горечь, некий перекисший цинизм. – Похоже, Британии очень хотелось, чтобы коммунары отобрали у Северного союза его самый крупный город.
Олифант осторожно поёрзал, пытаясь устроиться на неудобном стуле.
– Вы ведь, кажется, хорошо знали мистера Маркса? Чтобы извлечь из Крите данный клочок информации, нужно было задеть главную его страсть.
– Знал? Я встречал его с корабля. Он обнял меня и тут же попросил в долг двадцать долларов золотом, чтобы снять квартиру в Бронксе! – В сдавленном смехе Крите звучала яростная, всесжигающая ненависть. – С ним была и Женни, только брак их не пережил революции… И в то самое время, когда товарищ Маркс изгнал меня из Коммуны за пропаганду «религионизма и свободной любви», сам он спал с ирландской шлюхой, фабричной девкой из Бронкса, вот уж действительно свободная любовь! – Бледные, с неухоженными ногтями руки Крите рассеянно перебирали листы какой-то рукописи.
– Вас жестоко использовали, мистер Крите.
Олифант подумал о своём друге, лорде Энгельсе; непостижимо, как это блестящий текстильный магнат мог связаться – хоть бы и косвенно – с людьми подобного сорта. Маркс исключил Крите из так называемого Центрального комитета Коммуны, – а Северный союз назначил премию за его поимку. У Крите не было ни гроша за душой; он достал документ на чужое имя и отплыл третьим классом из Бостона с женой и дочкой, чтобы присоединиться к тысячам американских беженцев, мыкавшим горе в Лондоне.
– Так эти актриски из Бауэри…
– Да? – подался вперёд Олифант.
– В партии много фракций…
– Договаривайте, договаривайте.
– Анархисты, выдающие себя за коммунистов, феминистки, последователи самых разных ошибочных учений, тайные ячейки, неподконтрольные Манхэттену…
– Понимаю, – кивнул Олифант, думая о кипах жёлтых распечаток с показаниями Уильяма Коллинза.
Снова пешком и снова – окольным путём Олифант прошёл Сохо до Комптон-стрит и остановился у входа в трактир «Красный кабан».
«АЗАРТНЫЙ ДЖЕНТЛЬМЕН, – сообщала ему большая афиша, – стойкий сторонник уничтожения этих паразитов презентует ЗОЛОТЫЕ ЧАСЫ С РЕПЕТИРОМ СОБАКЕ-ПОБЕДИТЕЛЬНИЦЕ весом менее 13 3/4 фунта». Чуть пониже висела раскрашенная деревянная вывеска: «Всегда в наличии крысы для джентльменов, желающих опробовать своих собак».
Толкнув дверь, он окунулся в смесь табачного дыма, испарений горячего джина и острой звериной вони.
Длинный, с низким потолком бар был переполнен людьми всех слоёв общества, многие держали под мышкой собак – бульдогов, скайтерьеров, коричневых английских терьеров; на грубооштукатуренных стенах висели связки кожаных ошейников.
– Вы прибыли в кэбе, сэр? – спросил подошедший Фрейзер.
– Пешком, у меня была встреча.
– Эй, там! – крикнул бармен. – Не загораживайте стойку!
Началось общее движение в сторону зала, где юный официант выкрикивал: «Делайте ваши заказы, джентльмены!» Сопровождаемый Фрейзером, Олифант последовал за толпой господ-игроков. Над камином в застеклённых ящиках красовались головы животных, прославившихся в былые дни. Олифант обратил внимание на голову бультерьера с непомерно выпученными стеклянными глазами.
– Видок – словно её придушили, – заметил он, указывая на ящик Фрейзеру.
– Попортили при набивке, сэр, – отозвался официант, блондинистый юнец в засаленном полосатом фартуке. – А ведь какая была сучка, высший класс! Я видел, как она душила по двадцать штук за один заход, хотя в конце концов они её сделали. Канализационные крысы, они же заразные, мы каждой собаке после каждого боя полощем пасть мятной водой, но всё равно язвы появляются и на нёбе и на дёснах.
– Ты сынишка Сейерза, – уверенно констатировал Фрейзер. – Он нам нужен на пару слов.
– Я помню вас, сэр! Вы ещё приходили тогда насчёт того учёного джент…
– Папашу, Джем, и побыстрее! – оборвал его Фрейзер, не дав парню объявить собравшимся, что в зале присутствует фараон.
– Он там, наверху, организует освещение, сэр, – ответил Сейерз-младший.
– Молодец, – сказал Олифант, вручая молодцу шиллинг.
Олифант и Фрейзер поднялись по широкой деревянной лестнице в помещение, бывшее когда-то гостиной.
– Какого хрена, яма закрыта! – рявкнул толстяк с рыжими бакенбардами.
Яма состояла из круглого деревянного помоста футов шести в диаметре, обнесённого высоким, примерно по пояс, барьером. Выкрашенный белой краской помост был залит светом восьмирожковой газовой люстры. Шарообразное брюхо мистера Сейерза, хозяина «Красного кабана», было туго обтянуто шёлковым жилетом, в левой его руке судорожно билась крыса.
– Ах, это вы, мистер Фрейзер. Мои извинения, сэр! – Ухватив несчастную тварь за горло, он ловко выломал ей клыки – безо всяких приспособлений, кроме ногтя большого пальца. – Вот, заказали дюжину беззубых. – Бросив изувеченную крысу в ржавую проволочную клетку к нескольким её товаркам, он повернулся к нежданным гостям. – Чем могу служить, мистер Фрейзер?
Фрейзер продемонстрировал сделанный в морге снимок.
– Знаю такого, знаю, – кивнул Сейерз. – Крупный малый, длинноногий. И дохлый, судя по этой картинке.
– Вы в этом уверены? – Теперь Олифант явственно чувствовал запах крыс. – Это он убил профессора Радвика?
– Да, сэр. У нас тут публика самая разная, но аргентинские великаны встречаются не так уж и часто. Я прекрасно его помню.
Фрейзер уже вынул блокнот и что-то в нём писал.
– Аргентинские? – переспросил Олифант.
– Он говорил по-испански, – развёл руками Сейерз, – или мне так показалось. Только вы поймите, никто же из нас не видел, чтобы он там кого резал, а вот что он был в заведении той ночью, так это точно.
– Капитан пришёл! – крикнул от двери сын Сейерза.
– Вот же мать твою! А я ещё не повыдёргивал зубы и у половины его крыс!
– Фрейзер, – сказал Олифант, – мне что-то захотелось тёплого джина. Давайте спустимся в бар и позволим мистеру Сейерзу завершить приготовления к вечерним боям. – Он нагнулся, чтобы поближе рассмотреть большую клетку, сплетённую из толстых железных полос и чуть не до половины заполненную копошащейся серой массой.
– Осторожно пальцы, сэр, – предостерёг Сейерз. – Цапнет какая, так надолго запомните. А эти к тому же не из самых чистых…
В общем зале молодой офицер, очевидно – тот самый капитан, угрожал покинуть заведение, если его будут тут мурыжить.
– На вашем месте я не стал бы этого пить, – сказал Фрейзер, с сомнением глядя на кружку подогретого джина. – Намешают там всякого.
– Вообще-то очень даже неплохо, – ответил Олифант. – Чуть-чуть отдаёт полынью.
– Одурманивающий яд.
– Совершенно верно. Французы применяют его в травяных настойках. А что вы скажете об отважном капитане? – Олифант указал кружкой на означенного молодого человека, который возбуждённо метался по залу, разглядывая лапы то одной, то другой собаки, и кричал, что уйдёт немедленно, если не откроют арену.
– Крым, – сказал Фрейзер.
Капитан наклонился взглянуть на когти молодого терьера, сидящего на руках у смуглого, довольно тучного человека, чьи напомаженные локоны крыльями выпирали из-под котелка.
