Они отнесли лестницу в конюшню и ощупью добрались до стены.

На стене лежал Кэппер; он протянул руку и втащил на стену сначала одного, потом другого.

Они беззвучно спрыгнули на землю и молчали до тех пор, пока не очутились снова в зарослях дрока.

– Джон Кэппер, – сказал Дик, – беги во весь дух в Шорби. Приведи сюда немедленно всех, кого можешь собрать. Здесь мы встретимся. Если же люди разбрелись в разные стороны и собрать их удастся только к рассвету, мы встретимся где-нибудь поближе к городу. Я останусь здесь с Гриншивом и буду следить за домом. Беги во весь дух, Джон Кэппер, и да помогут тебе святые!.. А теперь, Гриншив, – прибавил он, когда Кэппер исчез, – обойдем вокруг сада. Я хочу посмотреть, не обманули ли тебя твои глаза.

Стараясь держаться подальше от стены и пользуясь каждым возвышением, каждой впадиной, они обошли сад с двух сторон, никого не заметив. Третья сторона садовой стены тянулась вдоль берега, и, чтобы не подходить к стене слишком близко, они пошли по песку. Несмотря на то что прилив еще только начинался, прибой был таким сильным, а песчаный берег таким плоским, что Дику и Гриншиву при каждой волне приходилось по щиколотку, а то и по колено погружаться в соленую и холодную воду Немецкого моря.

Внезапно на белизне садовой стены возникла, словно тусклая китайская тень, фигура человека, делавшего обеими руками какие-то знаки. Человек упал на землю, но тотчас же немного поодаль поднялся другой и повторил те же самые знаки. Так, словно безмолвный пароль, эти знаки обошли вокруг всего осажденного сада.

– Они хорошо караулят, – прошептал Дик.

– Вернемся на сушу, добрый мастер, – ответил Гриншив. – Тут негде спрятаться. Нас нетрудно заметить, когда под нашими ногами пенятся белые волны.

– Ты прав, – сказал Дик. – Скорее на сушу!

Промокшие и озябшие, Дик и Гриншив вернулись в заросли дрока.

– Молю бога, чтобы Кэппер бежал быстро! – сказал Дик. – Если он вернется не позже чем через час, я поставлю свечку перед образом святой Марии Шорбийской.

– Чего вы так торопитесь, мастер Дик? – спросил Гриншив.

– Как же мне не торопиться, друг! – ответил Дик. – В этом доме живет моя дама, которую я люблю. А кто эти люди, тайно подстерегающие ее ночью? Конечно, враги.

– Если Джон вернется скоро, мы славно расправимся с ними, – сказал Гриншив. – Их здесь не больше сорока человек; они расставлены далеко друг от друга, и наш отряд в двадцать человек разгонит их, словно воробьев. Однако, посудите сами, мастер Дик: если она из рук сэра Дэниэла попадет в другие руки, ей хуже не будет. Любопытно, конечно, узнать, кто это за ней охотится.

– Я подозреваю лорда Шорби, – ответил Дик. – Когда явились эти люди?

– Они подошли, мастер Дик, – сказал Гриншив, – едва вы перелезли через стену. Не пролежал я на стене и минуты, как вдруг заметил осторожно ползущего человека...

Свет в доме погас еще тогда, когда они брели в пене разбивающихся о берег волн, и теперь невозможно было предугадать, скоро ли люди, окружившие сад, решатся произвести нападение на дом. Из двух зол Дик предпочитал меньшее. Не дай бог, если Джоанна попадет в лапы к лорду Шорби! Нет, пусть уж лучше она остается у сэра Дэниэла. И Дик твердо решил прийти на помощь осажденным, если дом подвергнется нападению.

Но время шло, а на дом никто не нападал. Каждые четверть часа вдоль садовой стены передавались все те же сигналы, словно предводитель осаждающих хотел убедиться, бодрствуют ли его подчиненные. Вокруг дома было спокойно и тихо.

Мало-помалу к Дику стали подходить подкрепления. До рассвета было еще не близко, когда вокруг него в зарослях дрока собралось уже около двадцати человек.

Дик разбил их на два неравных отряда; маленький отряд он взял себе, а командиром большого отряда назначил Гриншива.

– Слушай, Кит, – сказал он Гриншиву, – поставь своих людей возле ближайшего угла садовой стены, выходящей на берег, и жди, пока не услышишь, что я начал нападение с другой стороны сада. Я хочу напасть на них со стороны моря, потому что там, вероятно, находится их предводитель. Остальные разбегутся. И пусть бегут. Помните, ребята: стрелять не надо – вы можете попасть в друзей. Полагайтесь на свои мечи и действуйте только мечами. Если мы одержим победу, я, как только получу свое имение, каждому из вас дам по золотому.

Из странного сборища сломанных жизнью людей – воров, убийц, разоренных крестьян, – которых призвал к себе Дэкуорт для осуществления своих мстительных замыслов, самые храбрые и самые искусные в военном ремесле добровольно отправились вместе с Ричардом Шелтоном в Шорби. Но их обязанность, заключавшаяся в слежке за передвижениями сэра Дэниэла по городу, нисколько не соответствовала их склонностям; они роптали, грозили уйти. Узнав, что им предстоит горячая схватка и, быть может, добыча, они воспрянули духом и стали весело готовиться к битве.

Они скинули свои длинные плащи; под плащами у одних были зеленые кафтаны, а у других – прочные кожаные куртки; под капюшонами многие из них носили подшлемники, обшитые железными пластинками; вооружение их состояло из мечей, кинжалов, рогатин и дюжины алебард. Таким оружием можно было сражаться даже с регулярными войсками феодалов. Спрятав луки, колчаны и плащи в кустах дрока, оба отряда решительно двинулись вперед.

Обойдя вокруг сада, Дик расставил шестерых своих воинов ярдах в двадцати от садовой стены и сам стал перед ними. С дружным криком бросились они на врагов.

Враги, разбросанные по большому пространству, окоченевшие, застигнутые врасплох, растерялись. Не успели они прийти в себя, как с другого конца сада до них донесся такой же крик. Думая, что поражение неизбежно, они побежали.

Оба отряда шайки «Черная стрела» с двух сторон подошли к той стене, которая тянулась вдоль моря; этим они отрезали возможность отступления для части неприятельского войска; остальные вражеские воины разбежались и исчезли во мраке.

Однако битва еще только начиналась. Дик со своими бродягами напал на неприятеля неожиданно, и в этом заключалось его преимущество; но подвергнувшиеся нападению были многочисленнее нападающих. Между тем наступил прилив; берег превратился в узкую полоску. В темноте между морем и садовой стеной началась яростная схватка не на жизнь, а на смерть, и трудно было сказать, чем она кончится.

Незнакомцы были хорошо вооружены; они молча кинулись на нападающих; схватка разбилась на ряд отдельных стычек. Дик, бросившийся в битву первым, дрался с тремя противниками; одного из них он уложил сразу, но двое других напали на него с таким жаром, что он чуть было не отступил. Один из этих двух был громадный мужчина, почти великан. Он размахивал огромным мечом, как легкой тростью. Сражаясь с таким длинноруким противником, Дик, вооруженный алебардой, чувствовал себя беззащитным; если бы и второй противник нападал столь же пылко, гибель мальчика была бы неизбежна. Но этот второй противник, невысокий и медлительный, вдруг остановился, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к шуму битвы.

Дик отступил перед великаном, выжидая удобного случая, чтобы нанести удар. Лезвие огромного меча блеснуло над ним и опустилось. Дик отскочил в сторону и прыгнул вперед, наудачу рубя своей алебардой. Раздался оглушительный рев, и, прежде чем раненый успел поднять свой страшный меч, Дик дважды ударил его и свалил на землю.

Теперь у Дика остался только один противник, сражаться с которым можно было на равных условиях. Они были почти одинакового роста; противник Дика превосходно владел искусством отражать удары. Он был вооружен мечом и кинжалом, а у Дика была только алебарда, зато Дик был гораздо проворнее его. Сначала ни тот, ни другой не мог добиться преимущества; но старший из противников был опытнее младшего и вел его туда, куда хотел. И вдруг Дик заметил, что они сражаются по колено в воде, среди прибоя. Здесь все его проворство стало бесполезным; здесь противник мог сделать с ним все, что захочет. Товарищи Дика были далеко на берегу, а искусный противник увлекал его все дальше в море. Дик стиснул зубы. Он решил как можно скорее привести борьбу к концу; и, когда волна отхлынула, обнажив на