бара.

Восстанавливая дыхание после пробежки, Святой перешел на ходьбу. Пересек утрамбованную площадку, огороженную длинными жердинами, прибитыми к вкопанным в землю столбикам. Возле забора, стилизованного под ограду ранчо, стояли четыре мощных мотоцикла с причудливо изогнутыми рулями, гроздями фар и прочими излишествами. На почтительном расстоянии от них были припаркованы легковушки. Запомнив все, что было на стоянке, Святой, стараясь не привлекать внимания, вошел в бар.

Стойкий контингент к утру подустал. Субтильная девица вяло подрыгивала ногами под грохочущий камнепадом хард-рок, доносившийся из странных колонок. Шеренга помятых субъектов за стойкой добирала необходимое для полной отключки спиртное. Негр с кием бродил вдоль бильярдного стола, прикладываясь к бутылке с пивом. Словом, обстановка была непринужденной и раскованной. Пара сомнительных личностей с расширенными от наркоты зрачками продефилировала мимо Святого, призывно поводя бедрами, но он даже не потрудился определить половую принадлежность этих существ. Гораздо больший интерес вызывала четверка, оккупировавшая столик у игровых автоматов. Затянутые в кожу лохматые парни, принадлежавшие к международной моторизованной банде «Ангелы ада», миролюбиво накачивались пивом. Двое с помутневшим взглядом сидели, отвесив нижние челюсти, словно удивляясь количеству выпитого. Еще один, судя по симптомам впавший в алкогольную кому, балансировал на двух ножках раскачивающегося стула, выбирая, куда грохнуться. Самый мужественный, бородач с растительностью на лице, как у лидера кубинской революции Фиделя Кастро, зубами сорвав пробку с бутылки, щедро полил приятелей янтарной жидкостью. Процедура не возымела действия. Покачивающийся рокер определился и, сметая грудью опустошенную тару, завалился на стол. Двое, ненамного отставшие от упившегося до чертиков, так и продолжали ловить мух ртом.

Святой не спускал глаз с владельцев мотоциклов. Заказав кофе и гамбургеры навынос и заранее расплатившись, он, не испытывая никакого азарта, сидел, покачивая ногой в ритме слишком громкой музыки. Бармен успел доставить заказ, и Святой уже начал глотать омерзительно жидкий кофе, когда гривастый бородач, шумно отрыгивая, поднялся и направился к туалету, балансируя татуированными руками, чтобы удержать равновесие.

Добравшись до писсуара, бородач долго сражался с «молнией» замка. Выпустив наружу, пожалуй, единственный свой орган, оставшийся без синевы наколок, он, созерцая желтоватый поток, шлифующий кафель, с пьяной скорбью отметил:

– Слабовата струя. Мало пива пил!

Пальцами, унизанными перстнями с изображениями всяческой чертовщины вроде «Адамовой головы» и эсэсовских рун, рокер пытался совладать со своим детородным органом, не вписывающимся в прорезь ширинки.

Кто-то невидимый произнес над его ухом:

– С облегчением.

Тот яростно всхрапнул, найдя фразу оскорбительной и достаточной для потасовки с кровопусканием. Его рука нырнула в карман куртки за шипастым кастетом. На этом сознательная деятельность бородача прервалась коротким замыканием мозга и плавным одеревенением всего тела. Он зашатался, успев сообразить, что в навалившейся слабости виновато не пиво, а жалящее прикосновение около сонной артерии. Упершись лбом в никелированный краник наверху писсуара, рокер, растопырив ватные ноги, пытался пошевелить языком, агукая, словно младенец. Чья-то безжалостная рука собрала в горсть его роскошную бороду, немного перепачканную едой и пивной пеной, и затолкала в его же раззявленный рот.

– Извини, Карабас-Барабас, ситуация не оставила выбора, – волоча бессознательную тушу, объяснялся Святой. – Тебе дальше первого телеграфного столба все равно не уехать. Отоспишься, умоешься, бороду расчешешь, а к тому времени, может, полиция и мотоцикл найдет. Мне недалече сгонять надо.

Затащив рокера в кабину туалета, Святой опустил крышку унитаза и пристроил посапывающего бородача отдыхать. Сняв с него кожаную куртку, он убедился в наличии ключей, повертел в руках кастет и вернул устрашающее оружие владельцу.

Проходя через бар, Святой посмотрел на компанию за столиком, уставленным лесом бутылок. Капитально набравшиеся «Ангелы ада» не шевелились, создав сложную комбинацию из плеч, локтей и голов, чтобы не сползти на пол.

Святой улыбнулся:

– Трогательное братство… Отряд не заметил потери бойца.

Усталый бармен с землистым цветом лица, заслышав неразборчивое бормотание трезвого посетителя со свертком под мышкой, перегнувшись через стойку, проорал, заглушая хард-рок:

– Уже линяешь?

– Пора! – так же мощно ответил Святой.

– Гамбургеры не забудь! – с симпатией к нормальному мужику, наведавшемуся в его прокуренный бедлам, проревел бармен, распахивая бегемотью пасть. – Сигара в презент от заведения! – Он подал скруток табачных листьев, элегантно упакованный в серебряную фольгу.

– За что? – живо удивился Святой такому расточительству.

Бармен заговорщицки подмигнул, почти лег на стойку и с доверительным видом произнес:

– Ты вышел вслед за этим косматым боровом Мартином, а обратно вернулся один. Прошлой ночью паршивый педрила отколошматил пристойного клиента, которому приспичило пописать вместе с ним. А ребятки Мартина ввалили за заступничество мне.

Жестом профессионального стриптизера бармен задрал майку, демонстрируя кровоподтек на груди.

Святой сочувственно цокнул языком.

– Надеюсь, ты воткнул башку Мартина в унитаз? Не дрейфь! Я легавым не закладываю! – авторитетно заверил бармен, заправляя майку.

– Он не скоро вернется, – сказал Святой, принимая пакет с гамбургерами, жестянкой кока-колы и подарок.

На правах старого знакомого человек за стойкой задал еще один вопрос:

– Ты болтаешь с немецким акцентом. Давно у нас якорь бросил?

– Давненько, приятель! – Едва различимая грусть сквозила в ответе.

Махнув на прощание рукой, Святой вышел из бара. Предугадывая добычу, он прямиком направился к хромированной «Хонде» – четырехцилиндровому мотоциклу, блистающему черным лаком бензобака. Оседлав механического скакуна, Святой проверил сцепление, закрепил на багажнике сумку, снял с ручки руля шлем. Нахлобучив пластиковый колокол на голову, он пяткой поднял лапу опоры, оттолкнулся и, поддав газу, покинул площадку бара «От заката до рассвета».

Лихой ездок мчался на север. «Хонда» сжирала расстояние до заветного перекрестка, стараясь опередить неумолимо текущее время. Зеленую плесень утреннего неба расчленили пурпурные клинья поднимающегося над горизонтом солнца.