(Спокойно). Одевайся, Альфред.
Альфред натягивает на себя наполовину снятую одежду.
– Я ждал всего – всего – только не этой мерзости... птички, нагадившей на лицо... безъязыкой карлицы на обочине, указующей направление... всего! Но это... это? Ни тайны, ни достоинства, ни искусства, ни смысла... всего лишь паясничающий порнограф с выводком проституток...
– Жаль, что вы не застали нас в лучшие времена. Тогда мы были пуристами. (Выпрямляясь.) Шагом ма-арш!
– Э, будьте добры...
– Стой!
Актеры останавливаются.
– Аль-фред!
Альфред возобновляет свою возню с одеждой. Актер выходит вперед.
– Вы ведь – э-э-э – не исключительно актеры, не так ли?
– Мы актеры включительно, сэр.
– То есть устраиваете развлечения...
– Представления, сэр.
– Ну да, ясно. А что, так больше денег?
– Больше усилий, сэр.
– Поскольку времена таковы, каковы они есть.
– Да.
– Никакие.
– Именно.
– Знаете, я никогда себе не представлял...
– Понимаю...
– То есть я слыхал – но в действительности никогда...
– Понимаю.
– То есть я имею в виду – что именно вы делаете?
– Обычные вещи, сэр, только наизнанку. Представляем на сцене то, что происходит вне ее. В чем есть некий род единства – если смотреть на всякий выход как на вход куда-то.
– Ну, я не тот человек, который – нет, постойте, не спешите так – присядьте и расскажите, чего обычно люди от вас требуют...
– Шагом а-арш!
– Минуточку!
Актеры останавливаются и смотрят на него без всякого выражения.
– Ладно, хорошо – я согласен посмотреть. (Смелея.) Что бы вы сделали за это? (Он бросает им под ноги одну монету.)
Актер со своего места плюет на нее. Актеры колеблются, пытаются поднять монету; он отпихивает их назад.
– Прочь!
(Дает подзатыльник Альфреду, который снова завозился с одеждой.)
