станет. Свою часть договора – свозить тебя на место гибели деда, я выполнил. Теперь ты должна выполнить свою. Сиди и жди моего возвращения.

– Как долго?

– Не знаю. Может, вернусь вечером, может, к утру. Как получится. Обещай, что шага за дверь не сделаешь, сколько бы меня не было.

– Обещаю, – проговорила Светлана, тайком скрестив указательный и средний пальцы, как делают это дети, когда обманывают.

Николай не заметил скрещенных пальцев. На всякий случай он заткнул пистолет за пояс и выгреб из шкатулки все наличные деньги: и доллары и российские.

«Меньше будет соблазна выйти на улицу. Нет денег, незачем идти».

– Поесть я принесу.

Светлана вскинула ладошку на прощание:

– Можешь не спешить, я привыкла проводить время в одиночестве. Что делать, когда зазвонит телефон?

Николай остановился у самой двери, потер лоб:

– Лучше не бери трубку, да и сама никуда не звони. Дверь я открою своим ключом. Договорились?

– Идет.

Полковнику Федеральной службы безопасности Андрею Андреевичу Анохину нельзя было отказать в чувстве юмора. Пошутит, а потом сослуживцы передают эти шутки друг другу. Начальство, когда Анохин был еще капитаном, постоянно его подкалывало, намекая на то, что неплохо было бы, если бы Анохин выступал в Клубе веселых и находчивых. На что Анохин тоже отшучивался, поясняя, что внедриться в команду и стать своим в той среде сложнее, чем устроиться на службу в ЦРУ. Кавээнщики друг друга знают в лицо, чужих за сто метров чуют.

Отношения с начальством мало у кого складываются гладко. И не важно, где ты и кем работаешь, в каком звании служишь. Анохин не один раз испытал на себе гнев начальства, но ему везло. Стоило ему поссориться с каким-нибудь полковником, как того словно по мановению волшебной палочки отправляли на другую работу или сам уходил на пенсию. Понятно, чекистов-пенсионеров не бывает, чекист – он и на пенсии чекист. Но повлиять на судьбу подчиненных он уже не может, руки коротки, да и рычагов нет.

Вот и продвигался Андрей Андреевич Анохин от звезды к звезде. Особо не прогибался под начальством, задницу не рвал, работал как умел, как считал нужным.

Повезло ему лет семь назад, он тогда еще только майора получил. Написал аналитическую записку, и ведь бывает так, не затерялась та записка майора Анохина в ящике письменного стола, в шкафу с застекленными, затянутыми тканью дверцами, как это случалось неоднократно с записками его коллег, а попала на стол даже не к начальнику управления, а к первому заместителю директора по оперативной работе.

Генерал запросил личное дело новоиспеченного майора, характеристики на него, а затем Анохин в недорогом, но аккуратном костюмчике оказался в кабинете генерала, который сидел за большим письменным столом с тех времен, о которых майор Анохин еще в книжках читал. Стол был огромный, двухтумбовый, массивный, обтянутый зеленым сукном, по размерам не меньше бильярдного, только луз по углам не было. А на стене, может быть, даже слишком нарочито, в дубовой раме, такой же вечной, как и стол, красовался портрет «железного Феликса» в профиль, как на медали отчеканенный.

Хозяин кабинета – генерал проявлял инициативу и требовал ее от подчиненных. Встретил майора крепким мужским рукопожатием и чашкой крепкого кофе. Аналитическая записка Анохина лежала на столе, она вся была испещрена аккуратными пометами, вопросами, галочками настолько мелкими, что даже рассмотреть их было сложно.

– Прочел я, Андрей Андреевич, вашу записку, – генерал перевернул ее, обратная сторона последней страницы тоже была исписана. Генерал прикрыл рукой меленькие, как букашечки, буквы. – Внимательно прочел, знаете ли, не один раз. А вы пейте кофе. Можете даже курить, хотя знаю, что вы бросили.

Подобная осведомленность Анохина удивила.

– Тут вот какое дело, Андрей Андреевич, надо вашу записку развить. – И он принялся читать вслух один пункт за другим, предлагая свои изменения, выслушивая замечания майора, что-то корректируя на ходу, быстро работая ластиком.

Через полчаса они уже были в рубашках, пиджаки висели на спинках стульев. Вместо четырех страниц вырисовывалось двенадцать.

– Ну а теперь, – кофейные чашки уже наполнялись пятый раз, – Андрей Андреевич, давайте-ка эту записку будем сокращать, не сильно, страничек до шести ужмем. Потому как в Кремле, – слово «Кремль» в устах генерала прозвучало достаточно пренебрежительно, – длинных бумаг не читают, времени у них нет. Выборы, перевыборы – в общем, люди заняты. А шесть страниц – это не двенадцать, их осилить можно.

Не прошло и двух недель, как Анохин был вызван к своему непосредственному начальнику и тот с удивлением, словно впервые видел майора, посмотрел на него:

– Анохин, ты или очень умен, или очень глуп. Одно из двух. Мне год до пенсии, я на своем месте досижу, и ты это знаешь, и тебе это известно. Тогда объясни, какого черта тебя к директору вызывают?

Анохин пожал плечами:

– Откуда же мне знать, зачем я им понадобился?

– Так вот, завтра в шестнадцать ноль-ноль, а лучше без четверти ты должен быть там, понял?

– Так точно, товарищ полковник.

– Недооценил я тебя, ой, недооценил, – произнес шеф, отпуская подчиненного.

Аналитическая записка майора Анохина касалась того, как следует работать Федеральной службе безопасности в новых экономических условиях с лидерами группировок, то есть с организованной преступностью. В шестнадцать ноль-ноль в кабинете директора Федеральной службы безопасности Анохину и генерал-майору, отвечающему за оперативную работу, был дан карт-бланш. И Анохин, засучив рукава, принялся за работу.

Через два года он уже был подполковником, а еще через три бывшие сослуживцы диву давались, он стал полковником. За какие заслуги в ФСБ получают звания и награды, особо никто не распространяется. О том, чем именно занимается полковник Анохин, знало слишком немного людей. А Анохин то под видом адвоката, то ментовского следователя ездил по российским зонам и тюрьмам, встречался с ворами в законе, говорил с авторитетами криминального мира, был среди них и Пашка-Крематорий, собирал материалы, анализировал сложнейшие комбинации, которые давали возможность службам безопасности контролировать финансовую, не всю, конечно, но важную составляющую деятельности криминального мира.

Со страниц газет, журналов пестрели снимки застреленных, взорванных в собственных автомобилях, убитых за границей, привезенных в наручниках в Россию руководителей криминального мира. И во всем этом была немалая заслуга полковника Анохина. Он умел где железной логикой, а где жестокими угрозами принуждать к сотрудничеству. Не гнушался полковник Анохин никакими, даже самыми грязными методами: шантаж, подкуп. А если кто-то упирался, не соглашался, Анохин устраивал так, что свои же убивали непокорного авторитета. Просто вовремя через надежных людей сливал братве нужную информацию.

Все складывалось на пользу Андрея Андреевича. Провальных дел за последние несколько лет у Анохина не случалось, были не очень удачные. Но попадались и громкие победы, правда, о них знали только избранные люди. Войны в криминальном мире, как правило, устраивают не сотрудники уголовного розыска, а такие, как полковник Анохин из ФСБ. Они все просчитывают, готовят каждый шаг, выверяют каждое движение, строят сложнейший механизм, долгоиграющую комбинацию, которая, в конце концов, должна дать желаемый результат. А докопаться до причин практически невозможно.

Полковник ФСБ Анохин появился в Главном управлении внутренних дел у полковника Петрищева в день убийства бизнесмена Анатолия Железовского на тихой московской улочке. Петрищев не ожидал такого гостя, Анохин явился без звонка. Одет он был слишком просто, простачками и любят прикидываться всемогущие. Никакой показухи, все незатейливое: брюки дешевые, тапочки, куртка, маечка, будто на распродаже купленные. А вот часы, авторучка и мини-компьютер говорили совсем о другом. Но не каждый станет обращать внимание на мелкие детали.