Локис спрыгнул на землю. Здесь его уже ждали Горячев и остальные десантники.
– Ну, что разглядел? – поинтересовался майор, передергивая затвор своего автомата. Владимир доложил результаты своих наблюдений:
– Примерно седьмой дом от перекрестка, одноэтажный. Крыша плоская, на крыше пулеметная точка. Вокруг глинобитная ограда, высокая, под крышу дома почти. «Непрозрачная», в общем. Ульи, скорее всего, у дальней от улицы стороны двора, там какой-то навес просматривается. Сколько людей во дворе и в доме, сказать трудно.
Барышня, склонившись в джипе над ноутбуком, подтвердила, что пчелы все еще там. Майор, поколебавшись, еще раз предложил использовать противогазы и защитные костюмы на случай пчелиной атаки. Локис отрицательно замотал головой:
– Товарищ майор, я лучше лишний раз карутангой намажусь. И вам советую. Зря вы так. Ну и что, что она воняет? Помните, как неудобно было на той подставной пасеке огонь вести в спецкостюме? А там ведь у нас позиция была намного лучше, чем здесь. Где гарантия, что эти твари в какую-нибудь щель под маской не пролезут? Зато от карутанги они как от огня шарахаются, сам проверял. Да и видно гораздо лучше, чем в противогазе. Там ведь не дилетанты, мы в этом уже убедились. К тому же неизвестно, сколько у них людей.
Майор махнул рукой: ладно, давай, уговорил. Когда Барышня сняла крышку, Горячев сморщился от невыносимого запаха Максимкиного «защитного средства», но все же первым сунул руку в колбу, полную зеленоватой жидкости, густой, как кисель.
– Выдвигаемся, – скомандовал майор, когда «незащищенных» карутангой не осталось. Десантники побежали вдоль улицы, прижимаясь к высокому забору. Достигнув нужного дома, они остановились. Локис взметнулся на ограду. Устроившись на ней поудобнее, он опустил на глаза окуляры прибора ночного видения и, взобравшись на ограду, скользнул на крышу. Ближний из пулеметчиков очень кстати повернулся к Локису спиной, лежа на боку и рассказывая напарнику что-то смешное и одновременно закрывая ему обзор своим телом. Внизу группа уже подобралась к воротам, и сапер бесшумно и быстро шлепнул на калитку и обе створки ворот по заряду пластита. «Мы готовы», – прозвучал в наушнике голос командира. Локис приподнялся над краем крыши, выпрастывая вперед руку со стропорезом. Второй охранник, заметив за спиной напарника поднимающуюся тень, подскочил, в ужасе раскрывая рот. «Сам напросился, – зло подумал Локис, глядя, как нож входит охраннику в грудь, опрокидывая его на спину. Первый, так и не поняв, что происходит, схватился за винтовку и начал поворачиваться лицом к десантнику, вместо того чтобы просто попытаться поднять тревогу. На такой дистанции Владимир не промахивался с обеих рук. Пистолет с глушителем в его левой руке дважды вздрогнул. Охранник с ножом в груди еще не распластался на крыше, а его напарник уже валился на него, так и не выпустив свою „М16“ из рук. „Наверху чисто“, – негромко произнес снайпер, перекатившись к обращенному во двор краю крыши. „Командир, во дворе перед воротами две автомашины, для вас ульи слева за домом. Одно окно во двор светится. Часовых отсюда не видно, возможно, у ворот и у входа в дом“, – добавил он, заглядывая во двор.
В этот момент темнокожий солдат, справлявший свои естественные надобности в спрятавшемся за «Хаммером» сортире, вылез наружу и, машинально посмотрев вверх, заметил на крыше незнакомый силуэт. Он заорал: «Тревога!» и вскинул винтовку, нажимая на спуск. Локис опередил его на долю секунды. Пистолет в руке Владимира дернулся, и солдат рухнул на землю, успев в падении выпустить длинную очередь и чудом не задев никого из своих. «Сейчас», – проговорил снайпер в микрофон рации, под треск выстрелов откатываясь от края, за который только что ушла его осколочная граната. Но ее хлопка Локис не услышал – мощный взрыв, который вынес ворота, заглушил все прочие звуки. Потом стоны раненых сплелись с треском автоматных очередей. Внутри здания оказалось гораздо больше солдат, чем снаружи. Кто-то из них тоже сумел бросить во двор гранату, пытаясь остановить атакующих спецназовцев. Осколки, впрочем, в основном достались «Хаммеру». Но тут почти одновременно с вражеской гранатой громыхнуло с противоположной стороны дома, выходящей на улицу. Крыша опасно завибрировала под ногами снайпера – это сапер прилепил заряд пластиковой взрывчатки на одно из заколоченных окон, расчищая спецназу обходной путь. Владимир решил «ускорить процесс» – снова свесившись с крыши, он запустил вторую свою гранату под жестяной козырек, скрывавший от него дверной проем. Он не мог видеть, как граната, срикошетив от каски либерийца, влетела внутрь дома. Но бросок оказался удачным – засевшего в дверях солдата просто выбросило во двор. На этот раз, подобравшись к краю, снайпер увидел двоих спецназовцев, которые воспользовались расчищенным проходом. Остальные, похоже, вместе с майором ворвались в дом через взорванное окно со стороны улицы – выстрелы и крики уже доносились изнутри здания. Дом содрогнулся – похоже, в нем снова взорвалась граната, потом еще одна. Понять, чьих это рук дело, было невозможно. По крыше вдруг зазмеились трещины. Локис начал прикидывать, как бы спуститься вниз, как вдруг из того окна, которое до начала штурма единственное во всем доме светилось, но погасло при первом же взрыве, под звон разбитого стекла вылетел кто-то, перекатился, вскочил на ноги и, не целясь, полоснул по окну очередью из «калаша». Локис с удивлением узнал в этом человеке того здоровенного негра, так похожего на американского морпеха. И который был главным в этом гадюшнике. «Морпех», продолжая отстреливаться, бросился к ульям. Похоже, он собирался выпустить пчел, увидев, что на его базу напали белые. «Если он действительно американец, – вдруг подумалось Локису, – вряд ли он слышал про карутангу. И все же не стоит позволять ему выпускать этих крылатых убийц…» Еще не успев додумать эту мысль, снайпер выбросил вперед руку с пистолетом и трижды нажал на спуск. Черный верзила действительно был профессионалом, он успел заметить темный силуэт на крыше и вскинуть автомат, но Локис послал ему еще одну пулю – за Махова. Несостоявшийся диктатор выронил оружие и рухнул на землю, раскинув руки и глядя в либерийское небо открывшимся вдруг посреди лба «третьим глазом»…
Все было кончено меньше чем за пять минут. Никто из оборонявших дом африканцев не уцелел. Несмотря на наличие немалого боевого опыта и почти пятикратный численный перевес, тягаться на равных с русскими спецназовцами либерийцы все же не смогли. Да и внутренняя планировка дома, простая, как лист из тетрадки в клеточку, не способствовала длительным разборкам. Локис спустился с крыши и заглянул в окно, из которого выпрыгнул главарь. Дверь, которая вела в эту комнату из внутреннего коридора, была сорвана взрывом с петель, часть стены рядом с дверным проемом обрушилась. На диване с изодранной пулями в клочья обивкой лежал еще один недобрый знакомый – тот самый плюгавый тип с жутким шрамом от носа до уха. Так близко Локис его еще не видел. Сейчас на нем не было кепки, и снайпер заметил, что от переносицы до затылка по бритой голове действительно тянется второй такой же шрам, отчего голова плюгавого напоминала шар с вырезанным, но не вынутым сегментом. Значит, не показалось насчет второго шрама тогда, в джунглях… Африканец был весь в крови. Рука его бессильно свисала с дивана, рядом со скрюченными пальцами на полу лежал пистолет. Но тип со шрамами не мог им воспользоваться. Он умирал и уже даже не чувствовал чужого присутствия. Локис прислушался к его прерывистому бормотанию. Тот шептал слабеющим голосом: «Я же ему говорил, что русские если выйдут на наш след, то от нас уже не отвяжутся, а он не поверил. Я же ему говорил, что русские все доводят до конца, а он…» Шепот вдруг прервался, тело изогнулось в конвульсиях, и глаза африканца закрылись. Он умер. В комнате, все стены которой были испещрены следами от пуль и осколков, уже никого из десантников не было. Локис повернулся и увидел, как они выходят из дома. Как положено, через дверь. Через нее, правда, парням пришлось перешагивать – сорванная взрывом гранаты, дверь лежала в коридоре. Владимир повернулся и подошел к мертвому главарю. Пулевое отверстие во лбу оказалось последней точкой в прижизненной части его биографии. Снайпер наклонился и поднял с земли оружие черного гиганта – интересно, где он взял «калашников», причем явно новый и явно не китайский? Привез откуда-нибудь? Владимир нашел глазами семизначное число на ствольной коробке и оцепенел: он держал в руках автомат Решетилова. В этом снайпер мог быть уверен, на такие вещи, как серийные номера на оружии, у Локиса была хорошая память. Неужели связист побывал в плену у «повелителя пчел», прежде чем погиб? По крайней мере, это объяснило бы появление подставной пасеки и, возможно, даже странное нападение на джип миротворцев в городе несколько часов назад… Впрочем, теперь, когда все закончилось, это не имело никакого значения. Сержант Эдуард Решетилов мертв. Пусть будет человеком хотя бы после смерти, если не смог при жизни. Вот только оставлять это оружие здесь никак нельзя. Это ненужный след. Совершенно ненужный… Владимир вытащил из жилета убитого главаря запасные магазины, распихал их по своим карманам, забросил автомат за спину и пошел к остальным…
– Так, остался последний пункт программы, – усталым голосом объявил Горячев. – Валиев, Коваленко,
