Мэриан прошла на кухню, где она оставила свое пальто. «Надо было мне чего-нибудь поесть, — сказала она себе, — не годится пить на пустой желудок». Она слышала, как Питер поднимается по лестнице. Взяла еще одну таблетку витамина. Таблетки были коричневые, овальные, с острыми кончиками; они походили на твердые коричневые семена. «Интересно, из чего они делаются», — подумала Мэриан, глотая таблетку.

Отперев своим ключом стеклянную дверь, Питер защелкнул собачку замка, чтобы гости могли беспрепятственно входить в здание. Они с Мэриан пересекли покрытый плиткой вестибюль и подошли к лестнице. Лифт еще не действовал — Питер сказал, что лифт пустят в конце следующей недели. Грузовой лифт работал, но рабочие запирали его.

Строительные работы были почти закончены. Приходя сюда, Мэриан каждый раз замечала новые изменения. Постепенно исчезли груды строительных материалов, трубы, доски, бетонные блоки: шел невидимый для нее процесс усвоения, в ходе которого они превратились в гладкие и блестящие покровы тех помещений, через которые двигались теперь Мэриан и Питер. Стены и прямоугольные опорные колонны были покрашены в густой оранжево-розовый цвет; электричество уже провели, и в вестибюле горел сильный холодный свет: ради гостей Питер зажег сегодня все лампы. Высокие, от самого пола зеркала на колоннах поставили недавно — в прошлый раз Мэриан их не видела. Вестибюль казался теперь просторнее, чем раньше. Но ковры, мебель (диваны, обитые искусственной кожей, как предсказывала Мэриан) и неизбежные широколистные филодендроны, обвивающиеся вокруг декоративных опор, еще не прибыли. Это будет последний, завершающий этап украшения роскошного вестибюля: его резкое освещение и жесткие поверхности обретут некоторую мягкость — правда, весьма синтетическую.

Они поднимались по лестнице; Мэриан опиралась на руку Питера. На всех этажах возле дверей квартир стояли огромные деревянные ящики и какие-то продолговатые, покрытые брезентом предметы: очевидно, в них было кухонное оборудование, плиты и холодильники. Скоро Питер уже не будет единственным жильцом в этом доме. Тогда включат отопление на полную мощность — сейчас во всем здании, кроме квартиры Питера, было холодно, почти как на улице.

— Милый, — сказала она нарочито небрежно, когда они остановились передохнуть на пятом этаже, — вышло так, что я кое-кого пригласила. Ты не против?

Всю дорогу сюда она думала, как сообщить ему об этом. Нехорошо, если они явятся, а Питер не будет предупрежден; и все же она чувствовала искушение промолчать, положиться на свое умение найтись в нужный момент. В суматохе вечеринки ей не придется объяснять свои побуждения — а она не только не хотела, но и не сумела бы их объяснить и боялась вопросов Питера. Теперь она вдруг почувствовала, что утратила способность предвидеть его реакцию; что вызовет у него это сообщение: безудержную ярость или безудержный восторг? Мэриан не знала ответа: Питер стал для нее неизвестной величиной. Она отступила на шаг и свободной рукой ухватилась за перила; от него можно было ожидать чего угодно.

Но он лишь с улыбкой посмотрел на нее, и легкая складка сдерживаемого неудовольствия пересекла его лоб.

— Вот как? Ну что же, чем больше народу, тем веселее. Надеюсь, у нас хватит вина на твоих гостей. Я терпеть не могу, когда посреди вечеринки кончается выпивка.

Мэриан облегченно вздохнула. Теперь, после его слов, она увидела, что именно так он и должен был отреагировать. В благодарность за то, что он не изменил себе, она прижалась к его руке. Он обнял ее, и они стали подниматься выше.

— Нет, я позвала всего шесть человек, — сказала она.

В действительности она позвала девять, но Питер так благородно отозвался на ее сообщение, что она из милосердия приуменьшила количество своих гостей.

— Я кого-нибудь из них знаю? — спросил он весело.

— Да… Клару и Джо, — ее радость начала испаряться. — Еще Эйнсли. Других вряд ли.

— Ну и ну! — сказал он, поддразнивая ее. — Вот не думал, что у тебя столько друзей, с которыми я не знаком. Держала их в секрете? Надо будет особо заняться этим вопросом, чтобы с твоей личной жизнью все было ясно.

Он добродушно поцеловал ее в ухо.

— Идет! — сказала Мэриан, стараясь казаться веселой. — Уверена, они тебе понравятся.

Однако в душе она уже начала проклинать себя за глупость: как она могла совершить такой идиотский поступок?! Она представляла себе, чем все это обернется. С конторскими девами все будет в порядке, хотя Питер и посмотрит на них косо, особенно на Эми. Клару и Джо он тоже выдержит. Но зато других… Проговорится Дункан или нет? Ему может показаться забавным обронить намек, или даже брякнуть что-нибудь напрямик — просто из любопытства. Надо будет сразу же отвести его в сторону и попросить не делать этого. Но его приятели — вот неразрешимая проблема! Интересно, знает ли хоть один из них о ее помолвке? Она живо представила, как Тревор вскрикнет от удивления, когда это обнаружится, посмотрит на Дункана и скажет: «Ну, дорогой!.. А мы ведь думали…» — и погрузится в молчание столь красноречивое, что оно будет еще опаснее, чем слова. А Питер ужасно разозлится, вообразит, что кто-то посягнул на его личную собственность, ничего не поймет, и чем все это кончится? Ах, господи, зачем только она их пригласила? Что это ей вдруг взбрело в голову! Как их остановить?

Они добрались до седьмого этажа и пошли по коридору к дверям Питера. Он заранее расстелил на полу газеты — для гостей, чтобы те ставили на них уличную обувь. Мэриан сняла сапоги и поставила их рядом с галошами Питера.

— Надеюсь, они последуют нашему примеру, — сказал Питер. — Полы только что натерли, и будет обидно, если их затопчут.

Ее сапоги и галоши Питера были похожи на приманку, поставленную посреди большой газетной ловушки.

Они вошли, и Питер снял с нее пальто. Он положил руки на ее голые плечи и нежно поцеловал ее в затылок.

— Ага! новые духи! — сказал он.

Это были духи Эйнсли, смесь экзотических ароматов, которая, по ее мнению, подходила к массивным серьгам в ушах Мэриан.

Он снял свое пальто и повесил в шкаф за дверью.

— А ты положи свое в комнате, детка, — сказал он. — Потом приходи в кухню, помоги мне. Раскладывать закуски на тарелки — женское занятие.

Мэриан прошла через гостиную. За последнее время Питер сделал только одно приобретение — второе кресло в стиле датского модерна. Остальное пространство было пусто. Значит, гости будут вынуждены циркулировать по квартире: на всех сидячих мест не хватало. Обычно друзья Питера не садились на пол, разве что под самый конец вечеринки. Но Дункан вполне мог усесться на пол. Она представила, как он сидит, скрестив ноги, посреди пустой комнаты, с сигаретой во рту, и мрачно и недоверчиво рассматривает какого-нибудь «мыловара» или ножку датского дивана, а остальные гости бродят вокруг, не обращая на него особого внимания, но стараясь не наступить на него, как если бы он был кофейным столиком или современной вращающейся скульптурой из дерева и бумаги. Может быть, еще не поздно предупредить их, чтобы не приходили? Но телефон стоял в кухне, а там был Питер.

В спальне было, как всегда, невероятно чисто. Книги и ружья находились на своих обычных местах; чтобы крайние книги не падали, их удерживали модели кораблей, стоящие по обоим концам полок. На письменном столе лежало два фотоаппарата без футляров. На одном из них была укреплена вспышка с синей лампочкой, вмонтированной в серебристый, похожий на блюдце рефлектор. Несколько синих электрических лампочек лежало около раскрытого журнала. Мэриан положила пальто на кровать. Питер предупредил, что все пальто не поместятся в шкафу, и поэтому женщинам лучше раздеваться в спальне: теперь ее пальто, лежавшее навзничь поперек кровати, получило определенную функцию — служить приманкой для других пальто, быть примером для них, указывать им дорогу.

Она повернулась и, увидев свое отражение в большом зеркале на дверце шкафа, вспомнила, как удивлен и обрадован был Питер полчаса назад, когда приехал за ней и поднялся по лестнице. «Дорогая, ты выглядишь просто великолепно!» — сказал он; это следовало понимать в том смысле, что ей теперь надо стараться всегда иметь такой вид. Он заставил ее повернуться, осмотрел со всех сторон и остался доволен.