

Она пристально взглянула на него. Он выдержал ее взгляд, и Зу поняла, что говорит он абсолютно серьезно. Тогда она снова взяла рукопись.

— На роль Джан Векслер требуется 35-летняя актриса. Думаешь, у тебя получится?

— Сколько ты даешь мне времени?

— Месяц. Ну, максимум шесть недель.

Зу опустила глаза. Она была признательна Тиму за то, что тот не спросил о ее весе. И о линии рта — последствии перенесенного инсульта, — если заметил.

Зу вспомнила о предложении Марисоль съездить на воды.

— Хорошо, — ответила она. — Думаю, получится.

— Но сначала придется попробоваться.

— Что? Кинопробы?

— Ага.

— Господи, Тим, ты что?!

Он все так же серьезно посмотрел на нее. Серьезно, но с участием.

— Прошло много времени, Зу. Киногеничность — изменчивая штука…

Она снова коснулась кончиками пальцев угла рта. Значит, все-таки заметил?

— Возьми сценарий, Зу. Почитай. А там увидим.

Она поднялась, сунув рукопись в сумку.

— Я знала, что смогу рассчитывать на тебя, Тим.

Он тоже встал из-за стола.

— Звякни, как будешь готова. И еще… — Она обернулась уже у самой двери. — Ответь мне на один вопрос, пожалуйста. — У нее на мгновение захватило дыхание. — Твой сын… как его зовут?

— Скотт.

— Да, Скотт. Это правда, что он не от Уильяма?

Она судорожно вцепилась в ремешок сумки.

— Я позвоню, Тим, — проговорила она и вышла.

Мэг закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Она сидела скрестив ноги на маленькой циновке и чувствовала, как болезненно натянулись мышцы на внутренних сторонах бедер. Странно, ведь в последнее время она почти не пользовалась лимузином фирмы, предпочитая ходить пешком. Но, Боже, как больно!..

— О'кей, леди, еще один медленный и глубокий вдох… Зал наполнился многоголосым шипящим свистом.

— Выдох…

Шумное «Ффу-уу!»

В нос бил запах женского тела, смешанный с легким ароматом французских духов.

Бред какой-то! Мэг открыла глаза и оглядела обитый орехом гимнастический зал «Золотого минерального источника». В одном конце зала стоял накрытый кружевом рояль, в другом — ряд жестких, обитых бархатом викторианских стульев. Середина зала была застлана ковром ручной работы, на котором расположились десятка два женщин — у кого-то было больше избыточного веса, у кого-то меньше, кому-то уже сделали немало косметических операций, кому-то еще совсем не делали, — находившихся почти в состоянии транса. Так проходил дневной семинар «Стресс и я». Здесь была именно та публика, с которой Эйвери рекомендовал Мэг сойтись поближе. Чтобы некоторых из этих женщин потом можно было привести в фирму в качестве клиентов.

— Найдите свой центр, леди. А теперь медленно: вдох… выдох…

Мэг снова закрыла глаза. Интересно, как найти свой «центр»? Тридцать девять лет уже прожила на этом свете, но подобный вопрос еще ни разу не вставал перед нею. Может, это что-то врожденное, передающееся из поколения в поколение на генетическом уровне? Во всяком случае, в Гарварде Мэг этому никто не учил. Холодок пробежал у нее по спине. Господи, и зачем она сейчас вспомнила о Гарварде?!..

«ДЕВА АЙСБЕРГ КУПЕР ОТМАЗАЛА ОЧЕРЕДНОГО КЛИЕНТА».

С нее хватило бы и одного заголовка. Но под ним они еще поместили ту фотографию, которая была сделана шестнадцать лет назад и на которой Мэг была изображена с «профессором». Они сидели под деревом на Гарвард-сквер. И держались за руки.

Мэг попыталась сделать глубокий вдох, но в горле застрял комок. В статье, помещенной под тем заголовком и фотографией, «весьма сомнительная мораль» Мэг — известного, хоть и неуловимого адвоката по уголовным делам — сравнивалась с моральными качествами ее клиентов, о которых шла дурная слава. Но Мэг больше всего огорчила не статья, а та самая фотография. Ее появление шестнадцать лет назад изменило весь ход жизни Мэг, но сам скандал тогда вышел не столь громким. Им повезло, что все случилось именно шестнадцать лет назад. В то время Америка еще не знала Гэри Харта и Донны Райс. Фотография появилась в университетской стенгазете в ряду других, иллюстрирующих, как «студенты резвятся с преподавателями». К счастью, похоже, репортер, который сунул эту фотографию во вчерашнюю газету, так и не узнал, что человек, который на снимке держал Мэг за руку, был женат. И что позже он стал сенатором.

Но Эйвери было достаточно и самого материала. Он просто взбесился.

— Такая реклама нашей фирме не нужна! — кричал он. Седые брови его прыгали вверх-вниз, а лицо быстро багровело.

Мэг посчитала за лучшее ретироваться.

Она понимала, что ей нужно на время уехать из города. Да и Эйвери надо бы успокоить. Поэтому она, недолго думая, укрылась в «Золотом минеральном источнике». Мэг не хотелось дразнить желтую прессу исками о клевете. Она знала, что это только разожжет их любопытство и тогда они могут докопаться до всего… А толку лично для Мэг не будет никакого.

…Точно так же, как нет никакого толку от этих идиотских упражнений. Мэг расправила плечи. Когда в ее жизни появились все эти сложности? И почему они появились?

Она вновь открыла глаза. Рядом с ней пыхтела какая-то бледная дамочка с носом, похожим на птичий клюв. Бриллианты, поблескивающие на ее костлявых руках, были больше, чем двухкаратные сережки Мэг, которые она купила сама себе на последний день рождения. С другой стороны от Мэг сидела полная румяная женщина, тело которой сотрясалось от каждого вдоха и выдоха. Упражнения давались ей явно с большим напряжением. На ней тоже было много украшений, которые смотрелись нелепо в такой обстановке. Мэг была уверена в том, что эти леди драгоценности свои покупали не сами или по крайней мере не на свои деньги. Эти ничтожества стали тем, кем они стали, исключительно благодаря своим мужьям. У них есть все: чековые книжки с неограниченной суммой расхода, множество домов в разных уголках страны, личные шоферы и слуги, бездонные гардеробы, возможность в любой момент «развеяться» поездкой на роскошные минеральные курорты. Этим женщинам нет нужды заглядывать в свое прошлое и беспокоиться о будущем. От них никто ничего не требует. Сиди себе на циновке в гимнастическом зале: вдох-выдох, и больше никаких забот. Разве что поглядывать за своими наследниками — а то как бы не подкололи во сне.

Мэг почувствовала, как в груди начинает закипать ярость. Никому не дано права только брать блага от жизни, ничего не отдавая. Путешествия, покупки и устройство торжественных ленчей — за все это надо как-то расплачиваться.

Мэг легонько помассировала ложбинку под горлом, пытаясь ослабить внутреннее напряжение. Наблюдая вокруг себя весь этот бредовый фарс, она чувствовала, как в душе зарождается тоска по работе,