ГЛАВА XI

Somewhat light as air...

There's language in her eye, her cheek, her lip,

Nay, her foot speaks; her wanton spirits look out

At every joint and motive of her body.

О there encounterers, so glib of tongue,

That give accosting welcome ere it comes.

«Troilus and Gressida», act IV.[46]

Октава принимали с распростертыми объятиями во всех приятных салонах, посещаемых людьми, которые трижды в год бывали на приемах у короля. Молодой виконт вскоре заметил, каким успехом пользуется в обществе графиня д'Омаль. Она была не только самой блестящей, но, пожалуй, и самой остроумной кокеткой своего времени. Некий брюзга-иностранец сказал однажды, что французские дамы высшего света складом ума напоминают престарелых послов. В манерах г-жи д'Омаль было что-то детское. Наивность ее ответов и безудержная веселость поступков, внушенных мимолетной прихотью, приводили в отчаяние соперниц графини. У нее бывали капризы, очаровательные по непосредственности, а как подражать капризам?

Поведение Октава никогда не отличалось простодушием и непосредственностью. Все свои поступки он окружал таинственностью. Если не считать нескольких разговоров с Арманс, каждое его слово было обдуманным. Но ему была необходима уверенность, что в беседе его никто не перебьет. Его нельзя было упрекнуть в лицемерии: он не унизился бы до лжи, но к цели всегда шел окольным путем.

Октав нанял себе выездного лакея, прежде служившего у г-жи д'Омаль. Этот бывший солдат оказался человеком хитрым и жадным. Октав брал его с собой на долгие верховые прогулки — не меньше семи- восьми лье по лесам, окружающим Париж. Иногда, в минуты скуки, Октав позволял ему болтать, и через несколько недель он был отлично осведомлен об образе жизни г-жи д'Омаль. Молодая женщина, своей бесконечной ветреностью себя сильно скомпрометировавшая, вполне была достойна уважения, в котором некоторые лица ей отказывали.

Октав тщательно рассчитал, сколько времени и усилий ему понадобится, чтобы заинтересовать блистательную г-жу д'Омаль, и довольно бесцеремонно решил, что вскоре сможет прослыть ее любовником. Он так ловко все придумал, что во время праздника, устроенного в замке Андильи, г-жа де Бонниве сама представила молодого человека г-же д'Омаль. Обстоятельства этого знакомства не могли не показаться ветреной графине интересными и волнующими. Желая оживить ночную прогулку по чудесным лесистым холмам Андильи, Октав внезапно появился среди гостей в костюме мага, озаренный бенгальскими огнями, искусно спрятанными за стволами вековых деревьев. В этот вечер он был очень красив, и г-жа де Бонниве говорила о нем с каким-то бессознательным восторгом. Не прошло и месяца после первой встречи графини с Октавом, как начали поговаривать о том, что виконт де Маливер сделался преемником г-на де Р. и еще многих других в качестве близкого друга г-жи д'Омаль.

Эта женщина, столь легкомысленная, что ни она сама, ни другие никогда не знали, какая выдумка может прийти ей в голову через четверть часа, сделала следующее наблюдение: стоит часам в любой гостиной пробить полночь, как самые сановные гости (они же и самые скучные) начинают разъезжаться по домам. Поэтому она стала назначать у себя приемы от двенадцати до двух часов ночи. Октав, всегда уходивший от г-жи де Бонниве последним, загонял лошадей, чтобы как можно раньше попасть к графине д'Омаль, которая жила на шоссе д'Антен. Там его приветствовала женщина, только потому благодарившая небо за свое высокое происхождение и богатство, что они давали ей возможность в любое время суток совершать безумства, подсказанные минутной прихотью.

Если в своем загородном доме в полночь, когда все разбредались по спальням, г-жа д'Омаль, проходя по вестибюлю, замечала, что ярко светит луна и на улице тепло, она брала под руку того из молодых людей, который в этот вечер казался ей наиболее занимательным, и уходила с ним гулять по парку. Глупцу, который навязывался сопровождать ее, она без церемонии предлагала направиться в противоположную сторону. Но если тому, кто гулял с ней, не удавалось ее развлечь, то на следующий день она с ним уже не разговаривала. Правда, когда рядом с вами идет женщина такого блестящего ума, заключенного в такой взбалмошной головке, не быть пресным по сравнению с нею весьма трудно.

Это-то и принесло успех Октаву. Люди, которые, прежде чем что-нибудь сделать, всегда думают о правилах приличия и образцах поведения, не могли оценить привлекательных свойств Октава. Зато они пришлись по вкусу восхитительнейшей из парижанок, вечно гнавшейся за новой выдумкой, которая помогла бы ей интересно провести вечер. Октав всюду сопровождал г-жу д'Омаль, между прочим, и в Итальянскую оперу.

На последних представлениях с участием г-жи Паста[47], когда мода собрала в театр весь Париж, Октав позволил себе так громко разговаривать с молодой графиней, что ужасно мешал певцам. Его замечания забавляли г-жу д'Омаль, и она была в восторге от полнейшей непринужденности, с которой он умел быть дерзким.

Сам Октав отлично понимал, каким дурным вкусом отдает его поведение, но к этому времени он уже научился довольно ловко выпутываться из самых глупых положений. Позволяя себе какую-нибудь нелепую выходку, он невольно думал и о совершаемой им дерзости и о том, каким разумным могло бы быть его поведение. От такой внутренней раздвоенности в глазах молодого человек зажигался огонь, восхищавший графиню. Октаву нравилось намекать всем и каждому, что он без ума от г-жи д'Омаль, а самой графине, молодой и прелестной женщине, с которой он проводил целые дни, не говорить ни слова, хотя бы отдаленно напоминавшего признание в любви.

Госпожа де Маливер, удивленная поведением сына, стала иногда бывать в салонах, где, сопровождая г-жу д'Омаль, появлялся и он. Однажды, уходя от г-жи де Бонниве, г-жа де Маливер попросила маркизу уступить ей Арманс на весь следующий день.

— Мне нужно разобрать множество всяких бумаг, и я не справлюсь без зорких глаз милой Арманс.

К одиннадцати часам утра, еще до завтрака, г-жа де Маливер, как было условлено, послала карету за Арманс. Они позавтракали вдвоем. Когда горничная выходила из комнаты, ее госпожа сказала:

— Помните, меня ни для кого нет дома, даже для Октава и господина де Маливера.

Из предосторожности она собственноручно заперла дверь своей передней на ключ.

Удобно расположившись в кресле и усадив на низеньком стуле возле себя Арманс, г-жа де Маливер произнесла:

— Дитя мое, мне нужно поговорить с тобой о деле, для меня давно уже решенном. У тебя всего лишь сто луидоров ренты — это единственное, что могут сказать мне противники моего страстного желания видеть тебя женой Октава.

С этими словами она крепко обняла девушку. За всю свою жизнь бедная Арманс не испытала большего счастья. Слезы радости хлынули из ее глаз.

ГЛАВА XII

Estavas, linda Ignez, posta em socego.

De teus annos colhendo doce fruto

Naquelle engano da alma ledo e cego

Que a fortuna, naô deixa durar multo.

«Os Lusiadas», cant. III.[48]
Вы читаете Арманс
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату