Швейцарией.

С момента зарождения поселению сопутствовал успех. Индейские племена, которых губернатор Альворадо называл «плохими индейцами», охотились и расставляли капканы для Саттера, бродячие франкоканадские трапперы располагались в его поселении, моряки, прибывавшие в Йерба-Буэну после двухлетнего изнурительного плавания, устав от цинги и морских приключений, прослышав о колонии Саттера, бежали с судов, чтобы, проделав путешествие вверх по реке, осесть в гостеприимной колонии; Октав Кусто, француз, ранее работавший у Вальехо, стал секретарем Саттера. Друзья-коммерсанты открыли Сатте- ру кредит для покупки припасов и инструментов для изготовления мебели и плугов.

Земля оказалась весьма плодородной, окрестности были богаты дичью, за счет которой пополнялись запасы свежего мяса. Дикий виноград рос в изобилии. Хотя расставленные на бобров капканы не вполне оправдывали надежды, у Саттера все-таки хватало шкур, чтобы покрывать в Йерба-Буэне текущие расходы. Страстно влюбленный в Сакраменто-Вэлли, он писал в Швейцарию жене и детям, которых не видел уже почти шесть лет: «Человек может превратить эти места в рай».

А теперь ему грозила утрата этого рая.

Теперь, весной 1840 года, когда оп строил планы возвести форт, который сделал бы его положение неуязвимым, когда он послал группу дровосеков миль на двадцать вверх по Американской реке, поручив им заготовку сосен для огромных стропил, когда он заставил индейцев изготовлять кирпич-сырец в количестве, достаточном для обнесе- ния четырехугольника в сто пятьдесят па пятьсот футов стенами высотой в восемнадцать и толщиной в три фута с бастионами по углам, на которых оп намеревался расставить пушки, с жилыми помещениями внутри форта, кузницей, лавками и складами, - именно теперь полковник Мариапо Вальехо получил от губернатора Альворадо приказ арестовать всех иностранцев и доставить их на судах в Монтерей, откуда их препроводят в Мехико в качестве политических арестантов.

Столько раз приходилось Саттеру сталкиваться с ие- удачами. Вся его жизнь вплоть до последнего времени была одной сплошной цепью неудач. 1 июля 1839 года, после пяти лет постоянного бродяжничества и скитаний, он наконец достиг того, что было для него землей обетованной. Добирался он до пее кружным путем: Кандерн, Бургдорф, Базель, Нью-Йорк, Цинциннати, Сан-Луис, Санта-Фе, Ванкувер, Гонолулу, Ситка и наконец Сакра- менто-Вэлли. Ряд неинтересных, скучных должностей, банкротство открытой им лавки и унизительное изгнание богатой тещей, деловые неудачи в Америке - все это можно было предать забвению благодаря его мужественному подходу к неисследованному Западу, организаторским способностям и выгодной продаже в Йерба-Буэне привезенного на «Клементине» груза. Время сомнений прошло. Он знал, что обладает достаточным талантом для того, чтобы изваять новую культуру из кристаллического монолита Дальнего Запада.

А если его сейчас арестуют и вышлют, купа ему идти?

Славный вояка обеспокоен

Полковник Мариано Вальехо был встревожен в той же степени, что и Джон Саттер. Он чувствовал, что арест иностранцев продемонстрирует внешнему миру слабость мексиканского правительства в Калифорнии. Он знал, что депортация группы американцев и европейцев может привести к серьезпейшим последствиям; правительства стран, к которым принадлежали эти люди, могли счесть это нарушением международного права. Калифорния, заброшеп- ная, пренебрегаемая и едва ли желанная для Мексиканской республики, не имела достаточных сил, чтобы оказать сопротивление даже самому ничтожному агрессору.

Вальехо хорошо знал губернатора Хуана Батисту Аль- ворадо - они вместе росли в Монтерее и, хотя он был всего лишь на год или два старше Альворадо, последний приходился ему племянником; Вальехо наблюдал за тем, как власть, которой добился Хуан, делала его все более нервным и неуверенным в себе. «На каждом шагу я подвергаюсь оскорблениям со стороны пьяных последователей Айзека Грэхема, - жаловался губернатор Альворадо. -

Во время моих прогулок по саду они обычно подходят к забору и обращаются ко мне в недопустимо фамильярных выражениях: «Эй, Батиста, поди-ка сюда, мне нужно поговорить с тобой». «Батиста-туда, Батиста-сюда!»

Никто никогда не оскорблял Мариано Вальехо. В возрасте тридцати одного года он уже - главнокомандующий мексиканскими силами Севера. Действуя в одиночку, Вальехо заложил самые деловые и процветающие поселения в Сонома-Вэлли, в том месте, которое индейцы называли Лунной долиной. Как и Джон Саттер, Вальехо прежде всего был колонизатором. Посланный на Север в возрасте двадцати трех лет, когда он был комендантом форта в Сан-Франциско, с целью изучить причины индейских волнений и выяснить, что кроется за визитом русского губернатора Ситки в форт Росс (русское поселение на побережье примерно в пятидесяти милях к северу от Пресидио), юный лейтенант поднялся на вершину холма и увидел расстилающуюся перед ним долину, покрытую дубами, золотыми маками, с великолепными пастбищами и блестящими на солнце ручьями. Подобно Саттеру при виде Сакраменто-Вэлли Мариано влюбился в долину с первого взгляда. Через год или два, будучи во главе колонизации Севера, Мариано вспомнил о Лунной долине и возвратился сюда, чтобы построить казармы для солдат, Каса-Гранде для себя и своей семьи, поднять целину и посеять кукурузу и пшеницу - и все это без единого реала помощи из Мехико или Монтерея.

«Я просто не мог заставить себя вести праздную, беззаботную жизнь, столь обычную среди местного населения»,- говорил Вальехо.

У него было широкое красивое лицо, могучее телосложение, по характеру это был упорный боец, если уж его вынуждали к борьбе, талантливый руководитель, наделенный большим интеллектом, - одним словом, он являл собой некий сплав, рожденный двумя различными эпохами. Его мать из Люгосов в Сан-Луис- Обиспо - одной из лучших фамилий Калифорнии - обладала, по словам современников, «пуританской силой характера. Она привила своим детям силу воли и честолюбивые замыслы». Мариано был обучен дублению кожи, обжигу кирпичей, умел шить обувь, сворачивать сигары, ему была привита любовь к книгам и тяга к знаниям, которые он сохранил на всю жизнь. В семилетнем возрасте он взбунтовался против изучения «Христианской доктрины» Рипальди, которую ему приходилось изучать из-под плетки. Бунт этот получил логическое завершение, когда в возрасте двадцати трех лет он купил несколько ящиков с книгами с судна в Йерба-Буэне, хотя и знал, что они были запрещены клерикалами, которые, по его словам, «стерегли все порты и гавани Калифорнии, подобно святому Петру, охраняющему врата рая, чтобы воспрепятствовать проникновению книг либерального направления».

Вальехо уплатил четыреста шкур и десять бочонков сала стоимостью в 1000 долларов за книги, создав таким образом лучшую в Калифорнии библиотеку. По его приказу были сделаны тысячи кирпичей из глины с соломой, дверные проемы из дуба, каменные плиты для арочных сводов, обожженпая черепица и деревянные брусья для полов, вытесанные вручпую, в то время как даже самые преуспевающие из его соотечественников великолепно обходились земляными полами. Он навлек смерч деловой активности на «пасторальную Калифорнию», в которой считалось, что мужчина не должен делать ничего такого, чего нельзя было бы сделать, пе слезая с седла.

Хотя мексиканское правительство попыталось разделаться с ним, обязав набрать собственную армию, обмундировать, накормить, вооружить и оплачивать ее, оп был страстно предан этой армии, ее правилам и уставам, а заодно и ее ограничениям. Его отец, который прибыл сюда из Мехико в 1774 году пехотинцем охраны отца Хуниперо Серра, когда тот. собирался основать здесь миссию, был нерадивым солдатом и постоянно попадал в неприятные истории. Именно поэтому Мариано решил стать хорошим солдатом. Страстно влюбленный в пятпадцатилетпюю Франциску Карильо, он целых два года дожидался женитьбы, поскольку в армейском уставе было сказано, что армейский офицер пе может жепиться без разрешения во- еппого министерства, а посланцы, которых оп отправил в двухтысячемильпое путешествие в Мехико за разрешением, в отличие от него не пылали страстью и пе торопились возвращаться. Именно потому он проявлял чопорность и требовательность по отношению к своим одетым в лохмотья и полуголодным войскам, потому со стороны он зачастую выглядел помпезным и претепциозпым: ведь ему приходилось отстаивать достоинство, единение и силу мексиканской армии в Калифорнии.