Десять сотенных — ровно тысяча. Неплохая сумма на дорожные расходы.

Наклонившись, я постучал ребром пачки о стол. Орфамей сидела, молча, глядя на меня мокрыми глазами. Я достал из сумки платок и перебросил ей. Она вытерла слезы, не спуская с меня глаз. Один раз приглушенно всхлипнула.

— Эти деньги дала мне Лейла, — сказала она.

— Каким крючком вы их вытащили у нее?

Она раскрыла рот.

— Ладно. — Бросил я деньги в сумку и оттолкнул ее к девушке. — Полагаю, вы с Оррионом относитесь к разряду людей, способных убедить себя в правильности любых своих действий. Он шантажировал родную сестру, а потом, когда пара мелких мошенников проведала про его рэкет и обобрала его, Оррин выследил их и заколол в шею ударом ножа для колки льда. Вероятно, этот поступок не помешал ему крепко спать в ту ночь. Вы с ним сделаны из одного теста. Эти деньги вы получили не от Лейлы, а от Стилгрейва. Спрашивается, за что?

— Вы мерзавец, — вымолвила Орфамей. — Вы подлый негодяй. Как вы смеете говорить мне такие вещи?

— Кто уведомил полицию, что доктор Лагарди был знаком с Клаузеном? Лагарди был уверен, что это сделал я, но я-то этого не делал. Значит, вы. Зачем? Чтобы выкурить из убежища своего братца, не желавшего, чтобы вы вмешивались в его рэкет, о котором вы прекрасно знали. Хотелось бы мне почитать письма, которые он писал домой! Держу пари, что они очень содержательны. Я ясно представляю себе, как ваш Оррин разрабатывает это дело. Он выслеживает сестру и наконец ловит ее в кадр вместе со Стилгрейвом, а на заднем плане добрый доктор Лагарди поджидает свою долю в добыче. Зачем вы наняли меня?

— Я почти ничего не знала, — спокойно ответила Орфамей.

Она вытерла платком глаза, убрала его в сумку и собралась уходить.

— Оррин никогда не упоминал в письмах имен. Я даже не знала, что он лишился этих снимков. Мне было известно только, что он их сделал и что они представляют большую ценность. И я приехала, чтобы проверить.

— Что проверить?

— Что Оррин не обманывает меня. Иногда он был способен на подлые поступки. Он мог забрать все деньги себе.

— Зачем он звонил вам позавчера?

— Он был испуган, ведь доктор Лагарди был недоволен им. Снимков у Оррина уже не было, они находились у кого-то другого. У кого именно, он точно не знал.

— Снимки были у меня, — сказал я. — Они и сейчас лежат в моем сейфе.

Орфамей медленно повернула голову и взглянула на сейф, задумчиво водя пальцем по губам. Потом снова повернулась ко мне.

— Я вам не верю, — проговорила она, наблюдая за мной, как кошка за мышью.

— Как вы смотрите на то, чтобы поделить со мной эту тысячу? Тогда я возвращу вам фотографии.

Она стала обдумывать предложение.

— Вряд ли стоит отдавать столько денег за вещь, которая фактически вам не принадлежит, — улыбаясь ответила она. — Прошу вас, Филип, возвратите их мне. Я должна вернуть их Лейле.

— За какую цену?

Орфамей нахмурилась и приняла обиженный вид.

— Лейла, правда, теперь моя клиентка, — сказал я, — но надуть ее за хорошую цену было бы неплохо.

— Я не верю, что снимки у вас.

— О'кей.

Я встал и подошел к сейфу. Через полминуты я высыпал на стол из конверта снимки с негативом — поближе к себе. Орфамей стала вглядываться в них.

Я собрал их и, держа в руке, показал ей снимок. Она протянула к нему руку, но я быстро отвел свою.

— Я не успела разглядеть, — пожаловалась она.

— Более близкое изучение стоит денег, — заявил я.

— Вот уж не думала, что вы окажетесь мошенником.

Я промолчал и снова разжег трубку.

— Я могу устроить так, что вам придется отдать их полиции, — пригрозила она.

— Попробуйте. Неожиданно она быстро заговорила:

— Я не могу дать вам эти деньги, правда, не могу. Нам с мамой предстоит оплатить еще счета отца, а потом дом нуждается в ремонте и…

— За что вы получили эту тысячу от Стилгрейва?

Она замерла с открытым ртом, вид у нее был безобразный. Но, моментально взяв себя в руки, она крепко сжала губы — передо мной снова было маленькое непроницаемое личико.

— Вы знали всего лишь одну вещь, какая могла заинтересовать его, — проговорил я. — Это место пребывания Оррина. За эту информацию Стилгрейв сразу бы выложил тысячу, потому что дело касалось даты его фотографирования. Он заплатил вам эти деньги за адрес Оррина.

— Адрес дала ему Лейла, — возразила Орфамей.

— Это утверждает и сама Лейла, — сказал я. — Если бы понадобилось, она бы объявила об этом всему свету. Точно так же она призналась бы всему свету в убийстве Стилгрейва, если бы не было иного выхода. Лейла из тех голливудских птичек, которые лишены моральных предрассудков. Но когда дело доходит до коренных моральных устоев, они у нее имеются. Она не убийца и не предательница.

Орфамей побледнела как полотно. Стиснув задрожавшие губы, она встала.

— Вы продали своего брата, — сказал я. — Вы подстроили его убийство. Тысяча долларов — цена его крови. Желаю, чтобы эти деньги пошли вам на пользу.

Орфамей сделала два шага к двери и вдруг хихикнула.

— Кто это докажет?! — взвизгнула она. — Кто из оставшихся в живых? Вы? Кто вам поверит, вам, какому-то жалкому сыщику? — Она пронзительно рассмеялась: — Вас можно купить за двадцать долларов!

Пачка снимков все еще была у меня в руке. Я зажег спичку и поднес ее к негативу — бросил его в пепельницу и смотрел, как он пылает.

Орфамей замерла от страха. Я стал рвать снимки на клочки.

— Дешевый сыщик, — усмехнулся я. — Ну, а чего же вы от меня ожидали? Мне некого продавать — у меня нет братьев и сестер. Поэтому мне остается продавать своих клиентов.

Она с яростью уставилась на меня. Я положил обрывки снимков в пепельницу и поджег их.

— Жалею только об одном, — сказал я, — что не увижу вашего возвращения в Манхэттен, штат Канзас, к мамочке. Не увижу, как вы будете драться из-за этой тысячи. Держу пари, там будет на что посмотреть.

Я поворошил обрывки фотографий карандашом, чтобы они лучше горели. Орфамей подошла к столу и тоже уставилась на тлеющую кучку бумаги.

— Я сообщу полиции, — прошипела она. — У меня есть что рассказать. Мне они поверят.

— А я открою им, кто убил Стилгрейва, — заявил я. — Мне ведь известно, кто этого не делал. Мне они скорее поверят.

Голова девушки дернулась, словно от удара.

— Не волнуйтесь, — успокоил ее я. — Мне незачем так поступать — это ничего не даст, а другому человеку будет стоить очень дорого.

Зазвонил телефон. От неожиданности девушка вздрогнула. Я взял трубку и сказал:

— Хелло!

— Амиго, у вас все в порядке?

В комнате раздался какой-то звук: я оглянулся и увидел, как затворилась дверь. Я остался один.