– Не извольте беспокоиться, Ваше величество. Это наш комендант, мною был отпущен в город до сегодняшнего утра.

– Чёрт знает что такое! – гремел принц не обращая уже внимания ни на Кека, ни на всё ещё продолжавших стоять на платформе людей. – Набрали бог знает кого! Титуловать не умеют, грубят начальству… Надо половину разогнать. Наведите порядок…

– Разрешите отпустить людей, Ваше высочество? – спросил Краснушкин. В глубине его умных карих глаз дрожала усмешка. – Приступим к осмотру поезда?

Ольденбургский махнул рукой и пошёл за Краснушкиным к вагонам. Раздосадованный он нехотя осмотрел новое оборудование, рентгеновскую установку, хирургический кабинет. Здесь он снова столкнулся с Варей. В белом халате и косынке, она неторопливо разбирала хирургические инструменты.

– Ах, это опять Вы! Может быть сейчас соблаговолите назвать себя? Снова раздражаясь, спросил принц.

– С удовольствием, Ваше высочество. – Варя посмотрела принцу прямо в глаза и улыбнулась. Свет, падавший от окна, мягко освещал её молодое лицо, лёгкий румяней щёк, спокойные улыбающиеся глаза. Гнев принца постепенно утихал.

– Я Звонарёва, врач-хирург…

– Участница порт-артурской обороны, награждена Георгиевской медалью… Варвара Васильевна – дочь генерала Белого, – добавил стоявший рядом Краснушкин.

– Ну что ж, очень приятно, – одергивая свой китель, приосанился Ольденбургский.

Настроение его при виде хорошенькой молодой женщины явно улучшилось.

– К госпоже Звонарёвой я не имею претензий, – сказал он, выходя из купе. – Хорошенькие женщины имеют право дерзить нам, мужчинам. Хе-хе! Но вот Кека надо выгнать. Кто его направил сюда?

– Министр двора по распоряжению её величества, – доложил Краснушкин.

– Пока что я, а не её величество, ведаю санитарной частью, недовольно проговорил Ольденбургский.

– Поезд её величества государыни императрицы. Она и считает себя вправе распоряжаться личным составом, как находит нужным, – напомнил Краснушкин.

– Личный состав поезда находится в моём личном ведении! Императрица никогда не назначила бы Вас начальником своего поезда, если бы не знала Ваше отношение к одной грязной особе, протеже очаровательной мадам Сухомлиновой! Ведь Вы были, если мне не изменяет память, её врачом? А я, услышав о немилости императрицы, решил обязательно Вас назначить начальником поезда. Был твёрдо убеждён, что Вы не допустите влияния «святого старца» на Вашу работу. Иначе поезд превратится в публичный дом на колёсах. Особенно приглядывайтесь к деятельности Кека. Никаких денег и материальных ценностей ему не доверяйте, следите, чтобы он не организовал картежных игр среди раненых. Всех облапошит этот титулованный шулер.

Заметив княжну Голицыну, принц добродушно пошутил с ней, справившись, сколько офицеров она ранила в сердце или поразила своей красотой.

– Я тут скорее жертва, чем охотник. Влюбилась сразу в дюжину молодых гвардейцев и теперь не знаю, на ком остановить свой выбор, – с притворным смущением кокетливо проговорила юная княжна.

– Напишу матери письмо, чтобы поскорее выдавала замуж, пока ты не наделала глупостей и не влюбилась без памяти в какого-нибудь непутёвого офицеришку.

– Я молодых не люблю. Мне больше нравятся почтенные генералы Вашего возраста, – стрельнула Голицына глазами в принца.

– Я тебе в деды гожусь! Нечего мне зубы заговаривать. Ты у кого в подчинении? – справился Ольденбургский.

– У Звонарёвской. Она строгая и никакого легкомыслия не допускает, пожаловалась княжна.

– И правильно делает. Звонарёва хороший врач? – справился принц у подошедшего Дистерло.

– Звонарёва? Прекрасный. Я впервые вижу такую талантливую женщину-хирурга, – ответил Дистерло. – Да притом с большим характером. Она крепко держит в руках весь персонал и всех раненых. Умеет пробрать до самых печёнок. Мужчины на неё не обижаются, как на хорошенькую женщину, а женщинам импонирует её положение и специальность. К ней относятся с уважением и побаиваются её острого языка, – пояснил Дистерло.

– Кто её направил сюда? – справился принц.

– Сам начальник поезда приходится ей деверем и давно знает Звонарёву как врача. Она в известной степени его ученица в области терапии.

– Вы, я вижу, тоже находитесь под влиянием её женских чар, – уже совсем по-дружески проговорил Ольденбургский.

– Любви все возрасты покорны, – в тон ему ответил Дистерло.

Гнев принца совсем улёгся.

– Я, кажется, был резок поначалу. Старый солдат, я могу нагрубить под горячую руку, – извиняющимся тоном проговорил он. – Звонарёва действительно очаровательная женщина. Приятно иметь таких в своём подчинении. Кека постарайтесь убрать с помощью Фредерикса. Пусть пришлёт кого-нибудь взамен этого шулера.

Ольденбургский милостиво со всеми простился, наказал Краснушкину обращаться к нему во всех случаях, когда потребуется помощь. После этого принц отбыл, отдав коменданту станции приказание отправить санпоезд немедленно, чтобы наверстать задержку.

…Поезд мерно постукивал колёсами. За окном мелькали телеграфные столбы, поля, припорошенные снегом, далёкие, сливающиеся с голубоватым туманом перелески.