13. Погорельская С. Эти бедные немцы. // Литературная газета № 23, 2005.

14. О расслоении современного образования на несколько уровней См.: Шарыгин И. Образование и глобализация. Российское образование в условиях глобализации. // Новый мир № 10, 2004.

15. Из выступления министра по чрезвычайным ситуациям С. Шойгу по российскому телевидению.

16. Уорвик К. Наступление машин… М.: МАИК Наука/Интерпериодика, 1999.

17. Термин «людены» введен в практику российскими фантастами Аркадием и Борисом Стругацкими, в частности см. их повесть «Волны гасят ветер». Ленинград: Советский писатель, 1989.

18. Подгорная О. И. Блеск и нищета программы «Геном человека». // http://zemljanin.narod.ru/vipysk1/Podgornaja01.htm

19. О «человеке универсальном» см.: Ивашинцов Д. А. За пределами эволюции Homo Sapiens. // Сб. Международные чтения по теории, истории и философии культуры № 17. СПб.: Эйдос, 2003. С. 90 — 105.

20. Лозинский С. Роковая книга средневековья. // В кн. Шпренгер Я., Инститорис Г. Молот ведьм. М.: Интербук, 1990. С. 51–52.

21. Большая советская энциклопедия. Третье издание. М.: Советская энциклопедия, 1977. Т. 26, с. 108.

22. Венс Дж. Гнусный Макинч. // Сб. Момент бури. М.: Мысль, 1991. С. 159– 160.

23. Назаретян А. П. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории. М.: Per Se, 2001. С. 186.

Сравнительно-антропологические исследования по внутривидовой агрессии, проведенные в 70-х годах XX века, выявили удивительный факт. Вопреки широко распространенному мифу о том, что «человек — это самое жестокое животное на земле», выяснилось, что в процентном отношении, то есть к численности популяции, львы, гиены и прочие крупные хищники убивают друг друга чаще, чем люди [1].

Еще любопытней оказалась сделанная недавно статистика жертв войн и бытового насилия, начиная с XVI–XVII веков и по настоящее время. Оказалось, что несмотря на непрерывно возраставшую мощь оружия, позволявшего людям истреблять друг друга с гораздо большей легкостью, чем в прежние времена, несмотря на постоянно увеличивавшуюся концентрацию населения, особенно в городах, — фактор, который обычно способствует повышению агрессивности, — количество жертв военных и социальных конфликтов (опять-таки в процентном отношении ко всему населению) не только пропорционально не возросло, как следовало бы ожидать, но осталось примерно тем же, колеблясь в определенных пределах, а возможно, за последние четыреста лет даже немного уменьшилось [1].

На первый взгляд, это противоречит здравому смыслу. История, по крайней мере в том виде, как мы ее знаем, представляет собой сплошную цепь военных и социальных конфликтов, масштаб и интенсивность которых наращивались с каждым столетием. Экзистенциальная плата, взимаемая за прогресс, просто не могла оставаться на одном и том же уровне. Тем не менее, это так.

Само бытие человечества, вопреки всем мрачным пророчествам, дожившего до настоящего времени, свидетельствует о том, что существует в его природе некая сила, некий внутренний механизм, предохраняющий вид homo sapiens от самоубийственного истребления.

Для объяснения данного парадокса А. П. Назаретяном была предложена гипотеза техно- гуманитарного баланса, которая в самом общем виде формулируется так: «чем выше мощь производственных и боевых технологий, тем более совершенные механизмы сдерживания агрессии необходимы для сохранения общества» [2].

Как видно из самого названия гипотезы, фактором, сдерживающим агрессию, А. П. Назаретян считает культуру. Он полагает, что каждый раз, когда инструментальные, то есть технические, возможности человечества начинают превышать адаптивные свойства культуры, разражается кризис, иногда глобальных масштабов, выход из которого обеспечивается лишь повышением ее (культуры) компенсаторного потенциала. В частности, уже первый известный нам кризис такого рода, связанный с появлением у первобытных людей орудий охоты и, следовательно, нападения, которые, будучи не адаптированными инновациями, привели к нарушению «естественного» равновесия морали и силы, был преодолен за счет создания надинстинктивных, социальных методов регуляции, явившимися, в свою очередь, инновациями в сфере культуры. Нашим предкам удалось выжить, потому что они создали зачатки общества — социум, ограничивающий индивидуальную агрессивность.

Точно также первая «революция городов», происходившая в V–III тысячелетиях до нашей эры, то есть образование крупных поселенческих агломератов, связанных со строительством ирригационных систем, вызвала к жизни письменность и правовое законодательство, которое начало регламентировать жизнь и деятельность больших человеческих коллективов [3].

Обращаясь уже к нашему времени, можно добавить, что появление во второй половине XX века ядерного оружия, способного уничтожить все человечество, тоже вызвало к жизни соответствующие компенсаторные механизмы: международные договоры об ограничениях его производства, испытания, распространения, а также — системы оповещений, «горячие линии», декларации о неприменении такого оружия первыми.

Разумеется, можно считать, что мир тогда спасся чудом. Фантастика, то есть литература по сути своей занимающаяся художественным прозрением будущего, рисовала в те годы многочисленные варианты ядерного безумия: человечество либо полностью выгорало в пламени гигантского катаклизма, либо сохранялось только в виде слабых, агонизирующих, примитивных культур, стиснутых со всех сторон радиоактивными пустошами.

Такое восприятие мира было вполне естественным. Если вспомнить острейший Карибский кризис 1962 г., разразившийся из-за попытки СССР установить ядерные ракеты на Кубе, откуда они могли бы за считанные минуты достигнуть территории США, кризис, который действительно поставил мир на грань глобальной войны, то приходится лишь удивляться, что мы все-таки существуем.

Однако мы все-таки существуем, и это, видимо, лучшее доказательство, что инстинкт самосохранения у человечества успевает срабатывать. В критические периоды истории, в эпохи сумерек, когда в зарницах надвигающегося апокалипсиса встает вопрос — быть или не быть, спасительное решение, возможно, в самый последний момент, найти удается.

Нет, однако, гарантий, что так будет всегда.

Обращаясь к той же проблеме в современных координатах, мы вынуждены представить картину гораздо более пессимистичную.