«ЭЙБЛ»: Грег Фолкс, Кэрол Купер.
«БЕЙКЕР»: Руди Мартинес, Сэм Монкрифф.
«ЧАРЛИ»: Рик Седлеттер, Джейн Унгер.
АЭРОДРОМНЫЙ ФУРГОН: Босуэлл Харви, Марта Мадронич, Алекс Унгер.
РАДАРНЫЙ АВТОБУС: Питер Виерлинг, Жоан Лессар.
НАВИГАЦИЯ, ДЖИПЫ ПОДДЕРЖКИ: Джо Брассье.
ГРУППА ЗАПАСА: Эллен Мэй Ланктон, Эд Даннебекке, Джефф Лоуи.
КООРДИНИРОВАНИЕ ПО СЕТИ: Микки Киль.
МГНОВЕННЫЙ ПРОГНОЗ: Джерри Малкэхи.
«ЭЙБЛ» с командой выступает в 06:30, расставляет мониторы вдоль трассы урагана и накрывает северный фланг. РАДАРНЫЙ АВТОБУС выступает в 07:00, запускает станции на зондах и накрывает дыру в сети «SЕSАМЕ» возле Падьюки. «БЕЙКЕР» выступает в 08:00 и берет на себя утренние кучевые на левом фланге. АЭРОДРОМНАЯ команда выступает за фронтом в 09:00 и занимается запуском серпантина и виртуальным наблюдением с орнитоптеров. «ЧАРЛИ» выступает около 12:00 и занимается кучевыми вторичного распространения.
Итак, она едет с Риком, очень мило. А Алексу, похоже, предстоит ютиться где-нибудь в задней части аэродромного фургона. И если Алекс думает, что выделывать трюки на ультралайте – это нечто, то поймет, что был не прав, когда Сарыч запустит его в виртуальности на орнитоптере протыкать ядро…
Из ноутбука Джейн раздался жестяной звон. В тот же момент Сэм и Микки одновременно скинули с голов шлемы.
– Черт побери! – воскликнул Микки, массируя уши. – Хотел бы я, чтобы она наконец перестала это делать!
Сэм со страдальческим видом поднялся на ноги.
– Когда Эллен Мэй хочет, чтобы ты пошел и поел, лучше выйти из виртуальности и идти есть. Больше здесь ничего не скажешь.
– Но все же лучше бы она использовала для этого что-нибудь другое, а не запись колокола походной кухни на пятидесяти децибелах!
Джейн молча улыбнулась. Приятно знать, что ты тоже тянешь свою сетевую тяжесть для старой доброй Эллен Мэй.
ГЛАВА 3
Алекс проснулся, выбравшись из сложного пятиуровневого кошмара, и обнаружил, что кто-то пинает его в ребра. На протяжении целой секунды, погруженный в глубокое оцепенение, он взирал вверх, вглубь конической воронки вигвама, затем сфокусировал взгляд на высокой, костлявой молодой женщине, маячившей рядом с его спальным мешком.
– Эй, медикаментозный!
Она была остроносой и голубоглазой, одетой в жакет-безрукавку со множеством карманов и джинсы.
– Д-да, – хрипло проговорил Алекс. – Привет.
– Я Марта Мадронич, припоминаешь? Ты назначен к нам в команду. Да поднимайся же, парень!
– Угу, – пробормотал он. – Где здесь сауна? Скупо улыбнувшись, Марта взмахнула длинной рукой – ногти у нее были покрыты черным лаком.
– Сортир в той стороне. – Она перекинула руку в другую сторону, словно стрелку компаса. – А фургон заряжается возле солнечных батарей. У тебя десять минут.
Она вышла из вигвама, оставив полог откинутым навстречу неистовому сверканию утреннего солнца.
Алекс сел. Всю ночь он проспал обнаженным в утепленном матерчатом спальнике на большом круглом блистерном мате, образовывавшем пол. Спальник оказался старым, пыльным и рваным, и Алекс был более чем уверен, что по крайней мере двое людей сомнительной степени чистоты провели в нем немало времени, занимаясь сексом. Что же до блистерного мата, то среди членов ураганной бригады этот материал явно пользовался нездоровой популярностью. Насколько он видел до сих пор, бригада половину своей жизни сидела, лежала или спала на накрытых ковром блистерных матах – надувных полотнищах, состоящих из множества пузырей из тонкой, как презерватив, но прочной, как дубленая кожа, прозрачной пленки. Это был один из базовых элементов их кочевого космоса: блистерные маты, бумага и палки; чипы, провода и данные; ветер, облака и почва.
Алекс как раз провел ночь внутри такого разборного конуса-вигвама из полимеризованной, повторно переработанной газетной бумаги – подобное изделие из бумаги, палок и веревок мог бы состряпать маленький ребенок при помощи ножниц и клейкой ленты.
Алекс медленно, с трудом поднялся на ноги. Его колени тряслись, руки и спина болели, собственные позвонки казались ему стопкой деревянных колец для салфеток. На голове вздулась небольшая шишка, происхождения которой он не мог вспомнить.
Однако легкие чувствовали себя хорошо. Очень хорошо, изумительно хорошо! Он дышал – и это было единственным, что имело значение. Первый раз за год он проспал целую ночь глубоким и спокойным сном, без единого приступа кашля.
Какую бы мерзкую субстанцию ни закачали в него при промывании легких и из каких бы дилетантов, знахарей и шарлатанов ни состоял персонал clнnica, лечение все же работало. Уличные слухи, которыми он руководствовался, направили его верно: эти сукины дети в Нуэво-Ларедо действительно имели в своем распоряжении нечто настоящее. Нет, его, конечно, не вылечили: он по-прежнему ощущал, как сбитая с толку болезнь заполняет темные резервуары внутри его организма, гнездясь глубоко в его костях, – но он
