— Совсем не в этом дело. — Они переходили на повышенные тона. — Ты не представляешь реакции детей.

— Неужели у нас нет права на личную жизнь? Неужели я не вправе любить тебя?

— Конечно, имеешь, но мы не вправе подвергать наших детей подобным испытаниям, если это ни к.чему не может привести, Питер.

— Почему ты так думаешь? — Он повысил голос. — У тебя другие планы?

— Ведь я живу в Нью-Йорке, а ты — в Лос-Анджелесе, или ты забыл?

— Я прекрасно помню об этом, и как раз поэтому я хотел встретиться с тобой раньше, чем через три недели, или я прошу слишком о многом?

— О, ради бога… ладно! — закричала она. — Хорошо! Я приеду в Аспен.

— Прекрасно! — Питер опять взглянул на часы.

Было пять минут девятого. Он внезапно протянул руку и прижал ее к себе. Время летело слишком быстро. Они должны были выехать пять минут назад, но сейчас он не мог оторваться от нее. Он поцеловал ее в макушку и взъерошил ей волосы, улыбаясь собственным мыслям. — Думаю, это была наша первая битва.

Ты — упрямая женщина, Мел.

— Я знаю. Прости. — Она посмотрела на него снизу вверх, и они поцеловались. — Мне просто не хочется поступать опрометчиво и огорчать наших детей.

Он кивнул:

— Я знаю. Но нам надо думать сейчас и о нас самих.

— Я очень давно этого не делала. Заботилась только о том, чтобы мне не причинили зла.

— Я никогда не причиню тебе зла, Мел, — печально произнес он. Его огорчала мысль, что она будет защищаться и от него. — Я совсем не хочу этого.

— Это не зависит от тебя. Когда люди любят друг друга, они часто причиняют боль любимому человеку.

Если только все время не держатся на безопасном расстоянии.

— Но это не жизнь.

— Да, не жизнь. Но так безопасно.

— К черту безопасность. — Он серьезно посмотрел на нее. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. — Она еще вздрагивала, произнося эти слова. — Как мне не хочется уезжать. — Им давно пора было выехать из дома, чтобы успеть к его рейсу. Он посмотрел на часы, а затем перевел взгляд на нее.

— У меня есть предложение.

— Какое?

— Я позвоню к себе в больницу и попрошу кого-нибудь подежурить за меня еще один день. Если они могли прожить без меня неделю, то смогут продержаться и еще день. Как ты считаешь?

Она улыбнулась как ребенок и всем телом прижалась к нему.

— Я в восторге. — Потом снова задумалась. — А как насчет Пам? Разве ты не хочешь повидаться с ней перед ее отъездом в лагерь?

— Да, но, возможно, впервые почти за два года ради разнообразия я сделаю то, чего хочется мне.

Я увижусь с ней через три недели, когда она вернется домой. Она переживет без меня.

— Ты уверен?

Он с серьезным видом прижал ее к себе.

— А как насчет тебя? Ты можешь вернуться в Винъярд завтра?

— Так ты серьезно, Питер? — Она взглянула на него, пораженная его решением. Но тотчас поняла, что он всерьез решил остаться.

— Да. Я не хочу уезжать от тебя. Давай проведем вместе выходной. — Улыбка медленно расцветала на ее лице, и Мел повисла у него на шее.

— Ты самый замечательный человек.

— Влюбленный в самую необыкновенную женщину. Я бы сказал, что мы потрясающая пара, не так ли?

— Вполне, — нежно произнесла она. Они все еще стояли на кухне. Потом она с улыбкой посмотрела на него:

— Поскольку вы пока не уезжаете, доктор Галлам, как насчет того, чтобы ненадолго подняться наверх?

— Прекрасная мысль, мисс Адамс.

Она отправилась наверх, а вскоре и он последовал за ней. Он задержался на кухне, чтобы позвонить врачу, подменявшему его в Лос-Анджелесе, и попросить, не сможет ли он задержаться еще на пару дней.

Его коллега немного поиздевался над ним, но, кажется, вовсе не возражал, и две минуты спустя Питер взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки своими длинными ногами, и ворвался в спальню Мел, улыбаясь по-мальчишески.

— Я могу остаться!

Мел ни слова не произнесла в ответ. Она просто подошла к нему и не спеша сняла с него всю одежду, и они упали на кровать, счастливые, что сделали еще один шаг навстречу друг другу.

— Но как же получилось, что ты не приедешь домой? — срывающимся голосом, жалобно спросила Пам, когда Питер позвонил ей перед ленчем. — Ведь у тебя нет пациентов в Нью-Йорке. — Она добавила это сердито и обиженно.

— Меня задержали здесь на конференции, Пам.

Я буду дома завтра вечером.

— Но я уезжаю в лагерь завтра утром.

— Знаю. Миссис Хан может проводить тебя до автобуса. Ведь ты едешь не в первый раз.

«Как странно, что приходится оправдываться перед детьми», — думала Мел, слушая их разговор.

— Ты четвертый год ездишь в лагерь. Там ты уже старожил, Пам. А через три недели вернешься домой.

— Да. — Она произнесла это отрешенно и мрачно, и ему стало стыдно до глубины души, особенно сейчас, после того, как они с Мел два часа занимались любовью. Теперь его задержка здесь не казалась столь уж необходимой, а Пам напомнила ему о его домашних обязанностях. — Ладно. — Она отгораживалась от него, и ему стало не по себе.

— Милая, я ничего не мог поделать. — Но это было не так, и ему стало совсем стыдно. Неужели он поступил не правильно, оставшись? Но, черт подери, разве у него нет права на собственную жизнь, чтобы побыть хоть немного с Мел?

— Все нормально, папочка. — Но он слышал ее унылый и подавленный голос и по опыту знал, что не стоило так огорчать ее.

— Послушай. Я приеду навестить тебя в следующие выходные. — Лагерь находился в районе Санта- Барбары, и он запросто сможет съездить туда из Лос-Анджелеса, но затем вспомнил, что все следующие выходные ему придется дежурить в больнице. — Черт, я не смогу. Тогда в следующие выходные.

— Не беспокойся. Желаю хорошо провести время. — Казалось, ей не терпелось закончить разговор.

Мел наблюдала за выражением лица Питера, на котором были видны все его переживания. Когда он повесил трубку, Мел подошла и села рядом с ним.

— Ты знаешь, что еще можешь успеть сегодня на дневной рейс.

Но он упрямо покачал головой:

— Не думаю, что мне следует это делать. То, что я говорил тебе, — правда. Мы имеем право хоть немного побыть вместе.

— Но она тоже нуждается в тебе, а ты разрываешься надвое.

Это было очевидно, и он кивнул.

— Она почему-то всегда заставляет меня чувствовать себя виноватым, с момента смерти Анны. Мне