Владимир тряхнул головой:

– Да никто не говорил… Понимаешь, когда они нас атаковали, я заметил, что они действуют слишком грамотно для дикарей, которые, по идее, всего лишь умеют обращаться с огнестрельным оружием и в лучшем случае умеют охотиться на слонов. А тут было совсем другое. Больше всего их поведение напоминало тактику американской морской пехоты в подобных ситуациях. Спрашивается, где жители джунглей могли этому научиться? Но тогда я не придал этому значения, Махов тоже не обратил внимания. Бой ведь шел, не до того было. А вот когда я увидел этих солдат и настоящих мбунде рядом и смог их сравнить в спокойной обстановке, то сразу понял, кто из них на самом деле мог на нас напасть.

Они замолчали. Потом Барышня сказала:

– Получается, этот твой «черный гигант», или кто он там, всех развел. Прибрал к рукам пчел-убийц, перевел все стрелки на мбунде, натравил на них американцев, а на самих американцев пчел спустил. И он же наверняка причастен к смерти наших летчиков и всех остальных. Страшно подумать, что он может с этими пчелами натворить…

– Как, по-твоему, он заставляет пчел атаковать? – полюбопытствовал Локис.

– Думаю, он просто носит с собой пробирку с пчелами, а когда ему нужно нанести удар, растаптывает ее. Гибнущие пчелы испускают сигнал к нападению, который принимают остальные. Уловив сигнал, они набрасываются на все живое. Ничего, теперь мы знаем, где они…

Максимка уже закончил реализацию своей идеи – большая часть трофейных патронов перекочевала в пустые и неполные магазины «калаша». Оставшимся обоймам парнишка тоже нашел применение – одну вставил обратно в винтовку, остальные сунул в карман куртки. Судя по всему, Максимка, поразмыслив, решил все же оставить разочаровавшую его «эмку», по крайней мере, до первого боя. Все-таки дополнительный ствол в случае чего не повредит. Подсумки и пустые обоймы полетели в реку, винтовку парнишка забросил на плечо, предварительно подрегулировав ремень под свой небольшой рост. Локис вдруг сообразил, что они уже довольно долго сидят на прибрежном песке. Точнее, слишком долго. Он с трудом поднялся, но все равно протянул девушке руку:

– Надо уходить отсюда.

– Да, надо, – согласилась Ольга, – у меня здесь джип неподалеку.

– Надо командира забрать, – Локис шагнул к телу старшего лейтенанта, – нельзя его здесь оставлять.

Он взглянул на Максимку, гордого обладателя собственного оружия:

– Умеешь с этим обращаться? Тогда прикрывай нас. – Владимир знал, что парнишка без проблем управится с винтовкой, но он не мог пересилить ощущения, что для Максимки она все же пока великовата. Дай бог, чтобы парню никогда больше не пришлось применять свои боевые навыки на практике… Девушка взяла автомат снайпера, Локис взвалил на плечо мертвого командира, и они двинулись к машине. Идти действительно оказалось недалеко. Джип стоял в придорожных зарослях, куда его предусмотрительно закатила Барышня. Тело Махова осторожно погрузили в машину. Ольга, критически взглянув на Локиса, который еле держался на ногах, категорически заявила:

– Я сяду за руль. Не знаю, какой ты водитель, но сейчас с тобой мы точно далеко не уедем.

Что-либо ответить Владимир не успел. Максимка вдруг тревожно вскрикнул, а еще через секунду со всех сторон донеслось клацанье как минимум десятка затворов. Локис схватил было автомат, но тут же опустил его. Он не видел противника, который сливался с ночными зарослями. Максимка и Ольга последовали его примеру, опустив свои «М16» и «вереск» стволами вниз. Звучный низкий голос произнес по-английски с сильным акцентом:

– Бросайте оружие. Руки вверх!

Будь Локис один, он попытался бы оказать сопротивление даже при таком численном превосходстве противника. Десантники без боя не сдаются. Но он был не один. С ним девушка и мальчуган, чьими жизнями Владимир рисковать не имел права. Максимка и Ольга одновременно взглянули на него. В их взглядах читался один вопрос: что теперь? Локис посмотрел им в глаза и негромко проговорил:

– Делайте как я.

Осторожно, чтобы у кого-нибудь в зарослях не дрогнул палец на спусковом крючке, он вытянул перед собой руки с автоматом и положил оружие на землю…

Джозеф Рейвен вслед за сержантом подошел к трейлеру, возле которого солдаты грубо усадили на пустой ящик из-под каких-то консервов выловленного в реке русского миротворца – здорового белобрысого парня в ооновской униформе. Один из стоявших рядом солдат держал отобранный у миротворца автомат Калашникова. Руки у русского были связаны. Штанину его и без того изгвазданных брюк на бедре украшало здоровенное темное пятно. «Похоже, ранен, – сообразил Рейвен, – вроде не сильно, но болит, наверное, здорово – вон какая рожа кривая. Не иначе, в перестрелке с моими „дикарями“ зацепило. Ничего, разговору это не помешает. А то и поможет».

Он подошел ближе и, глядя на Решетилова сверху вниз, с усмешкой бросил:

– Добрый вечер, «товарич».

Белобрысый вскинул голову и с наглым видом заявил:

– Я – военнослужащий Миротворческих сил ООН. Требую…

– Ты – требуешь? – хмыкнул Рейвен и вдруг совсем другим голосом рявкнул: – Да кто ты такой, чтобы здесь чего-то требовать?! Звание? Имя? Должность?

Не давая русскому опомниться, капитан пнул его в раненую ногу. Миротворец, едва не свалившись с ящика, взвыл от дикой боли.

– Сержант… Эдуард Решетилов… Специалист по радиосвязи… – с перекошенным лицом пролепетал русский. В его глазах Рейвен отчетливо увидел страх. Быстро он, однако, сломался. Даже не интересно.

– Скажи мне… Эдди… Ты не против, если я буду называть тебя Эдди? – заговорил Рейвен, выждав очень напряженную для пленного минуту. Он откровенно издевался над русским. – Я не уверен, что смогу правильно повторить твою фамилию, а сержант у меня уже есть. Ты не бойся, Эдди, я тебя не убью. Я просто задам тебе несколько простых вопросов.

Решетилов почему-то охотно поверил, что этот либерийский офицер больше ничего плохого ему не сделает. Ну, подумаешь, врезал разок. Он бы тоже врезал от души этой здоровой обезьяне, поменяйся они местами. Ну, покричит еще немного. Зачем ему проблемы с ооновскими миротворцами? И Решето осмелел:

– Извините, сэр, но я не буду отвечать на ваши вопросы без представителя нашего командования.

– Да? – наигранно удивился Рейвен. – Хорошо. Согласен. Я думаю, что командованию Миротворческих сил тоже будет интересно послушать, что делают их подчиненные так далеко за пределами зоны своей ответственности.

Решето напрягся, вспомнив, где находится, но продолжал молчать. Ему вдруг снова стало неуютно и очень захотелось домой. И совершенно расхотелось изображать крутого коммандос.

– Так что, ты не хочешь разговаривать, Эдди? – хмыкнул Рейвен. И вдруг вкрадчиво так поинтересовался: – А вот скажи мне, Эдди, как дорого ты ценишь свою жизнь?

Решето почувствовал, как внутри него все начало покрываться инеем. А Рейвен продолжал:

– Пойми, Эдди, я не зверь. Но ты сам подумай – зачем ты мне такой вот неразговорчивый, а? Я тебе не нравлюсь? Не хочешь с нами оставаться? Пожалуйста – в реку назад бросим, и все дела.

Рейвен помолчал.

– Мне все же кажется, что ты хороший человек. Я слышал, у вас в России хорошим людям трудно живется, бедно… Хочешь жить богато, Эдди? Иди ко мне служить. Я против русских ничего не имею. Тем более что ты профессионал, специалист. Спецназ, да? Профессионалы мне нужны. Нет? Не хочешь? Ну, как хочешь. В реку так в реку… – Рейвен махнул сержанту: – Забирайте его!

Сержант кивнул, что-то гавкнул в сторону. Двое рослых солдат подскочили к Решетилову, рывком подняли его на ноги и потащили в сторону реки. Решето вдруг явственно осознал, что шутки кончились и сейчас его самым банальным образом утопят, как Герасим свою любимую Му-Му. И ради чего? Ради кого? Ради этого правильного придурка Локиса? Или смазливой безмозглой бабенки, помешанной на пчелах? Или дебила комбата, отправившего его, Решетилова, в эту идиотскую командировку? А может, ради этой маленькой обезьянки, которая типа полезнее для Родины, чем сержант Решетилов? Или больного на всю