Все произошло так, как задумывал Рей. Он вполне качественно исполнил закрутку и даже коснулся пяткой груди Веклемишева, которую тот аккуратно подставил ему. Далее Рей поменял в прыжке ногу и стремительно выбросил ее… в пустоту. Там, где террорист рассчитывал видеть голову соперника, таковой не оказалось. Она располагалась намного ниже, потому что Вадим упал в разножке, встречая пах альбиноса «головой удава», а проще – кулаком в определенном наклоне. Несколько мешали скованные руки, но не настолько, чтобы сорвать удар. Вадим вложил в него, казалось, всю злость за то, что сделал этот человек и его подельники: за смерти телохранителей Софии и гибель безвинного пассажира «Боинга», осмелившегося протестовать угонщикам, за то, что они пытались украсть ни в чем не повинную женщину и гоняли их как зайцев по сельве, за тяжелое ранение лейтенанта Эугенио…

Под своды ангара взметнулся отчаянный крик Рея, разбавленный сочувственными стонами зрителей. Правда, крик, едва прозвучав, оборвался: Альбинос потерял сознание от болевого шока и рухнул на бетонный пол.

Быстро пришедшие в себя зрителя бросились к Веклемишеву. Правда, близко подойти к нему они не решились, а только окружили пленника, держась на безопасном расстоянии. В руках двоих, видимо, тех, кто участвовал в его похищении, были пистолеты. По гнусным физиономиям парней Вадим понял, что если он дернется, молодчики, не задумываясь, нажмут на курки.

Но в ангаре появились и другие действующие лица. Падая в разножке, Вадим успел ухватить краем глаза, что входная дверь открылась и в проеме нарисовалась чья-то массивная фигура.

– Эй, парни, остыньте, – раздался властный голос, гулко отразившийся от металлических стен ангара. – Оставьте его мне. Я прошу вас, сеньоры!

Последняя фраза была произнесена насмешливым тоном. Похоже, этот огромный человек имел привычку не просить, а требовать и приказывать. Веклемишев узнал запоминающиеся интонации голоса- баса и отметил сходство прибывшего с фотороботом, составленным на основе показаний задержанных на кукурузном поле колумбийских помощников террористов. На встречу с Вадимом прибыл Дон собственной персоной.

На вид ему было лет шестьдесят с небольшим. Роскошная седая грива волос обрамляла смуглое лицо будто с вырубленными чертами. Национальность Дона определить было трудно. Он мог быть как уроженцем Латинской Америки, так и итальянцем, и хорватом, и португальцем. Массивное тело, несмотря на возраст, вовсе не производило впечатления обрюзглого, а наоборот – в нем чувствовалась сила и натренированность мышц.

Дон сошел со ступенек, сопровождаемый парой крепких парней, видимо телохранителей. Подойдя вплотную к Веклемишеву, он внимательно оглядел его. Они встретились взглядами и почти минуту не отрывали глаз друг от друга. Дон пристально и холодно смотрел на Вадима, не мигая, не произнося ни слова. Казалось, он желает проникнуть в его сущность и узнать, что творится в душе пленника. Правда, Веклемишеву было глубоко плевать, что хочет террорист и куда он имеет намерение влезть. Если Дон таким образом испытывал его, то выглядело это чересчур по-детски. Игрой в «гляделки» Вадим увлекался в начальных классах и, кстати, почти всегда выходил из нее победителем.

– Ну, здравствуй, Росси, – нарушил молчание седовласый.

Он назвал позывной, который сам присвоил Вадиму, руководя с земли полетом «Боинга».

– Здравствуй, Дон, – спокойно ответил Веклемишев.

– Я вижу, ты не теряешь присутствия духа, – Дон покосился на лежащего без сознания Рея.

– Привык отвечать ударом на удар, – доверчиво сообщил ему Вадим.

– То есть ты не сторонник библейского завета, который гласит, что следует подставить правую щеку после того, как тебя ударили по левой? – поинтересовался Дон.

– Кто бы другой меня спрашивал об этом? – тряхнул руками, скованными наручниками, Вадим.

– Согласен, вопрос некорректный, – величаво склонил голову террорист. – Есть более интересные темы для разговора. Например, как мог один человек сорвать операцию, которую в режиме полной секретности готовили почти полгода люди, являющиеся специалистами своего дела? Не подскажешь ответ, амиго?

– Получилось так, – безразлично пожал плечами Веклемишев.

– Как все просто! – усмехнулся Дон. – Или же наоборот: сложно?

– Случайно… – уточнил формулировку Вадим.

– Я не верю в случайности, – отрезал Дон.

– Тогда, выходит, все произошло вполне закономерно, – теперь уже Веклемишев усмехнулся. – Первоисточник, который ты упомянул, также утверждает, что всякое зло должно быть наказано.

– Я придерживаюсь того же мнения, – соглашаясь, кивнул Дон. – Потому ты и здесь. У каждого свое определение добра и зла…

Седовласый отвел тяжелый взгляд от Вадима и задумался. Веклемишев исподлобья смотрел на Дона, ожидая продолжения фарса. Разглагольствования террориста его не трогали ни в малейшей степени. Он просто не мог понять, к чему клонит этот престарелый муж.

– Я бы мог отдать приказ прикончить тебя, но решил сначала взглянуть на человека, разрушившего мои планы, – прервал молчание Дон и неожиданно довольно чисто по-русски добавил: – Ну почему вы, русские, вечно лезете туда, куда вас не просят?

Вадим был удивлен, но не подал вида. Уже второй человек здесь, в Бразилии, разговаривал с ним на его родном языке. Он помнил брошенную в телефонном разговоре отцом Софии фразу на русском. Прямо по Высоцкому: «Распространенье наше по планете особенно заметно вдалеке…»

– Уж такие мы неугомонные, – сердито ответил Веклемишев также по-русски. – В крови у нас совать свой нос в чужие дела. И сами же от этого страдаем.

– Точно подмечено, – снова перешел на испанский Дон. – Однако отвлечемся от разговоров о великой нации и обратимся непосредственно к ее яркому представителю. То есть к тебе, амиго. Озвученная версия, что ты оказался в нужном месте в нужное время удобна, но меня не устраивает. Я с трудом верю в подобные совпадения и подозреваю, что кто-то из моих людей слил информацию о готовящемся захвате «Боинга». И я хочу знать, кто этот предатель.

«А вот и разгадка, почему я еще жив, – с удовлетворением отметил Веклемишев. – Дон предполагает, что сорвавшаяся акция была не случайностью, а спланированной операцией, и хочет выяснить, так ли это. Больших шансов остаться в живых любопытство Дона не дает, однако время потянуть можно».

– Кто ты такой, Росси? – уперся в Вадима тяжелым взглядом Дон. – Мне известно, что ты полковник, якобы следующий в Парагвай для работы в представительстве ООН по борьбе с терроризмом.

– У тебя верная информация, – не стал скрывать Веклемишев то, что уже было известно его собеседнику. – И у меня есть догадки, откуда она к тебе пришла.

– Это не имеет значения, по крайней мере для тебя, – небрежно сказал Дон и взял в руки зеленый служебный паспорт, который ему услужливо протянул один из похитителей Вадима.

Сказанные террористом слова можно было понять двояко. Или Веклемишеву не полагалось знать, откуда Дону известны такие подробности о его личности, или же дальнейшая судьба пленника столь очевидна, что никакая информация ему уже не потребна.

Седовласый повертел в руках паспорт Веклемишева, брезгливо его оглядывая, словно не зная, что с ним делать. В конце концов он все же открыл документ и вслух прочитал:

– Веклемишев Вадим Александрович… Так я дождусь ответа на свой вопрос?

– На какой именно? – прикинулся простачком Вадим.

– Было ли твое присутствие, полковник, на борту «Боинга» спланированным заранее? Или все же это чистая случайность, в которую я не могу поверить? И постарайся обосновать свои объяснения.

– Мне нечего сказать кроме того, что я уже сказал, – покачал головой Веклемишев. – И я никак не могу обосновать тот факт, что мне ничего не было известно о предстоящем захвате самолета.

– Ничего и никак… А твои начальники могли иметь такую информацию и посадить тебя именно на этот рейс? – уставился тяжелым взглядом на Вадима Дон.

– Об этом надо спросить у них самих, – сказал Веклемишев, смотря прямо в глаза седовласого.

Вообще-то эта версия имела право на существование. Билеты до Лондона и далее – на рейс до Асунсьона ему заказывали через соответствующие структуры МИДа, что не исключало влияния на процесс приобретения билетов органов безопасности, в том числе и не только российских. Однако Веклемишев был