следом за ним – Саныч. Завершал «делегацию» Пластырь.

Профессор повернулся к ним. Выглядела вся эта троица весьма необычно. Обычно собранный, сконцентрированный, немного ироничный майор Лавров сейчас напоминал какого-то зомби. Выражение его лица совершенно изменилось. Оно стало каким-то неживым, словно маска. А глаза вообще как будто остекленели.

Не сильно отличался и стоявший позади Саныч. Обычно шумный и веселый капитан на этот раз стал похож на каменное изваяние. Нет, он, конечно, двигался и, судя по всему, мог сделать что угодно в пределах своих неслабых физических возможностей, однако собственных мыслей в пустых глазах капитана Санаева также не замечалось.

Из всего «трио» абсолютно нормальным и адекватным выглядел только Чернышов. Идя за офицерами по коридору, он пытался расшевелить их, не понимая причины так внезапно произошедших с ними изменений. И сейчас, выглядывая из-за спин, он бросал тревожные взгляды то на Беляева, то на так странно поведших себя товарищей.

Однако профессор, похоже, ожидал и их появления, и этого необычного вида.

– Вы чего-то хотели? – с самодовольной улыбкой поинтересовался Беляев.

– Хотели... – отозвался Чернышов. – Мы, это...

– Вот, – Батяня, вытянув вперед руку, продемонстрировал бутылку водки, – выпить вам хотели предложить.

– Отлично, отлично. Я очень доволен, господа, что вы не обделили меня вниманием, – Беляев, не сдержавшись, заперхал мелким смехом, трясясь всем телом.

Вдоволь насладившись зрелищем зомбированных десантников, он, наконец, выключил ноутбук.

Следом за этим наваждение в головах пришедших в номер резко исчезло. Оба, ошалело хлопая глазами, уставились друг на друга. По всему было видно, что офицеры не понимают, как вообще оказались в номере.

Так оно и было. Батяня, ломая голову, пытался оживить в памяти последние минуты. «Так, сели за стол, – вспоминал он, – выпили, пошел разговор. Ничего такого странного я тогда не замечал. Дальше... дальше – провал».

То же самое мучительно пытался проделать и Саныч.

«Может, водка?» – мелькнуло у него в голове.

Так или иначе, но ощущение потери самого себя – и это при том, что тело выполняло какие-то вполне конкретные действия, привело в ужас даже столь опытных и закаленных бойцов, каковыми являлись оба офицера.

– Ребята, вы как? – наконец-то смог достучаться до их сознания Пластырь. – Вы меня что-то тревожите.

– Да я и сам... того... не понимаю, – отозвался Батяня, с подозрением глядя на бутылку с горячительным напитком.

Ему, боевому офицеру, совсем не улыбалось утрачивать над собой контроль. До пенсии еще далеко, в маразм впадать пока не приходилось, а тут – такое!

«Чего это он ухмыляется?» – раздраженно подумал Лавров, глядя на от души веселившегося профессора.

– Ладно, господа, не буду вас больше томить, – заявил Беляев. – То, что с вами произошло, моя работа.

– Чего-о... – протянул Саныч. – Что-то я не въезжаю.

– Да-да, именно так, – с милейшей улыбкой кивнул профессор. – Сейчас я вам все объясню.

Саныч и Пластырь присели на диван, а Батяня остался стоять, сдвинув брови.

– После того как ноутбук исчез, я потерял, наверное, пару лет жизни. В смысле – сжег много нервных клеток. К счастью, все закончилось, но у меня, так сказать, зародились кое-какие сомнения, – повествовал Виктор Сергеевич. – Вы же сами, как профессионалы, должны понимать, насколько программа важна. А после того как ноутбук побывал в чужих руках, в нем что-нибудь да могло выйти из строя. Ведь эти люди вряд ли вообще с компьютерами имели дело! Я так понимаю, что эти мальчишки вообще безгранично далеки от техники. Кстати, по последним подсчетам, количество беспризорников в Бангладеш...

– Короче, Склифосовский, – голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнес Саныч. – Не надо тут разводить бодягу.

– Да, действительно, не будем отклоняться от темы, – кивнул Беляев, – так вот, учитывая всю важность вопроса, я решил испытать систему в действии. На мне ведь лежит громадная ответственность. А случись в программе какая неполадка, к чему это может привести – страшно даже вообразить, не так ли?

– И что? – вкрадчиво поинтересовался Лавров. – К чему это вы ведете, профессор?

Но, похоже, он уже начал догадываться, что к чему...

– Вот я и включил! – довольно хихикнул Беляев. – Ведь во избежание серьезнейших последствий я как ученый... и вообще... не могу оставлять это все вот так, в подвешенном состоянии. Ну, естественно, я же не стал манипулировать вашим сознанием всерьез...

– Вот спасибо, – покачал головой Саныч, – а ведь мог бы приказать жителей дома напротив ликвидировать. Ангельская забота!

– Ну, я же говорю! Что я, идиот? Я только дал команду, чтобы вы пришли ко мне с бутылкой. Вот все и получилось, – довольно рассказывало «светило науки». – Кстати, я даже могу сказать, кто и сколько из вас выпил...

– Даже так?! – изумленно сказал Саныч. – У вас и такие сведения имеются?

– Еще бы, – энергично кивал Беляев, – мне вся информация о вас через «сережки» сбрасывается. Вы даже не представляете, господа офицеры, какая перспектива у этой разработки! Это грандиозный скачок вперед!

Профессор выглядел абсолютно счастливым. Его от души радовало, что программа в порядке, и то, что еще раз он видит ее действие в буквальном смысле вживую.

Военврач, в отличие от своих компаньонов оставшийся без «сережки», а потому не принявший участия в «эксперименте», покрутил головой.

– Да, заставили вы меня, мужики, поволноваться, ей-богу! А то я ведь всерьез подумал, что у вас крыша поехала, – делился Пластырь своими впечатлениями, недобро поглядывая на веселившегося Беляева, – вот только не мог понять, по какой причине...

Профессор потирал от удовольствия руки. Казалось, что, несмотря на свое прохладное отношению к алкоголю, теперь он готов выпить принесенную ему бутылку в одиночку. Он откашлялся, готовясь выдать очередную порцию умнейших заключений по поводу своего детища.

– Чип подсказывает...

На этот раз закончить фразу ему не удалось. Поигрывавший желваками Батяня перешел к активным действиям. Недолго думая, он врезал профессору в челюсть. Не отличавшийся мощным телосложением представитель науки вместе со стулом вверх тормашками полетел на пол. Глядя на Лаврова снизу вверх, он хлопал глазами, потирая ушибленную часть физиономии.

– Дай ему еще раз, майор! Теперь и профессору надо мозги прочистить. А то ведь несправедливость получается – мы под воздействием побывали, а он – нет! – то ли шутя, то ли серьезно подсказал, ухмыляясь, Саныч. – Ишь, чего удумал: из боевых офицеров роботов делать!

– Достаточно, – сказал Батяня. – Пока что хватит.

Он посмотрел в глаза Беляеву.

– А это мне, Виктор Сергеевич, твоя «сережка» так подсказала. Мой «центр удовольствия» на ее команду среагировал. Ничего не мог я с собой поделать, приказ есть приказ. В общем, так: во избежание дальнейших недоразумений поясняю раз и навсегда: еще раз включишь свою хреновину без согласования с нами – крупно пожалеешь.

– Да... я, конечно, с вами согласен, майор, – энергично закивал поверженный Беляев, – но я ведь хотел как лучше...

– Чего?! – Кулаки майора угрожающе сжались, заставив Беляева содрогнуться. – Ты инструкцию читал? Что там черным по белому написано?

Лавров навис над «ботаником» черной тучей. Профессор попытался снова возразить, но, видя, что