Барден долгое время глядел на нее, потом насмешливо протянул:

— Не полагаете ли вы, что мне следует на вас жениться?

Она жутко разозлилась. На ней… он… жениться!

— Как можно! — выпалила она. Да она не выйдет за него, даже если он умолять будет — пусть выкатывается! — Очевидно, вы совершенно оправились. Убирайтесь!

— Меня не пригласят на завтрак?

— Сначала его надо приготовить! — бушевала Эмми, но, дурь это или что другое, только ей уже хотелось смеяться.

Барден замер, не отрывая глаз от ее счастливого лица. Потом он отлепился от шкафа и сделал пару шагов к двери. И вдруг повернулся к Эмми:

— Позвольте сказать вам, мисс Лоусон, что вы — обладательница на редкость уютной, располагающей к отдыху груди.

Она вспыхнула: ему, видимо, только того и надо было. Она-то прошлой ночью, баюкая, считала его полумертвым.

Что оставалось делать? Босс он, не босс, но только она привстала на кровати и, величественно указав на дверь, приказала:

— Очистите помещение, Каннингем!

К ее удивлению, он вышел.

Эмми слышала, как он ходит в соседней комнате. Хотя ей и хотелось встать, но она терпеливо пережидала, когда он покинет квартиру.

Тогда она поднялась, и ноги сами понесли ее в соседнюю комнату. Он убрал постель, на которой спал, а она снова любила его.

Тетя Ханна была в особенно разговорчивом настроении, когда Эмми приехала забирать ее. Она в мельчайших подробностях пересказала увиденную пьесу, а потом спросила, не будет ли Эмми возражать, если и в следующую субботу они не встретятся: днем у них запланирована игра в вист, которая может затянуться очень надолго.

Сколько Эмми знала тетю Ханну, никогда не подозревала, что та интересуется картами, тем более — вистом. Но, с другой стороны, Эмми не могла не радоваться, что тетя, видимо, все более и более приживается в «Кесвике».

После обеда тетя Ханна устроилась подремать, а Эмми взяла газету. Но чтение ее не увлекло. Барден опять воцарился у нее в мыслях, отодвигая на задний план все остальное. Прошлой ночью он выглядел таким больным, едва держался на ногах. Конечно, утром ему стало куда лучше, стоит только вспомнить наглое замечание относительно ее «уютной» груди — да, энергия била через край.

Она поймала себя на том, что усмехается, и прикрыла лицо газетой. Потом, вспомнив, что не далее как через неделю Барден должен улетать в Штаты, перестала улыбаться. Какие могут быть улыбки, как она выживет без него целых две недели?! Достаточно пятницы, когда она думала, что придется ждать встречи два, дня. Но две недели! Почему бы ему не пригласить ее поехать с ним? Он берет секретаря с собой в Стратфорд, почему нельзя взять ее в Штаты?

На работу она шла, зная, что все равно не смогла бы поехать: ей надо быть тут из-за тети Ханны. К ее радости, Барден был в хорошем настроении.

— Как поживает сегодня прелестная Эмми? — спросил он, взяв у нее принесенные бумаги.

— Замечательно, — степенно отвечала она и не удержалась от встречного вопроса:

— А вы оправились?

— За мной был очень хороший уход, — невозмутимо поведал он.

Эмми чуть порозовела. Несомненно, он учел в своей оценке и ее «располагающую к отдыху» грудь.

На следующий день он был все в том же любезном настроении и даже не смущал ее больше никакими намеками на «хороший уход» и тому подобное. Просто околдовал ее.

Настолько околдовал, что если бы она не столкнулась в одном из коридоров с Симоном Элсвортом, то никогда бы не вспомнила о назначенном свидании.

Вечер сразу начался на неприятной ноте. Симон Элсворт оказался снобом. Это стало понятно по его лицу, когда он увидел ее дом.

— Хорошо, что вы уже готовы, — приветствовал он ее, не успев войти в дверь, — не хотелось бы оставлять машину без присмотра в таком месте больше, чем на минуту.

«Угадайте, кого не пригласят на чашечку кофе?»

— Очень мудро, — ответила она. Любовь ее к Бардену мгновенно выросла во много раз — он-то оставлял свою безумно дорогую машину надолго — да на целую ночь — как-то совсем недавно.

Не имея в Симоне ни малейшей заинтересованности, она и не посчитала нужным показывать себя любезной собеседницей. Симон же, казалось, и не ждал от нее умения поддерживать разговор; весь вечер он говорил исключительно о своей особе.

— Не желаете заехать ко мне? — спросил он в конце вечера.

Пора уносить ноги.

— Это был превосходный вечер, — улыбнулась Эмми и добавила:

— Но уже очень поздно, а нам обоим следует хорошо выспаться, чтобы завтра быть в форме.

При прощании он попытался ее поцеловать. Она обнаружила, что находит подобное намерение неприличным.

— Спокойной ночи, — сказала она, отстраняясь от него.

— Я увижу вас снова?

«Нет, если я увижу вас первая».

— Обязательно, — пообещала она тем не менее. — Возможно, уже завтра. На работе. Спокойной ночи. — И вошла в дверь. Если даже у него есть что добавить, то она не собирается дожидаться ответа.

Симон Элсворт оказался ошибкой, раздумывала она по дороге на работу на следующий день. Она считала его робким, немного стеснительным. Она не угадала. Фу, как он пытался поцеловать ее — гадость! Может, любовь к Бардену отравила для нее всякий интерес к другим мужчинам? Может быть.

День начался неплохо. Дон, видимо, переносила последний этап своей беременности куда лучше. И все больше и больше полагалась на свою помощницу.

Например, она целиком возложила на Эмми подготовку документации для американской поездки. Эмми так и не могла себе представить, как проживет без Бардена две недели — шестнадцать дней, если считать предшествующие поездке субботу и воскресенье.

Она решила жить настоящим и, весело впорхнув к нему, натолкнулась на его взгляд. Ее колени сразу ослабели. Чтобы как-то отвлечься, она повернулась прикрыть за собой дверь.

— Относительно этих цифр… — начала она, направляясь к его столу, и обнаружила, что в данный момент цифры Бардена не волнуют.

— Ваши любовные дела не пострадали, как я понимаю? — вкрадчиво спросил он.

Эмми попыталась на ходу перестроиться.

— Не могу так сказать, — спокойно ответила она.

— Он простил вас — Адриан? — резко выпалил Барден.

Его тон разозлил ее.

— Не знаю, что там вы себе навоображали, но, насколько мне помнится, ему нечего было мне прощать!

— С прошлого четверга у вас снова было свидание с ним?

Четверга! Она смутно припомнила, что, возвращаясь из Стратфорда, наболтала Бардену о предстоящей встрече, даже хорошенько не помнит, что именно. Барден целовал ее, он…

— Я пытаюсь забыть четверг! — оборвала она. Но он настырно лез напролом:

— Его или меня?

Адриан вообще был ни при чем. Но делать такое заявление опасно, не стоит обнадеживать Бардена.

— Вам обоим лучше постоять в сторонке, — напустила она на себя надменный вид. — Вчера вечером у меня было свидание с Симоном.