определенную задолженность перед швейцарской корпорацией «Loga».

Наверное, впервые за несколько часов гул стих, все почувствовали, что сейчас будет произнесено кое-что действительно интересное. Журналисты напряженно вслушивались в речь Гресса, стараясь не пропустить ни единого слова.

— Поскольку российская сторона не ведет выплаты по этому долгу, мы считаем целесообразным заявить о своих правах на данное судно. Стоимость парусника будет высчитана из суммы общего долга, — с этими словами он достал из портфеля бумаги, видимо подтверждающие его слова, и показал их журналистам.

Далее Гресс еще немного поговорил на столь животрепещущую тему. Вот это заявление уже не было переливанием из пустого в порожнее. Репортеры, словно по команде, достав свои телефоны, ноутбуки и прочие средства связи, начали информационный штурм офисов своих компаний, сообщая о только что состоявшемся заявлении, которое запросто могло перерасти в крупный международный скандал. Операторы заработали в режиме прямого включения, выдавая в телевизионный эфир свежую информацию непосредственно с места происшествия.

Огромное здание отеля «Плаза», возвышающееся, словно великан, над столицей Сомали и кажущееся гигантским на фоне остальных, относительно невысоких строений, как ни странно, все же органично вписывалось в панораму города. Расположенный в так называемом бизнес-центре отель выглядел вполне достойно, особенно по африканским меркам. К тому же этот район, считавшийся элитным, постоянно патрулировали полицейские и миротворцы. Здесь можно было не опасаться нападения.

На третьем этаже, в номере люкс, находился Гресс в компании с полковником миротворцев. Они сидели в креслах, мило болтая, очень напоминая пару хороших друзей, встретившихся после долгой разлуки. На столе стояла бутылка вина, на которую сквозь раздвинутые шторы попадали солнечные лучи и, отражаясь в рубиновом напитке, бросали на стол алые отблески. Немец отпил из бокала, затем, подержав его немного в руке, аккуратно поставил на край стола. После этого он развалился в кресле, покуривая сигару. В это время у Гресса зазвонил телефон, и он, извинившись, поднял трубку. Его разговор продлился не очень долго. Практически большая часть реплик швейцарца состояла из слов: «хорошо», «отлично», «да-да». Завершил он короткий разговор словами: «не волнуйтесь, все в порядке».

Затем он улыбнулся.

— Есть повод выпить, господин полковник! У меня новости, которые, уверен, поднимут вам настроение.

— Значит… — вопросительно взглянул немец.

— Вот именно, — кивнул швейцарец, — все в порядке, деньги вам перечислены.

— Приятная информация, — ухмыльнулся Фогс, — но я предпочел бы проверить…

— Что же, это ваше право, — пожал плечами собеседник, — вы можете удостовериться хоть сейчас.

— Именно так я и поступлю. Времена, знаете ли, неспокойные. Так что я с вашего позволения ненадолго отлучусь.

— Пожалуйста, — развел руками Гресс, — я, как человек любящий точность во всем, прекрасно вас понимаю.

Полковник вышел из номера, спустился в холл, направляясь к единственному здесь банкомату. Сейчас там было пусто, поскольку наступило время намаза, молитвы, регулярно совершаемой мусульманами пять раз в день. Миротворец вставил карточку и ввел свой персональный код. На мониторе появилась сумма, указывающая его финансовое состояние. Офицер довольно потер руки, обнаружив, что оно увеличилось на сто тысяч американских долларов. Такие новости способны кому угодно поднять настроение…

Вернувшись назад в отличном настроении, он застал Гресса все так же сидящим в кресле с бокалом в руке.

— Ну что? Теперь вы можете быть спокойны? — лениво поинтересовался швейцарец.

— Совершенно верно, — ухмыльнулся полковник, — но ведь, как говорится, денежки счет любят.

— Согласен. — Алкоголь, видимо, уже возымел свое действие на уроженца Швейцарии: его движения стали более резкими, а глаза заметно блестели.

Миротворец хмыкнул, подошел к столику и повертел в руках уже пустую бутылку.

— Кстати, у меня в городе есть, так сказать, неофициальная резиденция, — произнес он, повернувшись к Грессу, — мы могли бы продолжить отмечать успех там. Очень неплохое местечко, где приятно отдохнуть от здешних реалий. Вряд ли вы здесь найдете еще что-то приличное. А там у меня созданы, так сказать, все условия…

Его собеседник удивленно вскинул брови, непонятно зачем поправил галстук и нетвердым голосом произнес:

— Нет, только не сейчас. Может быть, как-нибудь в другой раз. Вы меня извините, но я очень устал, да и к тому же мне нельзя много пить, а на сегодня лимит уже исчерпан, — он громко рассмеялся собственной шутке.

— Да ладно вам, — махнул рукой Фогс, — может, все-таки по чуть-чуть? Иногда надо и расслабиться. Иначе очень тяжело выдерживать сомалийские реалии.

— Нет, не уговаривайте, господин полковник, — продолжал отказываться швейцарец, — я лучше останусь.

— Ну, как знаете, — разочарованно развел руками офицер, — тогда я вынужден буду вас покинуть.

— Всего доброго, сегодня был удачный день. — Гресс поднялся, желая проводить гостя.

Тот пожал ему руку и удалился. Выйдя на улицу, миротворец огляделся по сторонам. Улыбка уже сошла с его лица, теперь оно имело озабоченный вид.

Через дорогу от отеля стояла машина, из которой высунулся представитель солнечного Дагестана Умар Юсупов, помахав миротворцу. Тот быстрым шагом перешел улицу и уселся на заднем сиденье автомобиля, справа от широко улыбавшегося Хасана.

Кавказец обернулся и пристально посмотрел на немца.

— Ну, и где же он? Не в кармане же ты его принес?

— Не в кармане — не получилось выманить. Как ни уговаривал, он ни в какую, — попытался оправдаться полковник.

— Смотри, в следующий раз обязательно должно получиться, — произнес полевой командир, похлопывая по ноутбуку, лежавшему у него на коленях, — иначе все узнают.

Немец попытался изобразить улыбку, однако она оказалась похожей на гримасу.

— Кстати, за тобой долг, — прищурился Абдулла, — деньги-то ты получил, а, полковник?

Пыль в такт шагам выбивалась из-под ботинок и поднималась вверх, превращаясь в некое подобие облака. Она противно лезла в глаза, а на зубах неприятно скрипел песок. В горле все пересохло, ужасно хотелось пить. Сухомлин на секунду остановился и, запрокинув голову, громко чихнул.

— Будь здоров, — на ходу бросил Полундра.

— Проклятая пыль, — отплевывался курсант, — такое впечатление, что здесь ее больше, чем во всех странах мира, вместе взятых.

Непрерывно вертя головой по сторонам, Сухомлин успевал задавать Павлову самые разнообразные вопросы.

— Товарищ старший лейтенант… — несколько смущенно начал он.

— Ну, чего еще?

— А вот скажите, здесь может водиться муха цеце? — задал давно мучивший его вопрос Сухомлин.

На это раз тема интересовала его с чисто практической точки зрения. Насекомых в горячем