бара.

Бунин снял очки, опустил их под стол и тщательно протер стекла, думая, что этого никто не увидел. Федор ухмыльнулся, он давным-давно догадался, что Бунин не слепой, но говорить об этом крестнику Карла не решался.

«Хочет человек, чтобы его считали незрячим, пожалуйста». Он даже подыгрывал Бунину, подавая иногда бокал прямо в руку или придвигая к нему пепельницу. Бунин курил и уже не помнил, какую по счету сигарету. Во рту чувствовалась неприятная горечь.

– Перекусишь?

– Не хочу, – ответил Николай на предложение хозяина бара.

– Как знаешь, – проронил Федор и строго взглянул на мужчин, которые разговаривали так громко, что даже музыка не могла заглушить их голоса.

– Ты что, думаешь, я такой простой и ничего не понимаю? – Мужчина в белой рубашке с дешевым галстуком на шее поставил себе на колени портфель и похлопал по нему ладонью. – Да тут документов у меня на миллион. Это с виду я простой, а на самом деле я о-го-го!

– Точно, ты о-го-го! Кто спорит? – Второй взял бутылку, налил себе и другу золотистого пенистого напитка. Потом глянул на хозяина бара. Тот сидел вполоборота и пока не возмущался.

В эти же бокалы была налита треть бутылки водки, и мужчины уже с крепко покрасневшими лицами и сильно блестящими глазами взялись пить пиво, разбавленное водкой, на «брудершафт». Они довольно неуклюже попытались сцепить руки, но им это не сразу удалось.

– Ты придурок, – сказал тот, который воображал себя начальником и гордился портфелем с документами.

– Это я придурок? Да я со своим начальником каждый квартал на «брудершафт» пью. Баланс сдам, и он мне сразу бутылку «Абсолюта» проставляет.

– Это вот так делается, – мужик без галстука взял правую руку приятеля, раздвинул пальцы и вставил в них бокал, затем взял свой. – Ну, давай.

– Давай, – сказал другой, не зная, куда деть портфель с бесценными документами.

Они сцепили руки и, приподняв над стульями зады, стали пить за здоровье и удачу. Портфель, оставленный без присмотра, соскользнул с колен, упал на пол. Мужчина с галстуком дернулся, и пиво мимо рта полилось на рубашку и галстук. Дешевый шелк галстука тут же потемнел.

Бунин, с улыбкой глядя на эту сцену, подумал:

«Сейчас с галстука еще и краска потечет».

Но краска с галстука не потекла. Мужчины чертыхались, но до ругани дело не дошло. У них еще оставались две бутылки пива, а ругаться, как правило, начинают, когда пить уже нечего.

– У меня, кажется, проблемы, – выбравшись из-под стола с портфелем, громко, на весь бар сказал мужчина и вопросительно взглянул на бармена.

– Там, – показал себе за спину всепонимающий бармен.

– Виталик, я сейчас схожу, отолью немного, а то пиво к концу подошло. Помоюсь и приду, – он потряс перед лицом Виталика мокрым галстуком, с которого капало пиво.

В туалет мужчина пошел с портфелем. Второй, не дождавшись, пока придет приятель, открыл бутылку и щедро налил из нее пиво в немытый бокал, стал напиваться дальше.

Прямо у бара, напротив двери, взвизгнув тормозами, остановилась вишневая «Альфа Ромео». Дверь распахнулась, и в бар по-хозяйски вошел адвокат Нардов. Он, как всегда, был одет ярко, дорого, но безвкусно. Красный шелковый галстук в мелкую крапинку, серо-синий костюм, голубая рубашка и желтые английские туфли на кожаной подошве. Солнцезащитные очки подняты на лоб. Нардов взглянул на дорогие часы, обвел взглядом бар, а затем сверил время, которое показывали стрелки часов, со временем на дисплее мобилы. Мобила у Нардова была кричаще дорогой, только что бриллианты и ценные породы древесины не украшали корпус.

Нардов кивнул Федору, тот ответил. На пьяных Нардов взглянул, как на насекомых, не представляющих интереса и опасности. А парень с девушкой его вообще не интересовали.

Федор понял, у адвоката что-то есть для него. Он встал, подошел к Нардову.

– Карл нужен. Понимаешь, его телефон не отвечает. Звоню, звоню, уже набирать надоело.

– Он выключил, дела, наверное.

– Ой, – вздохнул адвокат и принялся вытирать лицо носовым платком.

Из туалета вышел мужчина с портфелем. Он осмотрел адвоката так, словно был с ним знаком или, по меньшей мере, когда-то сидел за одной партой. Нардов поморщился. Но тут мужчина увидел друга- собутыльника и, стараясь ни за что не зацепиться, зашагал к нему.

– Так его, значит, и не было? – спросил Нардов у Федора.

– С утра заезжал.

– И ты не знаешь, будет ли?

– Он никому не докладывает. Я его не дождусь, домой ухожу.

– Дай-ка мне стаканчик минералки, только без газа, – попросил Нардов у бармена.

Тот поставил на стойку высокий узкий стакан, наполнил его водой. Нардов выпил до последней капли, промокнул губы, бросил на стойку деньги.

– Дело у меня к нему, кое-что передать надо было бы, – сам с собой рассуждал адвокат. – И дело для него важное.

Федор указал пальцем на Бунина:

– Думаю, он раньше меня Карла увидит.

– А это кто? – шепотом осведомился адвокат.

– Крестник его.

– А-а.

«Крестник Карла» – это звучало, по меньшей мере, как в советские времена «внук члена Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза».

– Ему можно?

– Можно, – сказал Федор.

Нардов подошел, сел на место Федора напротив Николая.

– Я адвокат Святослав Петрович Нардов.

– Бунин Николай, – услышал в ответ Нардов.

– Карла не могу найти, его мобильник не отвечает.

– Не отвечает, – сказал Бунин и указательным пальцем постучал по своему телефону. Тот завертелся на столе, сделал два круга, и отросток антенны, как стрелка компаса, остановился на красном галстуке адвоката.

– Память у тебя хорошая?

– Не жалуюсь.

– Скажешь ему, что мужик уже загрузился по полной. Сперва, когда с повинной явился, заявление у него брать не хотели. Теперь новый следователь, как по маслу покатилось. Короче, все идет так, как мы с Карлом толковали.

Бунин кивал, почти ничего не понимая, но старался точно запомнить все слова, которые говорит Нардов, и только потом сообразил, что речь идет о наезде на киоск.

– Не напутай, – Нардов постучал пальцем по столу, – может быть, самое главное: Карл должен подтвердить, что отдал Базылеву ключи от машины за день до наезда. Ты понимаешь, о чем я?

– Теперь понимаю, – сказал Николай, делая глоток кофе.

– Ты что, слепой? – бесцеремонно спросил адвокат.

Бунин вместо ответа кивнул и поправил черные очки. Именно упоминание о слепоте натолкнуло Николая на догадку:

– А если менты решат провести повторное опознание?

Нардов вздохнул:

– Ни хрена у них не получится. Я с ментами говорил, у меня, слава богу, там есть свои люди, мне дали посмотреть все свидетельские показания. Только одна девушка видела лицо Карла, а не его спину. Она единственный стоящий свидетель. Показания других можно оспорить. Ее первой опросили на месте