надеюсь, мои «предположения» смогут преступить грань абстрактных понятий и войти в реальный мир.

Хлопали ей жидко и недолго; у Эбенезера Фрейзера, наблюдавшего за ходом лекции из-за кулис, упало сердце. Ладно, по крайней мере, всё уже позади, она покидает подиум.

Фрейзер расстегнул никелированные застёжки саквояжа её светлости. Леди Ада уронила в него рукопись, а затем лайковые перчатки и крохотную шляпку с лентами.

– Думаю, они меня поняли! – Её голос звучал как-то слишком уж бодро. – По-французски всё это весьма элегантно, не правда ли, мистер Фрейзер? Французский язык очень рационален.

– Что дальше, миледи? В отель?

– Нет, – качнула головой леди Ада, – сперва я зайду к себе в уборную, эта жара довольно утомительна… Вы не позаботитесь об экипаже? Я скоро подойду.

– Разумеется, миледи.

С рапирной тростью в одной руке и саквояжем в другой Фрейзер сопроводил леди Аду до крохотной уборной, открыл перед ней дверь, опустил саквояж на пол и снова закрыл дверь, оставшись в коридоре. Он знал, что сейчас её светлость станет искать утешения в посеребрённой фляжке, спрятанной в левом нижнем ящике туалетного столика и завёрнутой – трогательная уловка! – в бумагу.

Фрейзер взял на себя смелость заказать в уборную бутылку сельтерской на льду. Может быть, леди Ада хоть слегка разбавит бренди.

Покинув зал через заднюю дверь, он, по неизбывной привычке, обошёл вокруг здания. Обход был довольно длинным, так что трость оказалась весьма кстати. Противно ныл незрячий, закрытый чёрной повязкой глаз. Ничего опасного Фрейзер не обнаружил, да, собственно, и не ожидал обнаружить.

Не обнаружил он и шофёра нанятой для её светлости машины. Наверняка, этот лягушатник прикладывается где-нибудь к бутылке или болтает с субреткой. А может, попросту перепутал указания, поскольку французский Фрейзера был весьма далёк от совершенства. Фрейзер потёр здоровый глаз, изучая уличное движение. Дадим парню двадцать минут, а потом будем ловить кэб.

Тут он заметил, что её светлость несколько потерянно стоит у заднего входа. Кажется, она надела дневную шляпку и забыла саквояж, что было весьма на неё похоже. Фрейзер торопливо захромал к своей подопечной.

– Сюда, миледи. Машина должна быть на углу… Он оборвал фразу на полуслове. Это была не леди Ада.

– Я полагаю, вы ошиблись, сэр, – ответила по-английски женщина и кривовато улыбнулась. – Я – не ваша королева машин. Я – всего лишь одна из её скромных почитательниц.

– Прошу прощения, мадам, – тронул шляпу Фрейзер.

Женщина скромно потупилась. На ней была муслиновая юбка со сложным – белым по белому – узором, французский турнюр и плотный уличный жакет с высокими плечами и кружевной отделкой.

– Её светлость и я одеты почти одинаково, – улыбнулась она одним уголком рта. – Должно быть, её светлость делает покупки у месье Уорта. Высочайший комплимент моему собственному вкусу, сэр, нёс-па?[161]

Фрейзер ничего не ответил, вид этой женщины вызывал у него сильные подозрения. Невысокая подтянутая блондинка лет, наверное, сорока, она была одета вполне респектабельно. И всё же на затянутых в перчатки пальцах сверкали три кольца с крупными бриллиантами, а мочки изящных ушей были оттянуты броскими серьгами из резного гагата. Над правым уголком рта чернела мушка, а в огромных голубых глазах угадывался, при всей их кажущейся невинности, характерный настороженный блеск. Взгляд опытной дамы полусвета, почти вслух говорящий: «Да я тебя, фараона, насквозь вижу».

– Сэр, не могла бы я подождать с вами её светлость? Надеюсь, это не будет слишком назойливым, если я попрошу у неё автограф?

– На углу, – кивнул Фрейзер. – У машины.

Он предложил ей левую руку и взял трость под мышку правой. Совсем не помешает отвести эту женщину до появления леди Ады чуть подальше, да и вообще стоило бы к ней присмотреться.

Они остановились под угловатым французским фонарём.

– Приятно услышать лондонский выговор, – проворковала незнакомка. – Я так долго жила во Франции, что совсем позабыла английский язык.

– Что вы, что вы, – галантно запротестовал Фрейзер. Голос у неё был очаровательный.

– Я – мадам Турнашон. – Кивок, ослепительная улыбка. – Сибил Турнашон.

– Моя фамилия Фрейзер. – Он поклонился.

Сибил Турнашон нервно подёргивала лайковые перчатки, словно у неё потели ладони. День и вправду был очень жаркий.

– Вы – один из её паладинов, мистер Фрейзер?

– Боюсь, я не очень вас понимаю, мадам, – вежливо улыбнулся Фрейзер. – Вы живёте в Париже, миссис Турнашон?

– В Шербуре, это довольно далеко, но я приехала утренним экспрессом с единственной целью её послушать. – Она помедлила. – И не поняла почти ни слова.

– Ничего страшного, мадам, – сказал Фрейзер, – я тоже. – Ему начинала нравиться эта женщина.

Подъехала машина. Шофёр нагло подмигнул Фрейзеру, сошёл на мостовую, вынул из кармана кусок грязной замши и начал, насвистывая, протирать гофрированное крыло.

Из дверей зала появилась её светлость – с саквояжем в руке. Заметив её, миссис Турнашон слегка побледнела от волнения и вынула из кармана программку лекции.

Она не представляла никакой опасности.

– Ваша светлость, позвольте представить вам миссис Сибил Турнашон, – сказал Фрейзер.

– Здравствуйте, – кивнула леди Ада. Миссис Турнашон сделала книксен.

– Вы не дадите мне автограф? Прошу вас. Леди Ада недоумённо моргнула.

Фрейзер протянул ей ручку из собственного блокнота.

– Разумеется, – сказала леди Ада, беря у Сибил программку. – Простите, как вы сказали вас зовут?

– Сибил Турнашон. Мне произнести по буквам?

– Не надо, – улыбнулась её светлость. – Есть знаменитый французский аэронавт Турнашон[162], ведь верно? – Она расписалась, используя в качестве пюпитра услужливо подставленную Фрейзером спину. – Это не ваш родственник?

– Нет, ваше высочество.

– Простите? – удивилась леди Ада.

– Ведь вас называют королевой машин… – Торжествующе улыбнувшись, миссис Турнашон выхватила программку из несопротивляющихся пальцев её светлости. – Королева машин! А вы маленькая, седая и комичная, самый заурядный синий чулок! – Она рассмеялась чуть истерически. – Эта афера с лекциями, которые вы тут устраиваете, дорогуша, – деньги-то хоть приносит? Надеюсь, что да.

Леди Ада смотрела на неё с неподдельным изумлением.

Пальцы Фрейзера судорожно сжали трость. Он шагнул к обочине, быстро распахнул дверцу машины.

– Одну минуту! – Женщина сдёрнула с затянутого лайкой указательного пальца до вульгарности роскошное кольцо. – Ваша светлость, прошу вас, я хочу, чтобы вы это взяли!

Фрейзер заступил между женщинами, опуская трость.

– Оставьте её в покое.

– Нет, – воскликнула миссис Турнашон, – я слышала разговоры, я знаю, что ей очень пригодится… – Она отодвинула его спиной и протянула руку. – Ваша светлость, прошу вас, возьмите! Мне не следовало вас обижать, это было просто подло. Пожалуйста, примите мой подарок! Пожалуйста, я ведь, правда восхищаюсь вами, я высидела всю эту лекцию. Возьмите, пожалуйста, я принесла его специально для вас! – Она отступила и улыбнулась. – Спасибо, ваша светлость! Удачи вам. Я не стану вас больше беспокоить. Оревуар! Бонн шанс![163]

Фрейзер последовал за её светлостью в машину, захлопнул дверцу и постучал по перегородке. Шофёр занял своё место.