на кухню жарить бифштексы.

Первая стычка кончилась неплохо. Какой-то парень из «Ла Иды» стал делать одной из девочек Доры непристойные предложения. Она возмутилась, и ребята, разгневанные таким нарушением приличий, быстренько вышвырнули его и даже ничего не разбили. Они были очень довольны, считая себя в какой-то степени блюстителями порядка.

Док на кухне жарил бифштексы на трех сковородах, резал помидоры и горы хлеба. И чувствовал себя превосходно. Проигрывателем лично заведовал Мак. Он нашел альбом Бенни Гудмена с его трио. И по комнатам закружились пары; веселье, кажется, и впрямь началось. Эдди забежал в контору, отстучал чечетку и вернулся. Док сходил за кружкой пива и пока кухарничал, то и дело отхлебывал из нее. Настроение у него все поднималось. Наконец мясо было готово, и Док понес его гостям – общему изумлению не было границ. Все вообще-то были не голодны, но мясо исчезло мгновенно. Насытившись, гости погрузились в приятную послеобеденную истому. Виски все было выпито, и Док откуда-то извлек вино.

– Док, поставьте, пожалуйста, хорошую музыку, – сказала с высоты своего величия Дора. – Мне до смерти надоел музыкальный автомат дома.

Док поставил «Я пылаю» и «Любовь» из альбома Монтеверди. Гости слушали тихо, глаза у всех устремились внутрь. Дора упивалась неземной красотой музыки. Док опять почувствовал тихую, золотистую грусть. Музыка смолкла, гости сидели молча. Док принес книгу и ясным глубоким голосом стал читать:

И поныне,Коль предстанет душе моей образ любимой,Чье лицо – распустившийся лотос, чьи груди –Два плода, золотым напоенные соком, чье телоПламенеет от раны, стрелою любви причиненной,Не познавши любви до меня в своей младости чиСразу сердце мое погребается снегомИ поныне,Коль увидел бы я ее передо мноюРаспахнувшую очи, с ланитою плавнойПодведенной до уха, до маленькой мочки пунцовойЛихорадкой тоски от разлуки со мною больную, –Из любови моей я б утешные сделал качели,Ночи вечным любовником день бы я сделал.И поныне,Коль вернулась бы снова с очами как звезды,Утомленная ношей любви своей юной,Я бы снова голодным рукам-близнецам ее отдал,Снова пил бы я сладость хмельную из уст ее нежных,Словно шмель, что стремится грабителем к лилии белоСокровенный у лилии мед отбирает.И понынеМои очи, вокруг не глядящие боле,Кажут мне лики милой утраченной девы.Украшенья златые ласкают прелестные щеки;О чистейший, белейший, нежнейший, дивнейший пергамент,На котором уста мои лунною ночью писалиПоцелуев стихи и уже не напишут.И понынеС смертью споря, является мне колебаньеВежд, припудренных нежно, весь сладостный образДивно-хрупкого тела на ложе в усталости счастья;Мне отраду дарившие, рдевшие нежно, живыеДва цветка – два сосца над высокой повязкою; свежестьАлых уст; не забуду вовек я утраты.И понынеСреди торжищ твердят, что была она слабой,Полюбить меня силу имевшая; жалкиЭти люди, что все покупают и самиПродаются за деньги; а ты же была неподкупна:Раджа трех городов не сумел привести тебя златомНа высокое ложе; пребудешь всегда ты со мною,Облекая мне душу, как тело мне платье.И понынеЯ люблю ее продолговатые очи,Чей взор ласковей шелка, чьи грусть и веселостьНепрестанно друг друга сменяют, чьи томные веждыЛишь смежатся, их тень благодатная сердцу помнитсяНовым взором пречудным; люблю я и благоуханностьСвежих уст; и власов невесомые пышные волны;Легкость дивных перстов; тихий смех украшений.И понынеПомню я, как на ласки мои отвечалаТихой лаской, с душой моей душу сливая,И в любовном огне никогда не бывала бесстыдной,Как богине своей любострастной служащие жрицы,Изощренным чьим играм горящий светильник свидетельИ которых сон на пол нагих уроняет.[12]

Филлис Мэй, не стесняясь, рыдала, когда он кончил, сама Дора приложила к глазам платок. Элена так захватили звуки, что значение слов совсем от него ускользнуло. Но мировая печаль хоть немного коснулась каждого. Всем вспомнилась утраченная любовь, все услыхали зов.

– Господи, вот красота-то, – сказал Мак. – Напомнило мне одну дамочку… – И умолк.

Налили в бокалы вино и сидели притихшие. Вечеринка погружалась в стадию сладостного томления. Эдди забежал в контору, еще раз отстучал чечетку, вернулся и опять сел в кресло. Вечеринка уже готова была забыться сном, как вдруг на ступеньках снаружи послышался топот многих ног.

– А где девочки? – раздался громовой голос.

Мак поднялся на ноги, чувствуя чуть ли не счастье, и быстро пошел к двери. Лица у Хьюги и Джонса расплылись улыбками.

– Каких девочек вы спрашиваете? – мягко спросил Мак.

– Это не бордель? Таксист сказал, тут он где-то поблизости.

– Вы ошиблись, мистер, – весело отозвался Мак.

– А это что за дамочки?

И тут началось сражение. Пришедшие оказались командой со шхуны, ловящей тунца, из Сан-Педро. Это были бравые, веселые, сильные парни, не дураки подраться. После первой же атаки им удалось прорваться в комнаты. Девочки Доры, каждая, сняли с ноги туфлю и, взяв ее за носок, приготовились защищаться. В разгар сражения они били врага по голове острыми каблуками. Дора бросилась в кухню и вернулась, вращая с воинственным криком тяжеленной мясорубкой. Даже Док развеселился. Он молотил врагов шатуном с поршнем от «чалмерса» образца 1916 года.

Это было славное сражение. Элен поскользнулся на чем-то, упал и получил дважды в лицо, пока вставал на ноги. С грохотом перевернулась чугунная печка. Загнанные в угол враги отражали атаки тяжелыми фолиантами, хватая их с полок. В конце концов они оставили поле боя. Но два окна на улицу были выбиты. Вдруг с тыла появился Альфред, он услыхал шум сражения и поспешил на помощь, вооружившись своим любимым оружием – битой. Дрались на ступеньках, на улице, а потом и на пустыре. Входная дверь опять повисла на одной петле. Рубаха на Доке была порвана, и на худощавом, но мускулистом плече проступили от чьих-то ногтей капельки крови. Врага оттеснили уже почти до середины пустыря, как вдруг загудела сирена полицейской машины. Гости Дока едва-едва успели вернуться в дом, кое-как поставили на место сорванную дверь, выключили свет и затаились. Полицейские не обнаружили ничего подозрительного. А победители сидели счастливые в темноте, посмеивались и потягивали вино. Из «Медвежьего стяга» пришла новая смена. Свежее пополнение еще подняло боевой дух. Вечеринка разошлась на славу. Полицейские вернулись, заглянули, щелкнули языками и присоединились к веселью. Мак с ребятами сели в полицейскую машину и поехали к Джимми Бручиа за вином. Вместе с вином захватили и самого Джимми. Вечеринка гудела на весь Консервный Ряд, от одного конца до другого. Она вобрала в себя лучшие черты мятежа и ночной баррикады. Команда со шхуны из Сан-Педро приползла обратно на брюхе и была принята с распростертыми объятиями. Все ласкали бывших врагов и восхищались ими. Женщина, живущая в пяти кварталах отсюда, отправилась в полицию жаловаться на шум, но не нашла ни одного полицейского.

Вы читаете Консервный ряд
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату