— Этот последний фундамент, каким временем ты его можешь датировать?

— Ближайшие преемники древних троянцев.

— Так что же расстраиваться, если мы подошли так близко?

Он передал ей почти неповрежденную вазу с изображением совиной головы—очистить, внести в опись.

— Ты права. Не будем падать духом.

От Фрэнка Калверта пришла весточка, что он с женой едет в Фимбру навестить брата и в воскресенье после обеда приедет в Гиссарлык посмотреть их достижения. Призвав на помощь Яннакиса и Поликсену, Софья до мелочей продумала воскресный обед: стол должен быть греческим — это, она надеялась, придется гостям по вкусу.

В субботу, во второй половине дня, Генри с семьюдесятью рабочими закладывал новую, третью по счету, стофутовую террасу. С этого места начиналась половина Фрэнка Калверта. У самой кромки отвесного северного утеса он различил углубление в земле. Обмерил: сто футов в длину и семьдесят шесть в ширину. Яннакис побежал домой за Софьей. Когда она явилась, Генри объяснил: это варварская каменоломня—так же римляне использовали Колизей как склад строительного материала.

— Ты помнишь, мы проезжали турецкие кладбища, где вместо надгробий стояли куски мрамора?

— Конечно. Ты говорил, что они остались от Древней Греции.

— Вот-вот. Турки побывали здесь много сотен лет назад, добывая мраморные плиты и колонны. Если собрать, что они растащили, то получится город с храмом, залом для собраний и дворцами. Это еще одно доказательство тому, что в этом холме погребено несколько городов из камня и мрамора.

Когда спустились сумерки и рабочие стали потихоньку сворачивать работу, Генри заметил выступающий из отвесного склона край мраморной плиты с признаками художественной работы: прежде он близоруко решил, что это руины храма, построенного в 310 году до новой эры полководцем Александра Великого Лисимахом. Это был турецкий участок, совсем недалеко от разделительной линии. Он предупреждающе тронул Софью за локоть и быстрым шагом направился к рабочим.

— Уже темно. Как бы не покалечить друг друга. Несите инструменты на склад и получите деньги у Яннакиса.

Повинуясь молчаливому приказу, Софья не трогалась с места. Она раскланивалась с проходившими мимо, желала им хорошего отдыха в домашнем кругу. И только последний рабочий растаял в темноте, она подошла к Генри.

— Софья, нужна твоя помощь. Нужно побольше отрыть эту плиту, чтобы увидеть, что это такое. Я совком разрыхлю землю вокруг, а ты относи ее руками. Не бойся, она не вывалится, она крепко замурована.

Они работали, не разгибая спины, пока не освободили от земли порядочный кусок плиты. Это был паросский мрамор: триглифы окружали высеченную метопу. В ней было более шести футов в длину, три — в высоту, и толщиной плита была в шесть дюймов.

Они отступили назад и непроизвольно взялись за руки. Генри до боли сжал ее пальцы. На метопе было горельефное изображение бога солнца Аполлона, правившего четверкой коней. Над головой Аполлона венцом расходились солнечные лучи.

— Великолепная работа! — задохнулся Генри. — Раздувшийся хитон Аполлона, его энергичное лицо выдерживают сравнение с лучшими горельефами Акрополя. А кони! Они же фыркают, несясь по поднебесью! Здесь все анатомически верно. Нет, я впервые вижу столь мастерскую работу! Вот он, наш первый шедевр.

Он осторожно, словно оглаживая, провел рукой по метопе.

— Она в прекрасном состоянии. Обрати внимание на эти дорические колонны, оцени, какие разные все четыре коня, у каждого особая стать, и как дружно они вскинули передние ноги перед могучим прыжком.

Софья огляделась в сгущавшихся сумерках.

— Мы на земле Фрэнка Калверта или на государственной?

— Здесь все близко. Мы в нескольких ярдах от каменоломни на участке Фрэнка. А здесь-то, увы, турки хозяева.

— Как же, прости господи, можно поделить пополам творение скульптора? Аполлон без коней, кони без Аполлона — это же бессмыслица!

— Да и ценность плиты как произведения древнего искусства будет утрачена. Это такая же дикость, как распилить вдоль Венеру Милосскую или Давида Микеланджело и каждому компаньону отдать его половину.

Софья озорно блеснула глазами.

— Я придумала: давай расщепим плиту, она ведь толстая. Верхнюю часть возьмем себе, а заднюю стенку отдадим туркам.

Оба рассмеялись. Генри положил руку ей на плечо.

— Тотчас видна хитроумная гречанка! Она уже серьезно спросила:

— Ты не думаешь, что ее надо бы чем-нибудь прикрыть? Для безопасности?

— Не надо. Наша стража уже ушла и раньше понедельника не объявится. До понедельника здесь вообще никого не будет. Завтра я хочу показать ее Фрэнку Калверту.

Калверты приехали около одиннадцати. Софья первым делом потащила их воочию убеждаться, чего достиг Генри с начала апреля. Фрэнк ахал, слушая, сколько земли выбрали все бригады, у него разбегались глаза от множества рабочих площадок, террас и обводных галерей на государственной территории холма.

— Но собственно троянских сооружений вы не нашли? —

спросил он.

— Так, остатки строений… Акрополь, храм, дворец — их мы

не нашли… пока.

— Вы поставили перед собой грандиозную задачу.

— Мы не очень преуспели на вашей половине, Фрэнк, только начинаем. Я хочу показать вам мраморный карьер на вашей земле, где много сотен лет назад мародерствовали турки. И еще у меня есть про запас нечто поразительное.

Фрэнк внимательно вгляделся в четырехугольный провал.

— Я часто задумывался над тем, как появилась здесь эта дыра. Безусловно, вы правы. Теперь я вспоминаю, что встречал мраморные колонны и плиты на всем пути до троянской Александрии, а это сорок миль вдоль побережья.

Взяв миссис Калверт под руку, Софья подвела ее к метопе. По пятам за ними шли Генри и Фрэнк. Генри мягкой тряпкой обмахнул плиту. Первой пришла в себя миссис Калверт.

— Боже, какая красота! Ничего подобного не видела в своей жизни, даже в музеях. Каков может быть ее возраст?

Посоветовавшись. Генри и Фрэнк решили, что это поздне-греческая эпоха, между 300 и 200 годами до рождества Христова.

— Мы в затруднении, — выдавила смешок Софья. — мы не знаем, что с ней делать.

Генри пересказал Калвертам их вчерашний разговор.

— Сделайте умнее, — загорелся Фрэнк. — Что вам мешает тайком вывезти ее из страны? Это ваш первенец — при чем здесь турки?

— Но каким образом? Не везти же ее в Чанаккале…

— Не вы ли мне говорили, что какой-то пароходик доставляет вам сюда провизию?

— Действительно, — ответил Генри, — как раз через пару дней капитан Папалиолос приведет «Таксиархис» в заливчик Бесика.

— Чудесно! — Фрэнк обнаруживал азарт спортсмена. — Сколько у вас людей, на которых можно положиться?

— Трое. Мои десятники.

— И Яннакис. — подсказала Софья, — он самый верный.

— Отлично, — заключил Фрэнк. — Сегодня же оберните мрамор брезентом, свяжите веревками,