– Ты ее положить не пробовал?!

– Что толку! Они если лежат, то лежат железобетонно, не шелохнутся: ручки вытянут, пальчики в кулачки сожмут и глаза закатят. Дескать, делай со мной что хочешь. А мне такую и трогать противно.

– Значит, ты бы здесь, Вовка, не прижился, – резонно заметил Петров. – Женщины ихние, они ж тебе до пупа будут!

– Ты зачем наших женщин обижаешь, Андрей? – возмутился водитель.

– Уеду я от вас скоро! – вдруг сказал со злостью фельдшер. – Брошу все к чертовой матери и уеду. Лечитесь тогда сами!

В машине стало тихо. Вовка вернулся к недоконченной бутылке. Шофер закурил.

«Может, на самом деле смотать отсюда? – думал Петров. – Вместе с этими парнями. В России, конечно, бардак, но здесь ведь еще хуже. А там какая-никакая, а все-таки Родина».

Докончить он не успел. Дверь подъезда со стуком распахнулась, и показалась девушка в белом халате. Она сделала несколько шагов в сторону, невидящим взглядом уставившись перед собой. Потом, словно опомнившись, повернулась и медленно, так, как если бы каждый шаг доставался ей с невыносимой болью, пошла по направлению к машине «Скорой помощи». В неярком утреннем свете лицо ее казалось неестественно бледным. Весь внешний вид, внезапно изменившаяся походка делали медсестру похожей на лунатика.

Следом за девушкой из подъезда дома вышел мужчина. С первого мгновения было ясно, что его присутствие здесь не случайно. С расторопностью конвоира он догнал свою жертву и даже взял ее под локоть, чтобы лишний раз напомнить о себе. Медсестра машинально повела рукой, стараясь освободиться. Тогда мужчина чуть сильнее сжал пальцы. Рука безвольно повисла, а из глаз медсестры брызнули слезы.

Вся эта сцена длилась одну-две минуты. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы в «скорой» оценили сложившееся положение.

– Куда делся Махмуд? – шепнул Андрей водителю.

– Не знаю, но он не должен был отпускать ее одну, – бросил через плечо шофер и, открыв форточку, уже обращаясь к девушке, как можно спокойнее спросил: – Что-то забыла, дорогая?

– Тонометр сломался. Пришлось идти за запасным.

Гуляй почувствовал, как облегченно вздохнул рядом Андрей. Голос медсестры слегка дрожал, но он решил, что это ему показалось.

– Запасной тонометр?! – обрадовался водитель и даже разулыбался. – Сейчас мы его найдем в два счета.

– Не надо, я сама, – почти умоляюще попросила девушка. Но, вспомнив о своем строгом спутнике, поспешила поправиться: – Ты не знаешь, где он лежит.

Медсестра приоткрыла дверь в кабину, но тут на ее плечо легла тяжелая массивная ладонь конвоира, властно приказывая остановиться. Губы на мокром от слез лице девушки беззвучно прошептали: «Помогите».

Позже Петров станет уверять, что никогда до сих пор не видел таких бросков. Реакция Гуляя была мгновенной. Он, словно удав, оттолкнувшись, пролетел через салон и одним чудовищным захватом втащил внутрь обоих. Стальные объятия Вовки напоминали гидравлический пресс. Девушка вскрикнула. Мужик за ее спиной дернулся, застигнутый врасплох и раздавленный, дико завращал головой и вдруг захрипел, хватая перекошенным ртом воздух. В следующее мгновение медсестра оказалась на свободе, а ее мучитель валялся на полу.

– Никому не выходить из машины, – предупредил Гуляй. – За ними могли наблюдать из окна.

– Что произошло? – Вовка повернулся к медсестре. – Только давай договоримся, – он несильно обнял девушку и прижал к груди, – никаких слез. Самое страшное уже позади.

– Там остался врач.

– Мы уже догадались. Это ему понадобился тонометр?

Медсестра шмыгнула носом, после чего разревелась с невиданной силой и не успокоилась до тех пор, пока Петров не подсунул ей ватку с нашатырем. Это подействовало.

– Теперь возьми себя в руки и расскажи обо всем, – повторил Вовка. – Сколько их?

– Шестеро.

Гуляй и Андрей во второй раз обменялись выразительными взглядами. Петров решил уточнить.

– Вместе с этим? – Он кивнул на человека, лежащего на полу с выкрученными за спину руками и кляпом во рту.

– Нет. С ним будет семеро.

Мужчины вдруг замолчали. Медсестра, окончательно придя в себя, продолжала говорить:

– Мы зашли в квартиру, а они там пьют. Половина сидит в гражданской форме, половина – в военной. Махмуд мне еще успел шепнуть на ухо, мол, смотри, президентская гвардия.

При этих словах тишина в «скорой» стала еще более зловещей.

– Проходим в зал, спрашиваем, кто вызывал. Их же там много, сразу и не разберешь, где больной. Тут поднимается один. Я в погонах не очень понимаю, но по всему видно, что он у них главный. На часы пальцем тычет, мол, долго что-то добирались. Оказывается, у него голова разболелась. Тут Махмуд возьми и ляпни: «Раз дождались, значит, недолго». А тот ему: «Ах, так… Ну тогда сейчас мы посадим тебя вон на тот стул возле стены и будем тренироваться бросать ножи. Бросаем мы вообще-то метко, но сегодня выпили многовато. Не обессудь, если что». А пока остальные Махмуда к стулу привязывали, я должна была главного того осматривать. Говорит: «Измерь давление». – «Не могу, – отвечаю, – мой тонометр не работает, а новый в машине оставила». Вот он и послал вместе со мной к «скорой» этого парня, чтобы не убежала я.

– На каком они этаже? – спросил Вовка.

– На пятом.

Действительно, в окне пятого этажа, единственном во всем доме, горел свет.

– Ну что, – Гуляй поднялся, – пойдем.

– Куда? – испуганно вскочила с места медсестра и, зацепившись за своего бывшего конвоира, едва удержалась на ногах.

«Кривые, как жерди», – убежденно подумал Вовка, еще раз окинув девушку оценивающим взглядом, а вслух сказал:

– Ты чего вскочила? Останешься здесь. Будешь машину сторожить.

Шофер достал монтировку. Петров вооружился увесистым гаечным ключом.

– Обойдусь как-нибудь, – отказался Гуляй от предложения взять с собой небольшой водительский ломик и при этом подозрительно покосился на фельдшера.

Пинками загнав обратно в подъезд мужика, он наконец достал у него изо рта скомканный бинт, но руки развязывать не стал. Получив способность говорить, пленник зашипел, с ненавистью выплевывая из себя окровавленными губами непонятные, чужие слова.

– Не надо, не переводи, – остановил Андрея Вовка, видя, как тот собирается что-то сказать. – Я, может, по-ихнему и не кумекаю, но в данном случае обойдусь как-нибудь без переводчика. – И изо всей силы дал мужику затрещину.

Пленник мгновенно замолчал, а Гуляй одобрительно хмыкнул:

– Интернациональный язык общения.

Перед дверью в квартиру они все вчетвером остановились. Вовка вытащил из-за пояса «вальтер» фельдшера.

– Что у тебя делает мой пистолет?! – возмущенно зашептал Андрей.

– Прихватил на всякий случай. После верну, – сказал Гуляй и добавил: – Хочешь что-то возразить?

Но Петров не возражал. Наоборот. Алкоголь успел выветриться, и теперь фельдшер по-настоящему начал бояться. Оружие в руке у Вовки его сразу успокоило и внушило уверенность. Сосчитав до трех, Гуляй толкнул дверь от себя и решительно шагнул в квартиру.

Яркий свет ударил в глаза. Водитель с монтировкой даже зажмурился от неожиданности, но Вовка только сощурился, успев мельком оценить себя в зеркале, висящем в прихожей. Он остался доволен собой.