тянувшиеся от шкафа провода антенны.

Выйдя из подвала, Клос поднялся наверх. Его беспокоила тишина в коридоре. Он слегка приоткрыл дверь комнаты, в которой должна была находиться радиостанция. Через полуоткрытую дверь заметил девушку, с задумчивым видом сидевшую на кровати. Неподалёку от двери стоял стол, на котором лежали его документы и пистолет.

Клос толкнул дверь и направил дуло автомата в сторону радистки. Девушка вскочила и потянулась к столу. Но Клос оказался проворнее. Он схватил пистолет и документы, спрятал их в карман, а дулом автомата указал девушке, чтобы она подошла к шкафу.

— Стреляй! — крикнула Анка. — Почему не стреляешь, ты… — Девушка запнулась, как бы подыскивая более подходящее слово для этого ненавистного ей немца.

— Жаль время, — спокойно сказал по-польски Клос. — Через три минуты, пани Анка, ваше время передачи. Прошу взять карандаш, записать всё, что я скажу, и зашифровать. И не медлите! Начинаю: «От „J-23“…»

— От «J-23»… — повторила девушка и радостно рассмеялась: — А мы-то думали…

— Торопитесь! Прошу записывать: «Объект, упомянутый в предыдущей информации, должен быть подвергнут массированной бомбардировке не позднее ночи со среды на четверг. Обязательно и непременно в это время. Фотокомплект, касающийся дела „М“, в пути».

«Мне ничего не оставалось, как довериться этой девушке, — подумал Клос, когда Анка шифровала донесение. — Просто не было иного выхода».

— Закончили, пани Анка? — спросил он громко.

Девушка кивнула. Она подошла к шкафу, где размещалась радиостанция, открыла дверь, надела наушники. Ключ радиопередатчика ритмично застучал.

— Всё в порядке, — с облегчением сказала она через несколько минут. — «Тётя Сюзанна» подтвердила приём.

— Доложите Бартеку, что завтра я буду ждать его в пункте три. Он знает, где это. — Клос повернулся к двери, за которой послышался какой-то шум, приподнял автомат. В дверях появился Бартек.

— Я так и думал, что ты приедешь, — сказал он, поздоровавшись с Клосом. — Тревожился за тебя. Боялся, что Филипп…

— У Филиппа провал, он арестован гестапо. — Клос присел на кровать и закурил сигарету.

— Филипп арестован? — удивился Бартек. — Я и не знал… Его нужно срочно спасать!

Клос забыл обо всём, что с ним произошло здесь до прихода Бартека. Всё необходимое передано в Центр. Он был убеждён, что бомбардировка военного завода, где испытывается новый танк инженера Мейера, будет осуществлена вовремя.

Теперь предстояло решить не менее сложную задачу — освободить Филиппа. Но как?

Бартек с минуту тихо разговаривал с Анкой, потом присел возле Клоса.

— Мы уходим отсюда в полночь, — сказал он. — людей, которые видели тебя, Ганс, я на всякий случай откомандирую в другой отряд. Постарайся что-нибудь узнать о Филиппе. Штаб решил, что если представится возможность, то мы должны пойти на риск, чтобы освободить его.

Бартек проводил Клоса до шоссе.

— Пока не знаю, смогу ли я сделать что-нибудь для Филиппа, — сказал, прощаясь, Клос, — но на всякий случай мне необходимо иметь под рукой в городе четырех отчаянных парней. Желательно, чтобы они говорить умели по-немецки. Если Филиппа будут перевозить куда-нибудь в другое место, что вполне вероятно, я дам тебе знать. И помни о связи со мной. Мне больше не хотелось бы искать тебя так долго в лесу. Не забывай, что офицеру абвера не всегда можно отлучиться на такое длительное время.

Расстались они у шоссе, договорившись о следующей встрече.

Когда Клос дошёл до железнодорожной станции Трокишки, уже начало светать. Подходил первый поезд.

Он благополучно добрался домой. Не стал будить Курта, который спал на кухне. Даже через закрытые двери было слышно, как ординарец похрапывает. На столике около кровати стоял приготовленный и давно остывший ужин и лежала записка, что звонил оберштурмфюрер Бруннер, который просил господина обер- лейтенанта связаться с ним.

Но только вечером Клос выбрал время, чтобы позвонить в гестапо.

Перед этим он должен был представить подробный рапорт своему шефу Роде о неудавшейся экспедиции, как он выразился, в лес. В результате практического обследования на месте он установил, что в этом лесном массиве значительной группировки партизан не должно быть. Не обнаружил он также и следа какой-либо радиостанции.

Роде, видя, что Клос от усталости еле держится на ногах, отослал его отдыхать.

— Когда вы, господин обер-лейтенант, отдохнёте, позвоните оберштурмбанфюреру Гейбелю, — сказал полковник. — У него к вам какое-то дело, но сначала отоспитесь. Пусть в гестапо не надеются, что офицер абвера по их первому зову прибежит к ним. О беседе с Гейбелем потом доложите мне.

Итак, последовав совету полковника Роде, Клос сначала как следует выспался, потом не спеша принял ванну и пообедал. И только после этого позвонил Гейбелю.

Оберштурмбанфюрер пригласил Клоса к себе в гестапо. Он был настроен воинственно.

— Я хотел бы сообщить вам Клос, что агенты Советов чёрт знает сколько времени работают под самым носом у абвера!

— А также и под носом у гестапо, — парировал Клос. — Вы, господин оберштурмбанфюрер, раздобыли что-нибудь интересное?

— Сейчас сами оцените. Мы схватили старого коммунистического деятеля, который, видимо, каким-то образом связан с этой бандитской радиостанцией.

— Он признался в чём-нибудь?

— Вы что, не знаете коммунистов? Они просто фанатики, всё отрицают, даже факты!

— Я думал, — сказал Клос, — что вам, господин оберштурмбанфюрер, удалось уже раскрыть всю их подпольную сеть, а не только одного агента…

— К сожалению, в наши руки, кроме этого дантиста, никто пока не попал. Их система предупреждения работает весьма оперативно.

— Может быть, вы поторопились с арестом этого дантиста?

— А вы считаете, что я должен был ждать, пока он скроется? Нет, мы выбьем из него всё, что нам нужно! А если нам это не удастся, то из него вытянут всё в Варшаве. Вскоре отправим его по требованию группенфюрера. Правда, я подумал, не стоит ли вам, господин Клос, перед отправкой дантиста в Варшаву побеседовать с ним? Может, вам удастся что-нибудь узнать?

— Как вы напали на его след? — спросил Клос. — Случайно?

— В гестапо не бывает случайностей. У меня более способная агентура, чем в абвере. Мой опытный агент Вольф в течении двух месяцев, как гончая собака, вынюхивал его след. Этот дантист, конечно, скрывался под вымышленной фамилией. К нему приходили лечить зубы также и немецкие офицеры… Мы с Бруннером убеждены, что из него можно выколотить весьма интересные сведения.

— А этот ваш агент… Вольф, или как там его настоящее имя… знает только о дантисте или и о тех немецких офицерах?

— Кое-что знает, — процедил сквозь зубы Гейбель. — Но абвер, а тем более вы, Клос, должны бы поинтересоваться этими офицерами вермахта.

Бруннер вошёл без стука, подталкивая кого-то в дверь. И только по светлому пиджаку, покрытому рыжеватыми пятнами крови, Клос понял, что это — Филипп.

— Где ты пропадал, Ганс? — весело спросил Бруннер.

— Обследовал окрестности, — спокойно ответил Клос. Он заметил во взгляде Филиппа странный блеск — Сказал этот бандит что-нибудь? — спросил Клос, указывая на дантиста.

— Это фанатик, — ответил Гейбель. — Бесполезно упираться, пан Филиппяк, — обратился он к дантисту. — Нам и так всё известно. Янек, о котором вы так упорно не хотите говорить, уже в наших руках. Не верите? Может быть, показать вам этого Янека? Но тогда у вас не останется шанса выжить. Ну так как, хотите, чтобы сюда привели вашего сообщника?

Жестоко истерзанный гестаповцами человек вдруг начал как-то необычно дрожать и шевелить