они чистят дымовые трубы, ложатся в постель с сифилитиками и подставляют себя под пули в Бельгии, но, как многие, счастливо избавленные от такой необходимости, всячески старался не думать о подобных вещах, пока Питер Хокстон принудительно не раскрыл ему глаза. Даниель платил за работу относительно щедро; как и предупреждал Сатурн, им пришлось отбиваться от наплыва желающих, готовых делать то же самое за меньшие деньги.
От работника требовалось следующее: войти во Флитскую тюрьму якобы с целью облегчиться; юркнуть в поломанный сортир, когда никто особенно не смотрит, и прыгнуть в дыру. Первый мальчишка, который это осуществил, был вознаграждён щедрее последующих, поскольку никто не знал, что его там ждёт. Выбравшись назад по верёвке (которую ему заранее выдали), он сообщил сенсационную новость: под сортиром идёт длинный, плавно изгибающийся туннель с твёрдым дном, покрытым на несколько дюймов склизким илом; нечистоты в туннеле доходят примерно до середины бедра.
Нанятые Даниелем молодые люди спускались в дыру с сумками за спиной (маленькими, чтобы не привлекать внимание надзирателей), а вылезали с пустыми руками. Они соорудили лестницу, чтобы подниматься из туннеля не по канату (как первопроходец). Они уходили под землю с мерными верёвками и возвращались с цифрами в голове, которые Сатурн наносил на план: в восьми футах восточнее нужника, на северной стороне туннеля имелось отверстие в два размаха рук шириной, откуда время от времени извергались скотские внутренности. Одиннадцатью футами далее находился сток туалета, принадлежащего, вероятно, какому-то зданию по другую сторону стены. Ещё через две сажени, справа — сток тюремной поварни. Ещё через тридцать шагов по вонючей жиже, за поворотом, в туннель втекала тоненькая чистая струйка: избыток воды из цистерны, стоящей между поварней и темницей. Бесстрашные исследователи проникали всё дальше в глубины рва; из их возбуждённых рассказов постепенно складывалась общая картина. Через день они обнаружили хлипкую каменную кладку в девяноста-ста футах к востоку от нужника. Это могла быть только стена темницы. Прижимаясь к ней ухом, мальчишки убедили себя, что слышат по другую сторону лязг цепей: тяжёлых кандалов, которые смотрителю Флитской тюрьмы пришлось одолжить в Ньюгейте, чтобы заковать членов банды Шафто. Теперь юные герои, спускаясь в сортир, проносили с собою железными ломики, долота и обмотанные тряпками молотки, чтобы выковыривать из кладки потрескавшийся раствор. Через два дня работы кто-то с противоположной стороны (негр, так что, надо полагать, Томба) вытащил кирпич и в образовавшуюся дыру размером с кулак посоветовал больше не разбирать стену, чтобы не заметили тюремщики. После этого начались иного рода приготовления. Мальчишки, рекрутированные из числа лондонских трубочистов, то есть привыкшие к узким и грязным вертикальным лазам, обследовали выходящие в ров сливы уборных и нашли самый подходящий. Он вёл в публичный дом, занимающий часть трактира «Прекрасная дикарка», одного из множества подобных заведений в дымных трущобах между восточной стеной тюрьмы и Грейт-Олд-Бейли.
Первые дни второй недели октября Даниелю казалось, что вечер четверга с очередным заседанием пивного клуба никогда не настанет. Частые визиты в пострадавшую уборную начали привлекать внимание: не сами мальчишки (они выставляли дозорных, чтобы влезать в туннель и выбираться из него не на глазах у тех, кто зашёл просто справить нужду), но оставляемый ими зловонный след. В тёмном и сыром тюремном сортире лишние грязь и вонь были, конечно, не так заметны, как где-либо ещё, тем не менее начались пересуды, вселявшие в Даниеля тревогу. И ведь не то чтобы у него было мало других оснований тревожиться! Чем больше времени он проводил в трактире, тем беспокойнее становился, и всё же в последние дни сидел там почти безвылазно. Вечером четырнадцатого он изучил Даппино объявление об аукционе раз пять в промежутках между перечитыванием сегодняшних и вчерашних газет. Но вот наконец стемнело, трактир начал наполняться любителями пива. Неспешной походкой вошёл Сатурн и подмигнул Даниелю — разумеется, слишком рано! Всё случилось чересчур быстро! Даниель был не готов! Нечто похожее произошло год назад, когда встречные ветра на много недель задержали «Минерву» в Массачусетском заливе, и Даниель, при всём своём неверии, молился о смене погоды, а едва его желание исполнилось, их атаковал пиратский флот Чёрной Бороды. Сейчас назревала ещё одна перемена в воздухе, ещё одно приключение было на подходе. Даниелю сделалось страшно. Однако он убеждал себя так: люди вроде Джека Шафто ведут жизнь, полную приключений. Даже Даниелев преподаватель математики в Кембридже, Исаак Барроу, как-то сражался с корсарами в Средиземном море! С тех пор, как год и два дня назад Енох вошёл к нему в дом, всё было сплошным приключением, хоть и с небольшими затишьями. Так почему бы не продолжить?
Даниель подозвал одного из трактирных служителей и, протянув ему золотую монету, велел откупорить бочку пива. Должники восприняли это как библейское чудо и ответили своим чудом: превратили полную бочку в пустую. Даниель заказал вторую, потому что по «правилам» и даже дальше раскатился слух, что «старик Партри» угощает весь Лондон. Народ вливался в ворота сплошным потоком, таким плотным (как сообщили Даниелю), что никто не мог выйти. Собрание казалось ему обычным, хоть и более многолюдным (и куда более благодарным), пока должники под возгласы: «Виват!» не подняли его на плечи. Тогда-то, с высоты, он увидел в открытые окна и дверь туман над двором для игры в мяч. Не обычный лондонский туман, а сгустившееся дыхание сотен людей, толпящихся снаружи, поскольку в трактире места уже не осталось. Будь они индейцами или турками, следовало бы встревожиться. Однако это были англичане, движимые общим английским свойством: желанием пить и веселиться вместе, особенно в тёмную промозглую ночь. Даниель решил, что пришло время сыграть на ещё одной черте английского характера: готовности включиться в любую сумасбродную затею.
— Я издержал всё своё золото, — объявил он, когда от него потребовали произнести речь, и клуб затих, насколько вообще может затихнуть такое многолюдное сборище, — и мои родные, которым не по душе предпринятые мною изыскания, сказали бы, что теперь я присоединюсь к вам в стенах Флит. В их глазах это позор, в моих — честь не меньшая, чем получить Орден Подвязки. — (Пауза для новых тостов и криков: «Виват!») — Однако этому не бывать. Ибо недавно я обнаружил новые документы, которые позволят мне точно установить местонахождение клада, зарытого здесь сто сорок лет назад фальшивомонетчиками, брошенными в тюрьму по приказу сэра Томаса Грэшема!
Вступление прозвучало многообещающе, но дальше оратор пустился в многословный и совершенно лишний (по мнению большинства) исторический экскурс, посему речь вознаградили не такими бурными аплодисментами, как если бы он заказал ещё бочку пива. Впрочем, цели своей Даниель достиг. Те, кто искренне верил в спрятанный клад, ещё раньше заподозрили, что в голове «старика Партри» зреет новый план; теперь они ринулись к нему, размахивая острыми палками и лопатами. Коллегия инспекторов испытывала сильнейшее недовольство и охотно сунула бы Даниеля головой под помпу, но ничего не могла поделать, пока «старика Партри» окружает толпа гостей, в чьих животах плещется выставленное им пиво.
— Теперь, если вы любезно отнесёте меня на «бедную сторону», — крикнул Даниель, — я найду клад! Мы выкопаем его и разделим на всех! Об одном прошу: не подходите близко к солдатам и не испытывайте их терпение! Они вооружены и, если мы дадим им хоть малейший предлог, могут захватить то, что по праву наше!
Он надеялся, что его слышали даже на дальнем конце толпы. Кроме того, теперь Коллегия инспекторов могла проявить власть. Председатель и три его ближайших советника направились к темнице, вероятно, с тем, чтобы объяснить солдатам происходящее.
— К цистерне «бедной стороны»! — провозгласил Даниель.
Через несколько мгновений он был уже на месте, окружённый толпой ретивых кладоискателей. Здесь Даниель в свой первый визит наблюдал наказание под помпой. Он вытащил документ, написанный истинным алфавитом и непонятный даже для грамотных должников, — к счастью, поскольку на самом деле это было составленное Гуком описание часового механизма.
— Здесь сказано: «Отсчитайте пятьдесят шагов параллельно Флитской канаве, до дерева», — объявил Даниель и дал понять, что хочет спуститься на землю. Как только его желание выполнили, он приблизился к цистерне, повернулся на север и начал считать шаги: — Раз, два, три…
К тому времени, как он добрался до десяти, толпа подхватила счёт. Число «пятьдесят» все хором произнесли уже в Расписном дворе.
— Дерева нет, — заметил Даниель в наступившей тишине. — Разумеется! Оно сгорело во время Пожара. Тем не менее мы должны продолжать, помня о возможной погрешности.
Он так долго изучал документ, что самые нетерпеливые принялись копать прямо здесь.
