— Возможно, чуть позже. Если дойдем до города. Сдаваться не собираешься? — скорее пошутил, чем спросил Граф.

— Разве что Богу, а так нет.

— Тогда стань роботом и не щади никого. Ты меня понял? Ни-ко-го!

— Понял, — грустно протянул я. — Мы как те волки, в натуре!

— Наше преимущество — только в этом. Я пойду впереди, а ты немного отстань.

Мы прошли поляну до середины, когда где-то вдали раздались первые выстрелы. Затем еще и еще. Нет сомнений, стреляли из автомата, в лесу. Граф на мгновение замер и оглянулся назад, поднял руку кверху. Стрельба усиливалась; длинные трескучие очереди врезались в тишину и, долетая до нас, неслись дальше. «Им уже жарко», — подумал я об оставшихся. Граф ускорил шаг, а затем побежал. Спустя минут пять мы уже находились на территории какого-то заброшенного свинарника, из которого давно выветрился свинячий дух. В лесу по-прежнему стреляли. Нам было ясно, что менты обязательно вызовут подкрепление. Вопрос лишь в том, с какой стороны оно нагрянет.

— Не останавливайся! Прем вперед! — крикнул мне Граф на ходу, хотя я и не думал об остановке. Мы бежали по открытой местности, словно два одиноких зайца, надумавших порезвиться на воле.

Расстояние до первых жилых домов сокращалось с каждой минутой, но силы и особенно дыхание покидали меня. Я бежал как в бреду и совершенно ничего не видел перед собой. О Господи! Острая, острейшая боль в ступне пронзила меня насквозь. Перепрыгивая через какой-то ров, я подвернул себе ногу. Завалившись на бок, я тихо завыл. Граф продолжал бежать дальше, не оглядываясь назад. «Перелом или ушиб?!» Я боялся прикоснуться к ноге, ждал, пока боль немного стихнет. Наконец она отступила. Я чуть-чуть пошевелил пальцами, затем попробовал определить, что со ступней. Мне было по-настоящему страшно, одна мысль о том, что я получил трещину в кости, привела меня в ужас. Раньше, за все прошедшие дни нашего перехода, подобные мысли даже не посещали меня; я думал о ментах, о том, куда нам идти, и вот! Как просто и вместе с тем чудовищно хватко — раз — и ты в капкане! Да еще в каком! Но нет, Бог был милостив к такому ублюдку, как я, и на сей раз. Возможно, я и получил трещину, но ступать на ногу мог, мог! Когда Граф наконец оглянулся, нас разделяло уже метров триста. Очевидно, он все понял, глядя на шкандыбающего по полю Михея. Мало-помалу я разогрел кровь и стал ступать тверже, попробовал ускорить шаг. Получилось. Он сидел на земле и терпеливо поджидал меня, угрюмо опустив голову.

— Отрежь свои ноги и выбрось их собакам! — выругался Граф, брызжа слюной. Он злился не столько на меня, сколько на «случай», но все равно был зол. Еще бы, нам не хватало только этого. Мы были на виду, нас уже видели люди. Дома и дворы находились от нас в нескольких десятках метров, я видел, как движутся по шоссе машины, слышал их короткие сигналы, почти ощущал запах жилья. Осталась самая малость, один рывок, шаг, почти ничего. Скрутят нас или нет, но мы дошли, дошли! Назло всем ментам мира, рыскающим по дорогам земли. Мы дошли!

Город был слишком мал и прозрачен для того, чтобы спрятать в себе двух беглецов. Двое были слишком заметны для него. Мы шарахались от каждого встречного человека, но все же шли. Шарахались внутренне, не явно, но это «внутреннее» было пострашнее, чем явное. Собаки чуют волка за версту, волки чуют собак. Нам нужно было где-то укрыться, хотя бы на полчаса, но, как назло, не попадалось ни одного приличного двора. Все какие-то открытые, сквозные, просматриваемые со всех сторон. На лавках в этом городе не сидели, да и сами кособокие, полусгнившие лавки, каковых был негусто, вызывали одну жалость. Такой вид. Когда мимо нас проехала милицейская тачка с мигалкой на крыше, мы просто вжались в стену дома, словно это глупое «вжимание» в самом деле могло нас спасти. Но, к счастью, пронесло. Наши нервы были на пределе, какой только может быть у пока еще живого человека, и одно, самое безобидное, но неосторожное слово встречного могло привести к непредсказуемым последствиям для него и для нас. Граф оброс, его щетина была черной как смоль, она бросалась в глаза каждому. Я смотрелся намного лучше его, но все равно ужаснулся своему виду, когда глянул на себя в зеркальную витрину киоска. Впалые глаза, впалые щеки, бледное, почти белое лицо. «Больница или тюрьма» — так подумает всякий, кто обратит внимание на странного типа в серой куртке и черной вязаной шапочке на голове. Под курткой что-то есть, торчит. Наверно, спрятал бутылку или какую-то вещь. Пропойца!

Нужно было что-то предпринимать, срочно, но что? Мы боялись сесть в тачку, боялись войти в магазин — полно людей, боялись долго идти по улице. Граф по-прежнему шел чуть впереди меня, опустив голову вниз, ни на кого не глядя. Наконец он остановился, стал разглядывать какие-то объявления у телефонной будки. Я понял, что он ждет меня.

— У меня уже вся рубашка мокрая, Михей, — честно признался бедолага, когда я стал рядом с ним.

— А у меня — сухая! — съязвил я по привычке.

— Давай хоть куда-то нырнем, Михей!

— Куда? Лучше идти вот так по улице, чем нырять куда попало. Там мы сразу бросимся в глаза. — Я хотел еще что-то сказать ему, но сзади меня кто-то окликнул. Точнее, нас.

— Мужики, — обратился к нам какой-то парень лет двадцати двух. — Жетончика лишнего не найдется часом? Я куплю. — Он держал в руках листок бумаги, очевидно хотел позвонить, да не было жетона. Я автоматически пошарил по карманам, моментально «взвешивая» фрукта. «Мент или случайный штемп?» Одет как-то несолидно, почти в спецовку, свитер грязноват, на ногах раздолбанные ботинки-говнодавы. Еще холодновато, но люди одеты почти по-весеннему, а этот… Кто же он?

— Извини, парень, нет. Проси чего-то другого, — пошутил я и выдавил из себя подобие улыбки.

— Было бы что с вас взять, я бы попросил, — неожиданно откликнулся на мою шутку щегол и тоже улыбнулся. Повертел головой по сторонам, высматривая, у кого бы еще попросить жетончик. Поблизости в это время никого не было, и он вздохнул.

— Выскочил вот подруге позвонить, а жетон в пиджаке остался. Во блин! — чертыхнулся парень, комкая бумажку в руках. — Придется топать назад.

— Далеко, что ли? — поинтересовался я как бы между прочим, видя, что он собрался уходить.

— Не очень, тут за углом. Просто лень идти еще раз. Я — на работе, — пояснил он и достал из кармана сигарету.

— Слушай, — решил я воспользоваться ситуацией и попытать счастья с первым встречным. Молодежь редко пашет на ментов, да и деньги любит не меньше, чем девок и кокаин. Почему бы и нет? — Не хочешь заработать наскоряк пару сотен, а? — спросил я его так, словно делал ему одолжение, но и тактично, сочувственно.

— Кто не хочет? Я — на работе, — еще раз напомнил он о работе, но посмотрел на меня заинтересованней и выжидающе.

— Да пустячок дело, пятнадцать минут всего-то… Ты где работаешь-то?

— В котельной, — ответил щегол. — За углом, рядом совсем.

— Еще топят, что ли? Тепло же.

— Подтапливаем, по погоде. А вообще-то сезон закончился.

— Тем более. Напарник подежурит, а ты заработаешь пару копеек, — сказал я более уверенно.

— В том-то и дело, что я один, — усмехнулся он. — А что нужно сделать? Если пятнадцать минут, можно. Говорите, мне некогда.

В считаные секунды мне нужно было что-то придумать, но, как назло, в голове звенела одна пустота, я малость растерялся.

— Погоди… — Я тянул время, а сам лихорадочно искал приемлемый вариант. — Сделаем иначе… Поддать хочешь? — спросил, зная, что вряд ли промахнусь. А если и промахнусь в этом, значит, спрошу о другом.

— Ну вообще-то можно… — повеселел щегол, глазки его заискрились. Понял, что вот-вот прокатится на халяву.

— Тогда возьми пару пузырей и закусить. Пойдем к тебе, и там я все растолкую. Вижу, мы