Олега пересохло во рту – таких красивых женщин он встречал разве что на обложках новомодных журналов. Высокая грудь, отменная фигура, черные как вороново крыло волосы, рассыпанные по плечам, и глаза, большие, карие, наполненные вселенской печалью. Олег был так поражен ее красотой, что несколько секунд пялился на нее с откровенным восхищением. Но, видимо, вдова Воскресенского давно привыкла к тому, что окружающие реагируют на нее таким недвусмысленным образом.

– Вы ко мне? – немного нервно спросила она.

– К вам, – кивнул Олег. – Здравствуйте. Позвольте выразить свои соболезнования.

– Спасибо, – кивнула вдова, поглядывая на них с откровенной враждебностью. – Вы из газеты?

«Эта женщина не станет давать интервью, – вдруг понял он. – Она на дух не переваривает всю журналистскую братию… К ней нужен совсем другой подход».

– Извините, что мы без звонка, – медленно начал Олег, – но я боялся, что вы не захотите с нами встречаться…

– Кто вы?

– Я – Олег Морозов, приятель Ивана. А это Тоня… Моя жена.

– Приятель, говорите?.. По-моему, я не видела вас на похоронах.

– О том, что Иван погиб, я узнал только вчера. Меня в Москве не было – уезжал в Питер, на курсы повышения квалификации, – принялся вдохновенно врать Олег. – Когда приехал, мне сообщили эту печальную новость.

– Зачем вы пришли? Если Иван одолжил у вас деньги, я здесь совершенно ни при чем!

– Иван ничего у меня не одалживал! – заторопился Олег. – Скорее, наоборот, мы пришли, чтобы предложить вам свою помощь.

Несколько мгновений вдова Воскресенского молча рассматривала их в упор. Затем ее взгляд чуть потеплел.

– Меня зовут Ирина… А вы давно знаете моего мужа?

– Да уже лет десять.

– Вы тоже журналист?

– Увы, нет. – Олег развел руками. – У меня менее романтическая профессия. Я работаю в психиатрической лечебнице.

Может, ему показалось, но впервые за время разговора Ирина Воскресенская стала проявлять к нему некоторый интерес – в ее глазах появился живой блеск.

– Вы не шутите? Вы в самом деле дипломированный психиатр? – негромко уточнила она и, когда Олег кивнул, неожиданно предложила: – Проходите в гостиную. – При этом в ее голосе не было ни натянутости, ни враждебности.

Столь разительная перемена не могла не насторожить Олега. Он сразу заметил, что Ирина находится в состоянии затяжной депрессии, которая скорее всего началась еще до трагической гибели мужа. Впрочем, это было неудивительно – если верить очкарику из «МК», Иван Воскресенский был еще тем парнем. Мало того, что уходил в запои, так еще и изменял своей жене с каждой встречной. И, судя по скупым репликам Ирины, был по уши в долгах.

Пока они рассаживались на диване, хозяйка дома принялась суетливо стелить на стол какую-то скатерть. За последние несколько минут ее словно бы подменили – глаза сияли, движения были энергичными и уверенными.

– Чай или кофе? – предложила она с любезной улыбкой. – А может, чего-нибудь покрепче?

– Мне чай. – Олег повернулся к Тоне. – А тебе, дорогая?

– Тоже.

– Поскучайте пару минут, я чайник поставлю…

Когда Ирина вышла из гостиной, Тоня повернулась к Олегу и шепотом спросила:

– Какого черта ты все это выдумал?

– Похоже, она ненавидит журналистов.

– Ну и что?.. Она же раскусит тебя в два счета!

– Не раскусит.

– Мне она не нравится. Она странная… – Тоня не успела договорить – в гостиную вошла Ирина с подносом в руках.

– Ну вот и я… Давайте пить чай! – Она принялась расставлять на столе чашки, сахарницу, раскладывать ложечки. Наполнив чашки густым ароматным чаем, присела на краешек кресла. – Чувствуйте себя как дома… Берите фрукты, печенье, не стесняйтесь.

У Олега появилось неприятное ощущение, что Ирина только играет в гостеприимную хозяйку. Ему вдруг захотелось вывести ее из равновесия, заставить приоткрыть истинное лицо.

– Извините, Ирина, за мою нетактичность, – негромко начал он, – но не могли бы вы рассказать, как погиб Иван… Дело в том, что я слышал много разных версий.

– Да что тут рассказывать? – абсолютно равнодушно откликнулась та. – Напился как свинья, вышел на балкон покурить, перегнулся через перила и…

– В какое время это произошло?

– Поздно вечером. Меня дома не было, а сын спал в своей комнате…

– Вы уверены, что это был несчастный случай?

– Не знаю. Но если он хотел покончить с собой, то мог сделать это в другом месте. – Ее голос предательски дрогнул. – Впрочем, неудивительно, что он выбросился из окна именно здесь. Иван всегда был законченным эгоистом. Никогда не думал ни о ком, кроме себя…

В воздухе повисла неловкая пауза – ни Тоня, ни Олег не знали, как реагировать на столь откровенное признание. А Ирина смотрела на них так безмятежно, словно разговор шел о чем-то совершенно нейтральном – о курсе доллара, о погоде, о новых течениях моды…

– Кстати, вы бы предупредили вашего сына, чтобы он не открывал дверь незнакомым людям, – вдруг сказала молчавшая до этого Тоня. – Пусть хотя бы спрашивает: «Кто там?»

После этих слов у Ирины задрожали губы. С трудом поставив чашку на столик, при этом расплескав на скатерть почти весь чай, она закрыла лицо ладонями и громко разрыдалась. Олег не стал ее успокаивать – Ирине было просто необходимо выплеснуть все наболевшее.

Она перестала плакать так же неожиданно, как и начала. Даже попыталась улыбнуться, но губы ее не слушались. Промокнув салфеткой мокрые глаза, сдавленно проговорила:

– Извините меня… Я не должна была себя так вести… Просто мой сын не разговаривает уже две недели… С тех самых пор, как Иван… – Ирина всхлипнула и горестно вздохнула.

И вновь в комнате воцарилась тишина, которую первым нарушил Олег:

– Если он был привязан к отцу, для него это серьезный стресс.

– Привязан?.. Как бы не так! Иван и дома-то почти не бывал. Только ночевать приходил, да и то не всегда. У него вечно не было времени, чтобы пойти куда-то с ребенком… – Ирина опасливо покосилась на входную дверь и понизила голос до шепота: – Мне кажется, Сережа все видел.

– Но вы пытались его расспросить?

– Вначале мне было не до этого. Представляете, какой кошмар мне пришлось пережить? Возвращаюсь домой, у подъезда – толпа народа. «Скорая» только-только отъехала. Все бросаются ко мне, начинают сочувствовать, плакать… В тот же вечер меня допрашивал следователь, потом мне надо было ехать в морг на опознание. Затем приготовления к похоронам, сами похороны… Только после кладбища я поняла, что давно не слышала Сережиного голоса… И вот уже неделю мы таскаемся по всем врачам, и никто из них не поставил нам четкого диагноза! Все только разводят руками и твердят: «Мальчик пережил сильное потрясение. Ему надо время, чтобы прийти в себя».

– Они правы, – кивнул Олег. – Если не возражаете, я с ним поговорю.

– Вы мне окажете огромную услугу! – Ирина с мольбой посмотрела на него. – Я хотела сама попросить вас об этом, но не решалась… – Суетливо вскочив, она бросилась к двери. – Пойдемте, я покажу вам его комнату… А за жену не беспокойтесь. Я найду, чем занять ее…

Детская находилась в дальнем конце длинного коридора. Ирина постучала в дверь, тут же распахнула ее и нежно спросила:

– Сынок, к тебе можно?