полках суда графства в Лос- Анджелесе. Те, кто приобретал землю под влиянием бума, теперь жаловались, что невозможно жить одним лишь климатом.

Южная Калифорния была явно ошарашена и никак не могла вернуться к своим прежним, мучительно медленным темпам роста.

Говорили, что бум не разразился, а просто пронесся над страной; к 1 апреля 1888 года выяснились некоторые весьма неприятные факты: туристы так и не появились здесь в том количестве, которое предполагалось. Банки, встревоженные бумажным бумом, резко понизили кредиты под залог недвижимости. Многие из тех, кто получал огромные прибыли па покупке и продаже, вдруг сообразили, что все их приобретения заключаются в ничего не значащей передаточной подписи, сделанной людьми, которые занимались точно такими же спекуляциями. Те же, у кого оказалась какая то земельная собственность, обнаружили, что им нужно как можно скорее продать свою землю и получить наличные деньги, иначе они могут вообще остаться ни с чем.

Покупатели перевелись. Тем, кто решил быстро продать, пришлось продать дешево; земля, продажная стоимость которой составляла 80 долларов за акр, выбрасывалась па рынок по 20 долларов за акр. Солончаки, пустынные области, каменистые долины буквально в нес- сколько дней оказались не представляющими никакой ценности.

Банки, которые способствовали отъезду неудачников или случайных людей, теперь поддерживали из месяца в месяц поселенцев, решивших обратить эту землю в свой постоянный дом, и многие из них были спасены от банкротства. Одпако города-призраки - по дюжине в долинах Сан-Габриэль и Санта-Лпа, по- видимому, восемнадцать в долине Сап-Берна рдипо и еще двадцать между Лос- Апджелесом и океанским берегом - усохли на корню и исчезли.

Бум, несмотря па всю его экстравагантность, па «индейцев племени эскроу», которые убрались па восток через Скалистые горы с богатой добычей, захваченной во время ?зтого набега, принес все же Калифорнии преимущества непреходящего порядка: примерно тридцать две тысячи поселепцев, твердо решивших остаться здесь, что увеличило паселепио Лос-Анджелеса в несколько раз. Этот рост потребовал и соответствующего расширения строительства и промышленности. Ежемесячно возводилось по сто новых домов, общии объем капиталовложений составлял около пяти миллионов долларов. Были проложены многие мили местных железнодорожных линий: в восточном направлении - через долину Сап-Габриэль, па север - через долину Сан-Фернандо, на восток - к Сапта-Мопике, в Лонг-Бич и другие океанские населенные пункты. Линия «Сапта- Фе» имела теперь станции по •меньшей мере в двадцати мелких городках па линии, идущей через долину Сан-Габриэль к Сап-Бернардипо.

Строилось много школ, открылось четыре колледжа. Целая дюжина новых деловых кварталов возникла в Лос- Анджелесе. Границы города расширились по всем четырем направлениям; он сделался космополитическим центром.

Думке в своей книге «Бум Восьмидесятых годов в южной Калифорнии» отмечает: «Бум сыграл значительнейшую роль… он навсегда положил конец испано-мексиканской пасторальной экономике. Золотая лихорадка превратила северную Калифорнию в полноправную составную часть Соединенных Штатов; бум Восьмидесятых годов сделал то же и с южной».

Южная!Тихоокеанская лишается своего забора

Яростная конкурентная борьба с линией «Сапта-Фе» несколько обуздала неограниченную власть Южной.Тихоокеанской в южной Калифорнии. Первую значительную победу над монополией Южной Тихоокеанской в ее вотчине удалось одержать Джону Дэйви - ковбою, рудокопу и оперному певцу на пристанях Оклепда. Совершенно невероятный тип, Дэйви держал в Окленде лавку, в которой он торговал углем и книгами - тоже довольно невероятная комбинация товаров.

В 1894 году кому-то удалось убедить Дэйви, что впол- пе логично будет пополнить ассортимент его товаров еще и солью. Поэтому он решил, что для своих товаров ему следует построить склад на пристани Окленда. Он выбрал подходящее место на берегу устья, где морские суда могли бы выгружать прямо в склады привезенные товары, а затем принес планы строительства к чиновникам Окленд- ского магистрата. Поскольку Южная Тихоокеанская все еще осуществляла контроль над властями города Окленда, политикан по имени Том Кэррозерс отказал Дэйви в нраве па постройку склада: Дэйви придется строить на земле, принадлежащей Южной Тихоокеанской, с тем чтобы железная дорога могла контролировать поступление и отправку грузов и устанавливать цены на транспортировку.

Вместо этого Дэйви снял два акра на маленьком зе- мельпом участке, принадлежавшем устричной компании Моргана, находящейся пгд контролем скорее штата, чем города Окленда. Он засыпал там болото и построил склад; однако, когда он отправился в Сан-Франциско, чтобы сговориться о поставках трех тысяч тонн угля, оптовый торговец объявил ему: «Мы не можем направить суда в Окленд, потому что железная дорога огородила своим забором весь город».

Дэйви вернулся в Окленд и устроил совещание с груп- 551

пой молодых «устричных пиратов», в числе которых был и паренек по имени Джек Лондон, которым он разрешил держать свою штаб-квартнру иа снятой им земле. «Устричные пираты» страдали от охранников Южной Тихоокеанской и ненавидели ее с той же силой, что и фермеры или торговцы. Дэйви пакупил оружия и патропов, передал их молодым «пиратам», а затем приказал доставить три тысячи тонн угля к причалу его склада.

Дэйви выгрузил свой уголь, а заодно и груз соли па берег и поместил их в своем складе. В понедельник утром он направился к пристани и обнаружил, что забор из проволочной сетки окружает два акра его земли, а целая бригада рабочих разбирает па доски его склад и швыряет эти доски в воду. Такой «мягкий» метод убеждепия использовался железной дорогой уже многие годы.

Дэйви бросился с кулаками на строительную команду, по был сбит с пог ударом доски. Придя в сознание, оп выпил в ближайшем салуне, промыл рапу, а потом вернулся с ружьем в руках и двумя пистолетами на поясе.

Бригада Южной Тихоокеанской, занимавшаяся разборкой склада, попяла, что шутить Дэйви пе памереп. Они отступили - не только перед его револьверами, а также пе в малой степени - перед толпой любопытпых оклендцев, которые, сочувствуя Дэйви, отправились вместе с ним к берегу. Пятерых из этой бригады сбросили в воду, после чего толпа удовлетворенно пошумела, а потом принялась помогать Дэйви валить забор Южной Тихоокеанской.

К этому времени газетные репортеры из Сап-Фрап- циско успели перебраться через залив и занимались сбором материала. На следующий день Дэйви узнал из газет, что теперь он - лидер оклендской «войны на набережной», первый человек, который решился объявить войпу Южной Тихоокеанской, с тех пор, как поселенцы в Мюс- сел-Слоу схватились с Хартом и Кроу.

Политический босс Кэррозерс потребовал, чтобы ок- лендская полиция арестовала Дэйви. Жители города, возмущенные открытым использованием полиции для защиты мопополии Южной Тихоокеанской, выступили на его защиту. Собралось около пятисот человек. Сплоченные и хорошо вооруженные «устричные пираты» приняли на себя первые удары полицейских дубинок и бросились в контратаку, поддерживаемые остальными сторонниками Дэйви. Полиция бежала.

Это была вторая победа Дэйви. Опа позволила ему пе только сохранить его собственность, по и привела к поддержке столь единодушной, что Южная Тихоокеанская на какой-то момент растерялась и не сразу решилась в третий раз применить силу.

Затем железная дорога предприняла новую попытку вышибить Дэйви из седла. На баржу посадили целый отряд охранников. Баржу эту намеревались во время прилива причалить к спятому Дэйви участку, вооруженные охранники Южной Тихоокеанской должны были высадиться па берег, прогнать Дэйви и его