простыни.
Времени произносить траурные речи не было. Полиция могла нагрянуть с минуты на минуту. Все зависело от расторопности медсестры и исправности кофеварки.
Транквилизатор еще действовал на нервную систему. Некоторую заторможенность Святой ощутил при опознании урны, куда он спрятал пистолет. Стоявшие через равные промежутки оранжевые конусы были одинаковы, словно одноклеточные близнецы.
«Остолоп! Забыть, куда спрятал ствол. Заплыли мозги жиром!» – костерил себя Святой, заглушая щемящую горечь утраты.
Носком ноги он простукивал попадавшиеся по дороге пластмассовые емкости, пока одна из них не отозвалась глухим звоном. Запустив в овальное отверстие руку, Святой достал «беретту», вытер вороненую сталь локтем и, заметив табличку «Запасный выход», свернул туда, куда показывал острый конец стрелки.
Выбравшись незамеченным на задворки госпиталя, Святой обогнул здание. Драндулет, оставленный на стоянке у фасада больницы с распахнутыми настежь дверцами, сиял лупоглазыми фарами, точно глубоководное чудовище в светлеющем мраке приближающегося рассвета.
Сев в колымагу, Святой резко провернул ключ зажигания и что было сил утопил педаль газа, вдавливая ее до уровня пола. Лысые покрышки крутанулись, немедленно задымившись, точно подгорающие на сковороде блины. Скрежетнув всеми своими железными суставами, развалюха, харкнув сизой струей выхлопных газов, сорвалась с места и пулей понеслась вперед.
Возвращаться – плохая примета. Но перед выполнением задуманного Святой заехал на виллетту, бывшую до сих пор его домом. Он знал, что больше не вернется сюда. В номер, превращенный стараниями ублюдков в братскую могилу, Святой не заходил, ограничившись лишь беглым взглядом, скользнувшим по замкнутой двери.
У себя он быстро собрал вещи, положил документы в нагрудный карман куртки. Потом присел на краешек кровати, достал обойму, проверил боезапас «беретты» и неудовлетворенно покачал головой. Для намечавшейся охоты на двуногих хищников требовался арсенал посолиднее.
Пристроив пистолет за ослабленным на одну дырочку брючным ремнем, Святой перешнуровал потуже кроссовки, подхватил заполненную наполовину спортивную сумку, положил ключ на стол и, не оглядываясь, вышел.
Прежде чем навсегда покинуть городок, он заглянул в жилище Дэвида Стерлинга. Не зажигая света, прекрасно ориентируясь в знакомой обстановке, пробрался в спальню.
– Надеюсь, старина, ты простил бы мне эту вольность, – вполголоса произнес Святой, открывая дверцы старинного шкафа.
Медные петли угрюмо скрипнули, точно протестуя против изъятия принадлежащих шкафу сокровищ.
В дальнем углу находился привинченный металлическими болтами домашний сейф. Кроме мизерного количества наличности и картонной коробки, в железном ящике старик ничего не держал. Документы, деловые бумаги, банковские счета и чековые книжки хранились в солидном конторском сейфе.
Святой, не прикасаясь к деньгам, извлек картонную коробку. Сорвав крышку, он убедился, что необходимый предмет находится там, где и надлежит, – в коробке с застарелыми потеками оружейного масла.
Именной «вальтер» повышенной мощности вручил англичанину его командир Александр Пеняков незадолго до своей гибели. Такие пистолеты, производимые на бельгийских оружейных фабриках для элитных частей СС, были редкостным трофеем и достойной наградой. Мастер снял щечки-накладки на рукоятке, заменив их на серебряные пластины с эмблемой Частной армии Попского.
Теперь наследство переходило в руки Святого. Глядя на потемневшее серебро, Святой подумал, что старик вряд ли стал бы возражать.
– Пора, дружок, послужить благому делу, – поддаваясь давнишней привычке разговаривать с оружием, произнес Святой. – Твой хозяин отрекомендовал тебя с наилучшей стороны. Проверим, приятель, на что ты способен.
Отведя затвор назад и приподняв вверх, Святой повернул вниз защелку, расположенную с левой стороны ствольной коробки перед спусковым крючком. Проверив исправность механизма, он распаковал бумажный пакетик с картонными ячейками перегородок, высыпал патроны, отсчитав восемь штук, и снарядил магазин.
Завершив приготовления, Святой вдруг почувствовал нестерпимую жажду. Пройдя на кухню, он налил стакан воды, но не донес его до рта. В бледном свете занимающейся зари он увидел противень с засыхающей пиццей.
– Подонки! – грохнул стаканом об пол Дмитрий.
Смешной автомобиль с горбатой крышей, фыркая выхлопной трубой с прогоревшим глушителем, пытался преодолеть подъем, ведущий на вершину холма. Двухполосное шоссе в этом месте резко уходило вверх к зеленоватому утреннему небу. Исчерпавший запас прочности двигатель чихал, словно туберкулезный больной, норовя заглохнуть.
Святой, надсадно гнавший автомобиль на север, не пользуясь тормозами и стирая покрышки на крутых поворотах, понимал, что гонка для колымаги, позаимствованной у албанцев, будет смертельной. Но он не ожидал такого скорого летального исхода. Не добравшись до гребня холма, движок аритмично застучал и заглох. Выйдя из машины, Святой сплюнул в сердцах в придорожную, порыжевшую от солнца траву. Приподняв капот с облупившейся краской и вмятиной посередине, он присвистнул и тотчас же отскочил подальше в сторону. Перегретый двигатель дымился, как вулкан перед извержением. Клубы сизого, с черными прядями дыма особенно интенсивно поднимались от радиатора.
– Все, сдох мотор! – выругался Святой, подарив ни в чем не виноватому жестяному корыту на четырех колесах мощный пинок в шину переднего колеса.
От города он отъехал совсем недалеко. Позади в долине виднелись смутные огни Сан-Стефано-дель- Сантино. До намеченного рубежа – перекрестка шоссе со скоростной автострадой, соединяющей восточное побережье с южной оконечностью Апеннинского полуострова, – оставалось двадцать пять километров. По обычной туристической карте, достаточно подробной, с пунктирами проселочных дорог, которая продавалась в каждом киоске за пять тысяч лир, Святой, которому было не занимать опыта в разработках операций по перехвату, установил оптимальное место для засады. До перекрестка трасса от нефтяного терминала была прямой, как стрела. Свернуть с нее было невозможно из-за гряды меловых отложений на одной стороне дороги и заболоченной низменности на другой. Трейлер с неизбежностью должен был проследовать мимо перекрестка, а уж дальше от магистрали, словно от ствола ветвистого дерева, отходили десятки дорог, на которых легко затеряться не то что большегрузному тягачу, а даже целой танковой дивизии.
Трейлер с цистерной был главной целью преступников и соответственно основной мишенью для Святого. Отступать от задуманного он не собирался. Мосты позади были сожжены.
Выместив гнев на колесе, Святой, забросив на плечо сумку, трусцой взбежал на гребень холма. Ландшафт, окутанный утренней дымкой, просматривался не далее чем на километр. Как раз в этом радиусе, чуть левее от обочины, торчал рекламный щит – ядовито-зеленый жестяной кактус с нахлобученной ковбойской шляпой, а в обнимку с колючим растением розовотелая, очень скудно одетая девица. За аляповатой рекламой угадывался грунтовый съезд к приземистому зданию, полыхающему неоновыми огнями.
Придорожный бар, названный в честь известного культового американского фильма «От заката до рассвета», не посещали добропорядочные туристы. Злачное местечко, приют рокеров, любителей почесать кулаки и продавцов наркотиков, редко контролировала полиция, если дело здесь не доходило до поножовщины и трупов. С хозяином, как когда-то объяснил хорошо осведомленный Дэвид Стерлинг, у комиссара полиции был негласный уговор самостоятельно улаживать конфликты.
– В каждом городе должен быть отстойник, куда стекается дерьмо! – так охарактеризовал бар «От заката до рассвета» старина Дэйв.
Отогнав накатом в кювет отслужившую колымагу, Святой, предпочитавший не оставлять лишних следов, забросал автомобиль ветками. Прокашлявшись, чтобы прочистить хватанувшие порцию дыма легкие, он бегом, в спринтерском темпе спустился по склону холма и, не меняя скорости, преодолел дистанцию до
