лечение? Мы вас щедро отблагодарим. Вы наша последняя надежда.

– Лечение мы начнем сегодня же, но нужно дождаться вечера, а пока вы можете здесь отдохнуть. Я прикажу, чтобы вам принесли мяса и хлеба. – И Хамари встал, чтобы отдать распоряжения. Но следующая фраза Савичева его несколько задержала.

– Позвольте преподнести вам в знак нашей признательности этот скромный подарок, который будет лишь малой крупицей среди тех, которые воспоследуют после благоприятного лечения, – произнес с очень серьезным видом Савичев и достал из кармана револьвер с гравировкой. Он почти трепетно преподнес его Хамари (еще у родника Олег изъял из него патроны). Савичев не любил, когда перед ним размахивают заряженным оружием. При виде револьвера глаза колдуна загорелись огнем: ничто не ценилось в деревне так, как оружие, а такого ни у кого из здешних людей не было, даже у Мотары. Он бережно взял его в руки, и казалось, забыл даже о своих гостях. Этим подарком Савичев окончательно завоевал расположение Хамари. Колдун долго благодарил за него своих гостей, прежде чем и вышел из хижины.

В этот раз компаньоны ели довольно неплохую пищу. Здесь было и мясо с бульоном, который был заправлен зеленью и специями, и рыба, запеченная на углях. После обеда они коротали время за терпким кенийским чаем. Хамари до вечера оставил их одних ввиду необходимости заняться различными текущими делами. Правда, неподалеку от хижины сидели на траве несколько мужчин, время от времени поглядывая в их сторону. Но они абсолютно никому не мешали, тем более что их взоры не проникали за стены хижины.

– Пока все идет нормально, но смотрите не расслабляйтесь – вечером будет самое интересное, – произнес Савичев. Несмотря на опасность, его это все развлекало. – Где же они держат ребяток? Надо это скорее выяснять, пока их бригадир не вернулся. По описанию Нуема, это серьезный дядя.

– Я думал, не выдержу и заржу, когда ты выдал ему насчет признательности, – улыбаясь, сказал Стас. – Мне и так непросто постоянно делать разные гримасы.

– Ничего, Стас, потерпи ради дела. Зато у тебя будет повод зайти к своему Аркадию Валентиновичу за повышением жалованья. Хочешь, могу даже поручиться за тебя, – явно потешался над ним Савичев.

– Нет уж, спасибо, об этом ему говорить не обязательно, а то стану всеобщим посмешищем, – ответил Стас.

– Ну, это ты зря. Наверняка он оценит твою смекалку. – Тут Савичев, меняя тему, опять вернулся к интересующему его вопросу: – Стас, и все же, ну почему ты постоянно ходишь в своем костюме? Он у тебя уже весь в пыли и мятый, а ты его упрямо не хочешь снять. Мы уже с тобой и порох вместе понюхали, и многие километры намотали; может, все-таки объяснишь мне?

Стас посмотрел на Савичева, о чем-то думая, и, слегка вздохнув, начал снимать с себя пиджак, затем снял сорочку. Савичев и Саша с интересом глядели на него. Такую мускулатуру увидишь не каждый день. Когда он сбросил одежду, то обнаружилось, что вся левая рука Стаса была забинтована почти по самую кисть. Однако на этом он не остановился и начал снимать бинты. Когда и это было закончено, все увидели, что почти вся кожа на руке была лилово-красного оттенка и сильно сморщена. Кое-где на ней выделялась влага. В общем, эстетики в этом не было никакой.

– Стас, что это у тебя? Честно говоря, как-то не по себе. Ты уж извини…

Стас уже делал процедуру в обратном порядке, ловко забинтовывая себя одной рукой.

– Это память о горении в бронетранспортере. Теперь если на кожу попадает хотя бы лучик света, приходит та же боль. Вот мне и приходится постоянно носить этот долбаный костюм, а не потому, что он мне очень нравится.

– Да, брат, досталось тебе… – искренне посочувствовал ему Савичев.

– Ничего, у других бывало значительно хуже. Я действительно привык к этому. – Стас застегивал последнюю пуговицу сорочки.

Так за житейскими разговорами они скоротали время до вечера; на часок-другой даже позволили себе расслабиться и немного поспать. Сытый желудок и прохлада в хижине этому немало способствовали. Когда стемнело, к ним пришел Хамари. Настроение его было приподнятым, наверное, из-за подарка Савичева. Он обошел почти все жилища деревни, показывая свое новое приобретение, чем вызывал нескрываемую зависть. Когда Хамари вошел в хижину, все уже бодрствовали, а Савичев стоял во дворе и с помощью мальчишки лет двенадцати обливал себя холодной водой из большого ведра. Мальчишка глядел на него и озорно хихикал. Наконец Олег закончил это приятное занятие и возвратился в жилье колдуна.

– Хамари, – сказал он, – уже вечер. Может, пора начинать лечение? Или еще не время?

– Я уже отдал распоряжение, чтобы разожгли большой огонь за деревней. Скоро начнем.

Хамари с интересом глядел на Стаса. Неизвестно, как пройдет сеанс, и если он не сможет помочь, ему, наверное, больше ничего не дадут, – а подарки у этих людей богатые. Стас все так же безучастно раскачивал свое массивное тело взад– вперед и изредка бесцельно крутил головой. «Несчастный», – подумал Хамари.

– Ну что же, можно идти, – торжественно сказал колдун, доставая из вороха тряпья, лежащего в углу, последнюю необходимую ему принадлежность.

Все встали и направились за ним. Они вышли за деревню, где около огромного камня был разожжен большой костер. Иных лиц там не было; Хамари решил, что если случится конфуз, то лучше без присутствия соплеменников. Репутацию надо было поддерживать. Наконец он закончил последние приготовления и, взяв за руку Стаса, подвел его к костру и усадил на землю. Затем он начал делать движения вокруг Стаса, при этом подтанцовывая и что-то бубня себе под нос. Савичев и Саша стояли неподалеку и наблюдали за происходящим. Правда, на лице Олега была улыбка, но в темноте ее никто заметить не мог. Саша, наоборот, относился ко всему этому очень серьезно и даже завороженно, он был все-таки кенийцем. Тем временем колдун, убыстряя темп, кружился вокруг Стаса, видимо, входя в экстаз. Он запрокидывал голову, иногда тряся руками, как будто хотел чего-то с них смахнуть. Так продолжалось минут десять. Вдруг колдун подпрыгнул вверх и, приземлившись, замер. По его лицу стекал пот; было видно, что Хамари потратил немало калорий.

– Все, ему теперь должно стать лучше; но если хотите, мы повторим это завтра, – подойдя к Савичеву, тяжело дыша, произнес Хамари. Было заметно, что он устал, – годы брали свое. Савичев, обойдя колдуна, направился к Стасу, который продолжал сидеть у костра, видимо, не зная, что он должен делать далее. Олег присел на корточки около него и, наклонившись к его уху, тихо произнес по-русски:

– Все, Стас, ты абсолютно здоров, в буквальном смысле.

Затем он демонстративно обнял обеими руками Стаса, который от этого жеста слегка обалдел, и громко воскликнул:

– Этого не может быть! Мой бедный брат стал здоров! Хамари, ты настоящий гений… Не зря слава о тебе ходит по всей Кении. Нет, теперь она будет распространена по всему миру! Как я счастлив, как будут счастливы наши престарелые родители!!

Стас тем временем встал на ноги и со «счастливой» улыбкой подошел к колдуну.

– Спасибо тебе, великий лекарь, ты меня вылечил, – и слегка поклонился ему.

Хамари непонимающим взглядом поочередно смотрел на Савичева и Стаса. Он никак не ожидал такого результата. Точнее сказать, вообще никакого. Неужели и вправду случилось чудо? Как жаль, что он не позвал жителей деревни присутствовать здесь – его авторитет взлетел бы до самых небес! Но кто знал, что все так завершится?

– Нет, это надо срочно отметить! Скажи об этом, никто не поверит. – Савичев произнес эту фразу конкретно для Хамари, чтобы вывести того из оцепенения.

– Да, да, конечно, идемте, – до конца не приходя в себя и продолжая глядеть на Стаса, ответил Хамари, но тот уже разговаривал с Сашей, который разделял общий восторг.

Процессия направилась обратно к дому Хамари. Оставив гостей у костра, который горел недалеко от входа в жилище, колдун ненадолго отлучился, чтобы дать указания насчет ужина, но главное, чтобы разнести весть о выздоровлении больного. Вскоре к хижине колдуна начал стекаться народ, чтобы воочию убедиться в чудесном исцелении. Все старались подойти поближе, а самые смелые дотрагивались руками до Стаса, которому, похоже, это не очень нравилось, но он стойко терпел. Колдун тоже возвратился – и вовсю купался в лучах славы, напустив на себя торжественный вид.

Женщины тем временем начали приносить большие глиняные блюда с кушаньем, а несколько мужчин несли на длинных жердях две козьи туши, которые они водрузили на рогатины над огнем. Мальчишки с