вас нарвались. Другим так Фортуна не улыбалась...

– Каким это другим? – переспросил Батяня. – А что, местные еще кого-то из воды вытаскивали?

– Еще бы! Я лично как минимум троих русских в лодках видел во время этого потопа. Даже певца нашего, Василия Разгуляева, и то из воды вытащили, в лодку посадили. Я сам видел, своими глазами...

– Кого? Разгуляева? – Саныча аж подбросило. Наверное, мысль спасти певца для всех российских поклонников здорово его зацепила. – Ну-ка, земляк, с этого места поподробнее.

– А что поподробнее? – недовольно засопел носом рассказчик.

– Ты, брат, на Саныча не обижайся, – примирительно вставил Батяня, которого тоже заинтересовало упоминание имени певца. – Просто у нашего Саныча фишка такая – очень он хочет Разгуляева найти, чтобы спеть потом вместе.

– Я ж и говорю – вытащили его из воды, в катер какой-то втянули. Я к тому времени уже тоже в лодке сидел, только-только обсыхать стал. Еще, помню, успел подумать тогда – как меня, простого техника, так какие-то колхозники вытаскивают. А как «звезду» нашу – так чуть ли не на яхту занесло. Ох, не ровно бог делит!

– Ровно, земляк, не волнуйся.

– А что, Разгуляева пока тоже не нашли?

– Да, он пока в списках пропавших без вести, – попытался объяснить Батяня, но его перебил Саныч, которому не терпелось услышать хоть какие-нибудь подробности:

– Подожди, не отвлекайся! Ты точно видел, что это был Василий? Ты не мог перепутать?

– Ну да, перепутаешь его... Тем более что только что на сцене его видел – тот же китель, та же фигура... Да я и лицо его рассмотреть хорошо успел – он был буквально в пятидесяти метрах от меня!

– А что за лодка его подобрала? Ты сказал, яхта какая-то? Как она выглядела?

– Ну, может, и не яхта, это я неточно выразился – никаких парусов на ней не было. Просто катер такой красивый, современный. Быстрый, наверное. Их здесь не так много – такую роскошь могут себе позволить только местные нувориши. Или приезжие, – парень как будто вспомнил что-то, даже кивнул утвердительно своим мыслям. – Да, я точно помню, что Разгуляева китайцы подобрали.

– Китайцы?

– Сто процентов.

– А ты что, различаешь, кто китаец, кто бенгалец? – недоверчиво покосился на него Саныч. – По мне, так все они на одно лицо – смуглые, скуластые...

– Поживи здесь с мое, еще и не тому научишься, – улыбнулся пленник. – Бенгальцы чуть светлее, а глаза чуть уже, чем у бихарцев, выходцев из Индии. А у китайцев – вообще особый тип лица, и чаще всего оно бывает круглое. Вы сами присмотритесь – мигом разбираться начнете. А я вам точно говорю – Разгуляева китайцы подобрали...

План побега, шепотом, на всякий случай, изложенный Виктором, пленникам понравился.

– Голова! – одобрил замысел и Разгуляев, с чувством пожав сокамернику руку. – А инструмент – не такая неразрешимая проблема, как кажется.

Оглянувшись на дверь, Василий запустил руку в совершенно незаметный карман на боковой поверхности брюк и через мгновение продемонстрировал товарищам небольшой перочинный ножик с характерным крестом на рукоятке:

– Швейцарский. Настоящий.

– А тебя что, не обыскивали? – Виктор не мог скрыть удивления. – Меня так эти уроды обшмонали с ног до головы, все забрали, даже часы сняли.

– Меня тоже, – усмехнулся Разгуляев. – И часики мои, ценой с нормальную тачку, с руки ушли. А вот ножичка не заметили. Наверное, ноги слабо прощупывали, а карман этот потайной так сразу и не разглядишь.

Инженер одно за другим открывал лезвия, с удовольствием трогал режущие кромки, проверяя их остроту, ногтем большого пальца поводил по маленькой пилке, которая оказалась в наборе.

– Вещь! – одобрил он. – Кажись, как раз то, что надо.

И в этот момент снова заскрежетала крышка люка, ведущего в подвал, – по лестнице опять, судя по тяжелым шагам, спускалось несколько человек.

Виктор проворно спрятал нож под матрац и лег, как ни в чем не бывало. А через мгновение дверь их камеры распахнулась, и на пороге вновь нарисовались трое китайцев. Один из них, ростом повыше и в плечах пошире, властно указал пальцем на Разгуляева и поманил его на выход, не произнося при этом ни звука. Впрочем, даже если бы он очень подробно попытался объяснить, что он хочет от Василия, языковой барьер вряд ли этому поспособствовал.

– Василий, это тебя, что ли?

– Кажись, да.

– А что они хотят? – забеспокоился Левченко. – Вы что-нибудь понимаете?

– Хрен их знает, – бросил Разгуляев и перевернулся на другой бок. – И вообще, пошли они...

– Нет, Василий, так нельзя! – горячо заговорил прораб, в голову которого, видимо, пришла какая-то мысль. – Сходи обязательно. Вдруг что узнаешь, вдруг они тебя, знаменитого певца, отпустить хотят. Или твои адвокаты приехали, например. Тогда, глядишь, ты и про нас вспомнишь, вытащишь отсюда...

– Ох, что-то я сильно сомневаюсь, что адвокаты тут помогут, – проворчал Разгуляев, с кряхтеньем поднимаясь. – А с другой стороны, пойду, гляну. Все ж, какая-никакая, прогулка.

Он вышел из камеры, и дверь ее тут же захлопнулась. Подтолкнув Разгуляева в спину, конвой провел его по недлинному коридору этой подземной тюрьмы и подвел к лестнице. Первыми наверх поднялись китайцы, затем поманили за собой и Разгуляева.

Вскарабкавшись по крутой лестнице, Василий оказался в довольно темном небольшом помещении, более всего напоминавшем сарайчик. Но в углу гудели мощные трансформаторы, разноцветными лампочками мигали распределительные шкафы, и, когда один из сопровождавших его парней опустил крышку люка, Разгуляев оценил, как здорово хозяевам этой темницы удалось ее замаскировать – посторонний человек, даже если бы зашел на подстанцию, ни за что не догадался бы, что в подполье спрятаны камеры.

Его вывели на улицу и по дорожке, аккуратно выложенной красивой желтой плиткой, повели к большому белоснежному дому, от которого к реке сбегала широкая лестница из белого камня. Рай, да и только!

Василий потихоньку, скосив глаза, осмотрелся. Справа, метрах в пятидесяти, – Ганг. Вокруг – зеленые газоны и симпатично постриженные декоративные кусты. И ни души – только эти трое, забравшие его из камеры.

Тот, который был повыше и поздоровее, сейчас вышагивал впереди, даже не оборачиваясь к пленнику. Плечом к плечу с Разгуляевым, придерживая его за локоть, шел невысокий худощавый паренек, руки которого были густо покрыты цветными татуировками. Позади, буквально в шаге от них, шел третий охранник, время от времени легонько подталкивая Василия в спину. Вели они пленника, судя по всему, прямо к большому дому.

Разгуляев еще раз покосился на реку. Ганг, собрав с жителей этой земли свой страшный урожай, теперь продолжал жить повседневными хлопотами. Чуть поодаль от берега рыбачили, закинув сеть, несколько бедняцких лодок. На самой середине реки, натужно лопоча двигателем, бодро тащил плоты из связанных бревен небольшой ржавый буксирчик. У противоположного берега, в тени деревьев, потихоньку пробиралась вверх по течению длинная плоская лодка, на которой хозяин соорудил из бамбуковых стволов целую хижину. В общем, жизнь продолжалась, и на реке, если присмотреться, было множество людей. Но никому из них и дела не было, что происходило здесь, на этом берегу.

«А что если...» – мелькнула у Разгуляева неожиданная мысль. План, конечно, получался дерзким и почти невыполнимым, но, с другой стороны, пловец Василий был отличный, и добраться до тех же плотов ему не составит никакого труда. А если бы удалось доплыть и до противоположного берега... Скрыться в зарослях, подумал Разгуляев, он сможет запросто. А потом просто обратится в полицию и попросит отвезти его в российское посольство.

Оставалась одна «мелочь» – охрана. Но с этими заморышами, критически осмотрел парень своих спутников, справиться тоже можно. Ведь на его стороне – внезапность.

Неожиданно остановившись, Василий резко развернулся и от души всадил кулаком в челюсть тому