обвинение было сформулировано так — «являлся участником военной заговорщической организации, по заданиям которой проводил вражескую работу, направленную на поражение Республиканской Испании, снижение боевой подготовки ВВС Красной Армии и увеличение аварийности в Военно-Воздушных Силах».

В письме на имя И. Сталина от 21 апреля 1941 г. И. Проскуров писал: «…Происшествия тяжелые и их много, это верно, но интересы дела требуют еще больше увеличить интенсивность летной работы, неустанно улучшая организацию и порядок в ВВС. Серьезные предупреждения и наказания, записанные в приказах НКО, заставят командный состав ВВС подтянуться, но наряду с этим они могут усилить боязнь за происшествия и тем снизить темпы качественной подготовки. Дорогой тов. Сталин, у нас в истории авиации не было случая, когда бы судили командира за плохую подготовку подчиненной ему части. Поэтому люди невольно выбирают из двух зол для себя меньшее и рассуждают так: «За недоработки в боевой подготовке меня поругают, ну в худшем случае снизят на ступень в должности, а за аварии и катастрофы я пойду под суд». К сожалению, так рассуждающие командиры не единичны. Такие настроения имеют и будут иметь место до тех пор, пока за боевую готовность подчиненной части не будут предъявлены такие же требования и ответственность, как и за аварийность». Цит. по газете «Красная звезда», 19.02.02 г.

К. Симонов, Глазами человека моего поколения., М., 1990 г., с. 339–340. Эти слова П. Рычагов произнес во время выступления с докладом Г. Маленкова на совещании, проходившем в первых числах апреля 1941 г., а 9 апреля Политбюро уже приняло решение об отстранении его от должности.

А. Ваксберг., Нераскрытые тайны. Москва, Новости, 1993 г., с. 52

арестованы, соответственно, 30 мая и 7 июня 1941 г.

зам. Начальника ГАУ по политической части Г. Савченко на заседании Главного военного совета в 1938 г. тоже имел неосторожность заявить в присутствии членов Политбюро о развале дисциплины в армии из-за арестов командного состава.

Судя по опубликованному в конце главы документу, вину не признали также генералы К. Гусев, М. Петров, А. Филин, Н. Ласкин, Н. Васильченко.

Н. Смирнов. Вплоть до высшей меры. С. 18, А. Корольченко., Выбитый генералитет., Ростов-на-Дону., «Феникс». 2000 г., с 442,443

Мерецков направил Сталину письмо следующего содержания: «Секретарю ЦК ВКП (б) Сталину И.В. В напряженное время для нашей страны, когда от каждого гражданина требуется полностью отдать себя на защиту Родины, я, имеющий некоторую военную практику, нахожусь изолированным и не могу принять участие в освобождении нашей Родины от нашествий врага. Работая ранее на ответственных постах, я всегда выполнял Ваши поручения добросовестно и с полным напряжением сил. Прошу Вас еще раз доверить мне, пустить на фронт и на любой работе, какую Вы найдете возможным дать мне, доказать мою преданность Вам и Родине. К войне с немцами я давно готовился, драться с ними хочу, я их презираю за наглое нападение на нашу страну, дайте возможность подраться, буду мстить им до последней моей возможности, не буду щадить себя до последней капли крови, буду бороться до полного уничтожения врага. Приму все меры, чтобы быть полезным для Вас, для армии и для нашего великого народа. 28.VIII.-41 г. К. Мерецков».

Заключение об обоснованности расстрела 25 чел. за подписями Берии, Кобулова, Владзимирского и прокурора СССР Бочкова было составлено задним числом. В 50-е годы все материалы в отношении расстрелянных героев были прекращены постановлениями Генерального прокурора за отсутствием состава преступления.

Некоторых других участников «заговора» ОСО репрессировало отдельно. Например, комбриг Залевский А.И. был приговорен к 5 годам заключения 9 мая 1942 г. Как день Победы эта дата войдет в историю в 1945 г., но Залевский не доживет до этого дня. Он сгинет в ГУЛАГе в 1943 г.