— Никак нет, сэр! Не понимаю, куда вы клоните!

Монкберг подходит близко. До неприятного близко. Говорит заговорщицки:

— Смотри, мы — команда торгового корабля, идущего в Мурманск. Опускается туман. Мы случайно отбиваемся от конвоя. И бац! — врезаемся в долбаную Норвегию. Мы на территории, занятой фашистами. Нам надо прорваться в Швецию! Секундочку, говорим мы себе, ведь между нами и шведской границей — чертова туча немцев. Стоит вооружиться до зубов. А кто может вооружиться до зубов, если не команда торгового корабля, набитого оружием и боеприпасами? Мы бежим в трюм, торопливо вскрываем несколько ящиков и вооружаемся.

Шафто смотрит по сторонам. Ни один из ящиков не вскрыт.

— Потом, — говорит Монкберг, — мы оставляем корабль и пробиваемся в Швецию.

Наступает долгая тишина. Наконец Шафто выдавливает из себя:

— Сэр! Так точно, сэр!

— Так давай взламывай!

— Сэр! Есть, сэр!

Шафто начинает проникаться духом разрушения. Чем взламывать ящики? Лома поблизости не видать. Он выходит из трюма в коридор. Монкберг дышит в спину и подгоняет:

— Ты в спешке! Фрицы близко! Тебе надо вооружиться! Думай о жене и детях в Глазго, Лаббоке или откуда ты там!

— Окономовок, штат Висконсин! — возмущается Шафто.

— Нет, нет, не по-настоящему! По легенде, в которой ты моряк торгового флота, греби его вперегреб!.. Смотри, Шафто! Смотри! Спасение близко!

Шафто оборачивается. Монкберг указывает на шкаф с надписью «ПО».

Шафто распахивает дверцу и видит, помимо прочего, здоровенный топор, с каким пожарные бегают по горящим домам.

Через тридцать секунд он снова в трюме, рубит сплеча ящик, наполненный патронами сорок пятого калибра.

— Живей! Не смотри, куда рубишь! — орет Монкберг. — Некогда церемониться! Ты в панике!

Он вырывает топор, размахивается что есть мочи, попадает мимо ящика. Шафто отскакивает на безопасное расстояние. Монкбергу удается со второго захода учесть пеленг, расстояние и войти в контакт с ящиком. Летят щепки.

— Вот так! — Монкберг через плечо оглядывается на Шафто. — Чтоб был разгром! Хаос! — По- прежнему глядя на Шафто, он заносит топор и одновременно переступает на кренящейся палубе, промахивается и разрубает себе лодыжку.

— Твою мать, — медленно, без всякого выражения говорит Монкберг, зачарованно разглядывая ногу.

Шафто подходит взглянуть, чего там такого интересного.

Часть левой икры аккуратно надрублена. Шафто светит фонариком, видит кровеносные сосуды и жилы, торчащие по обе стороны мясной раны, как половинки взорванных мостов и трубопроводов по двум берегам ущелья.

— Сэр! Вы ранены, сэр! — говорит Шафто. — Разрешите позвать лейтенанта Роота.

— Нет! Оставайся здесь и работай! — приказывает Монкберг. — Роота я сам найду. — Он двумя руками сдавливает ногу над раной, кровь хлещет на палубу. — Шикарно, — задумчиво говорит Монкберг. — Добавляет правдоподобия. — Ему приходится раза три повторить приказ, прежде чем Шафто нехотя возвращается к ящикам. Монкберг, прыгая на здоровой ноге, несколько раз обходит трюм, заливая все кровью, потом отправляется искать Роота. Последние его слова: — Помни! Все должно быть вверх дном!

Однако эпизод с раной подействовал на Шафто сильнее любых понуканий. Вид крови пробудил воспоминания о Гуадалканале и более недавних приключениях. Последняя доза морфия уже почти не действует, ощущения те еще. Кроме того, его по-настоящему укачало, и Шафто пытается прогнать тошноту тяжелой работой.

Короче, он крушит топором, как берсерк, плохо соображая, что происходит.

Лучше бы подразделение 2702 оставалось на берегу — предпочтительно на теплом берегу, где они провели две солнечные недели, в Италии.

Поначалу пришлось изрядно поработать, говно из бочки переливать и все такое. Зато остальное время (исключая последние часы) было просто как увольнение на берег, только без баб. Каждый день по очереди ходили в секретку, смотрели на Неаполитанский залив в бинокли и подзорные трубы. Каждую ночь капрал Бенджамин выстукивал морзянкой белиберду.

Однажды ночью он получил радиограмму и некоторое время ее расшифровывал. Потом сообщил Шафто новость:

— Немцы знают, что мы здесь.

— То есть как знают?

— Знают, что мы уже полгода наблюдаем отсюда за Неаполитанским заливом.

— Да мы тут меньше двух недель.

— Завтра они начнут прочесывать округу.

— Так сваливаем отсюда на хер, — сказал Бобби Шафто.

— Полковник Чаттан приказал ждать, — объявил Бенджамин, — пока не узнаем точно, что немцы знают.

— Но я знаю, что немцы знают, — удивился Шафто. — Ты сам мне сейчас сказал.

— Нет, нет, нет, — возразил Бенджамин, — пока не узнаем, что немцы знают, как если бы нам не было известно из радиограммы полковника Чаттана.

— Издеваешься?

— Приказы. — В качестве доказательства Бенджамин продемонстрировал расшифрованную радиограмму.

Как только село солнце, в небе послышался рев самолетов-разведчиков. Шафто был готов и позаботился, чтобы подчиненные тоже были готовы. Друзей он отправил разведать узкие места на пути отступления, а сам лег на спину и стал смотреть на самолеты.

Знает ли он, что немцы знают?

С самого утра два британских друга ходили за ним как приклеенные. Шафто наконец взглянул в их сторону и кивнул. Те живенько побежали в амбар. Через мгновение оттуда донесся лязг гаечных ключей.

Блядские самолеты заполнили все небо — довольно убедительная косвенная улика, что немцы знают. Поскольку Шафто ясно видел эти самолеты, он мог бы утверждать: знают. Однако Чаттан приказал не трогаться с места, «пока вас определенно не заметят», и понимай, как хочешь.

Один из самолетов проносился все ближе. Он летел совсем низко над землей, прочесывая за вираж узкую полоску. Когда самолет приближался, Шафто хотелось заорать. Бред какой-то. Хотелось пустить ракету и покончить с этим раз и навсегда.

Наконец, ближе к вечеру, Шафто, лежа на спине в тени оливы, смог пересчитать заклепки на брюхе немецкого самолета: «хеншеля» Hs-126[41], с одним стреловидным крылом над фюзеляжем (чтобы не закрывать нижний обзор) и огромным растопыренным шасси.

Один фриц сидел под стеклянным колпаком и вел самолет, другой, в очках, свесился из открытой кабины и поводил пулеметом на турели. Он только что не заглянул Шафто в глаза, потом похлопал пилота по спине и указал вниз.

«Хеншель» заложил крутой вираж и снова пронесся над их позицией.

— Готово. — Шафто встал и пошел к покосившемуся амбару. — Все! — крикнул он. — Исполняйте!

Друзья в кузове грузовика, под брезентом, орудовали гаечными ключами. Шафто взглянул в их сторону и увидел блестящие детали «виккерса», разложенные на куске чистой белой материи. Где, черт возьми, они раздобыли чистую белую материю? Наверное, берегли для сегодняшнего дня. И какого хрена они раньше не привели «виккерс» в порядок? Потому что им приказано собирать пулемет в спешке, в последнюю минуту.