Грей был искренне изумлен – прежде он не встречал такой женщины. Они рядом плыли назад к яхте, и Грей впервые пожалел, что не следит за своей физической формой. Он вообще никогда об этом не задумывался. Сильвия же была в прекрасной форме и плыла легко и красиво. Ее фигура была достойна восхищения, но она словно и не обращала на это внимания. А вот ее племянница, кажется, получала удовольствие, флиртуя с Адамом. Сильвия лишь улыбалась, наблюдая за этой парой. Не в ее привычке было вмешиваться в дела близких, тем более что ее племянница уже взрослая женщина и вольна вести себя так, как считает нужным.
Прощаясь, Сильвия спросила у Грея, не составит ли он ей назавтра компанию при посещении собора Сан-Джорджо. Она и прежде бывала там, но всякий раз по приезде отправлялась туда снова.
Грей с готовностью согласился и пообещал быть в порту в десять часов. В этом приглашении не было ничего двусмысленного – просто Сильвия сказала, что через день они отбывают, и Грей обрадовался возможности лишний раз пообщаться.
– Какие симпатичные люди, – заметил Чарли, когда гости разъехались, и Адам и Грей с ним согласились. День прошел изумительно, новые знакомые оказались думающими и приятными людьми. – Странно только, что племянница Сильвии не осталась ночевать. Ты что же, не сумел ее очаровать? – поддразнил он Адама. Тот недовольно пожал плечами.
– По-моему, я для нее недостаточно образован. Поговоришь с этой девчонкой – мой Гарвард меркнет. Мы обсудили вопросы законодательства, особенности толкования американской системы юстиции, конституционное право Штатов в сравнении с французской правовой системой – и в результате я себя чувствую полным идиотом. Она любого мужика заткнет за пояс. Ей надо бы водить дружбу с моими гарвардскими профессорами, а не с такими, как я, юристами.
Эта девушка напомнила Адаму Рэчел в юности, которая блистала в учебе настолько, что окончила Гарвард с отличием, и это сходство моментально остудило его пыл. Он оставил попытки приударить за этой умницей. Она весь день поражала его своим интеллектом, ему это нравилось, будоражило кровь, но в конечном итоге Адам устал и почувствовал себя стариком. Его мозги уже с такой нагрузкой не справлялись. Лучше уж оплачивать приятельницам силиконовые имплантаты и новые носы, чем пытаться состязаться с ними в интеллекте. У Адама появилось чувство неполноценности, отчего уверенности в нем заметно поубавилось, а вместе с этим и любовного влечения.
Трое друзей выпили на палубе по бокалу вина, после чего перешли к сигарам, а затем и вовсе разбрелись по каютам. Никаких планов на следующий день у них не было, и Адам с Чарли объявили, что намерены долго спать. Зато Грей с удовольствием думал о завтрашней экскурсии. Спускаясь в каюту, он упомянул об этом Чарли, и тот порадовался за друга. Он очень одобрил новое знакомство Грея. Ему давно следовало заручиться поддержкой такого авторитетного в своих кругах специалиста, как Сильвия. Грей – талантливый художник, но он совершенно не умеет устраивать свои дела, а в этом Сильвия, с ее обширными связями в Нью-Йорке и Европе, могла бы ему помочь. Роман у них вряд ли получится, но, возможно, она сможет стать для Грея другом. Чарли удивило, что такая обаятельная женщина путешествует без спутника, а в многочисленной компании. Мужчины, особенно европейцы, отдают должное женщинам умным, красивым и стильным, а Сильвия обладала всеми этими достоинствами. В жизни Чарли так сложилось, что все его приятельницы были вдвое моложе его. В Штатах двадцатилетние и тридцатилетние женщины были в большом спросе, ведь они молоды. Другое дело – ровесницы Сильвии, солидные американские мужчины сторонятся таких дам, особенно образованных и успешных. Девушки, с которыми встречался Адам, считались более привлекательными, нежели женщины с интеллектом. Чарли знал многих женщин в Нью- Йорке – умных и успешных, которые остались одни. Мысленно он попытался представить себе мужчину, который бы составил счастье Сильвии. Увы, конкретный образ никак не складывался. Впрочем, сама Сильвия дала им понять, что независимый образ жизни ее вполне устраивает. Ее нисколько не смущало одиночество, и она явно не стремилась устроить свою жизнь. Чарли еще вчера, за сигарой, поделился своими наблюдениями с приятелями.
На другое утро, поднимаясь следом за Сильвией на холм к Сан-Джорджо, Грей убедился, что Чарли насчет Сильвии был абсолютно прав. Грей попытался разговорить Сильвию и задал несколько вопросов о ее личной жизни.
– Ты не собираешься замуж? – осторожно спросил он.
– Сейчас уже нет, – подбирая слова, ответила Сильвия. – Мне нравилось быть замужней женщиной, но не уверена, что опять пошла бы на это. Мне иногда кажется, что меня привлекает не сам мужчина, а стабильная жизнь, с раз и навсегда определенным кругом обязанностей. Мой муж был художник, к тому же страдающий нарциссизмом. Центр Вселенной. Я его боготворила – не меньше, чем он боготворил себя. Больше для него никого и ничего не существовало, – искренне и откровенно рассказывала она. В ее голосе не было горечи, все осталось в прошлом, и Грей это явственно слышал. – Ни детей, ни меня – никого. Жизнь вращалась только вокруг него. Наступает момент, когда тебе это надоедает. Правда, если бы он не ушел к другой, я бы до сих пор, наверное, была с ним. Он бросил меня в пятьдесят пять лет, мне тогда было тридцать девять. К тому времени все мои восторги остались в прошлом. А ушел он к девятнадцатилетней. Они поженились, за три года нарожали троих детей, после чего он и ее бросил. Я по крайней мере продержалась дольше. Двадцать лет он был со мной. А с ней – всего четыре.
– Надо полагать, от нее он ушел к двенадцатилетней? – съязвил Грей. Ему было обидно за Сильвию. Такая женщина стоила большего. Но она – молодец, не дала сбить себя с ног, уехала в Нью-Йорк с двумя детьми и без гроша за душой. И без малейшей помощи от бывшего мужа.
– Нет, последней был двадцать один. Старовата для него, конечно. Когда мы поженились, мне было девятнадцать. Я тогда в Париже в университете училась. А две последние его пассии были у него моделями.
– А с детьми он видится? Сильвия качнула головой.
– Нет, за девять лет он с ними виделся дважды, они очень переживали. А в прошлом году он умер. У моих детей осталось много не заданных ему вопросов, хотя бы о том, какое место они занимали в его жизни. Для меня это тоже была утрата. Я его любила, но с самовлюбленными эгоистами всегда так получается. В конечном счете, им никто, кроме себя, не нужен. Им не дано любить другого. – Она просто констатировала факт. В ее голосе слышалось сожаление, но не ожесточение.
– Я тоже знал таких женщин. – Грей не хотел ей рассказывать, с каким безумием ему приходилось сталкиваться в его жизни. Объяснить это практически невозможно, вряд ли другой человек сможет это понять. А выглядеть в глазах Сильвии наивным простаком ему не хотелось. – И тебе больше никогда не хотелось начать все заново – с другим человеком? – Он понимал, что вопрос отчасти бестактный, но что-то подсказывало ему, что Сильвия не станет обижаться. Ее прямота и откровенность изумляли Грея. У него такое чувство, словно она ничего не пытается утаить, хотя душевные раны у нее наверняка есть. К этому возрасту у кого их нет?!
– Нет, у меня ни разу не возникало желания выйти замуж. Да я и смысла не вижу – в моем-то возрасте. Дети у меня уже есть, рожать я больше не собираюсь. Институт брака священен, я в этом глубоко убеждена. Только вот не знаю, так ли уж он ценен теперь для меня. Скорее – нет. Боюсь, у меня для
