– Да.

– И задушил ее?

– Нет, только придушил. Ее зовут Флоренс Хефферен. Родители Флоренс прежде жили в коттедже в Грин Хиллз, который правильнее было бы назвать собачьей конурой, а сейчас у них шикарный дом и участок земли в тридцать акров в долине… Я не думаю, что Флоренс с ним флиртовала. Точно не знаю, принудил ли он силой ее стать его любовницей, или у них это как-то иначе получилось… Знаю лишь одно, что эти тридцать акров стоят двадцать одну тысячу долларов, и Флоренс не была слишком расстроена, когда уехала в Нью-Йорк. Если эти тысячи не от Дитмайка, значит они упали с неба… Существуют две версии, почему он принялся ее душить. Одна – от Флоренс, что он был просто без ума от нее, по-дикому ревновал, подозревая, что забеременела она не от него. Сама об этом по секрету сообщила своей подружке, моей приятельнице. Другая версия, что рассердился на нее, когда у него потребовали слишком много денег. Но и эта версия исходит от той же Флоренс. Она ее «выдала» много позже, перед самым отъездом в Нью-Йорк. Очевидно, посчитала, что так дело выглядит гораздо пристойнее. Как бы там ни было, он ее так придушил, что у нее на шее долго оставались следы пальцев, я их сам видел…

– Превосходно!

У Вульфа был такой довольный вид, как будто ему самому только что преподнесли тридцать акров земли.

– Когда это было?

– Около двух лет назад.

– Вы не знаете, где сейчас находится Флоренс Хефферен?

– Не знаю, но могу раздобыть ее нью-йоркский адрес.

– Хорошо… – Вульф погрозил ему пальцем. – Раз я говорил, что не требую никаких доказательств, то я их не требую. Но все же скажите, что из сказанного вами является фактом, а что – сплетнями?

– Это вовсе не сплетни, а самые настоящие факты.

– А вы не знаете, что-нибудь из этой истории было в газетах? Дело не слушалось в суде?

– Ни боже мой! Какой уж суд, если мистер Дитмайк выложил сорок или пятьдесят тысяч только за то, чтобы замять скандал.

– Та-ак. Все же хотел бы я быть совершенно уверенным в этом. Скажите, история Дитмайка с Флоренс получила огласку? Обсуждалась соседями?

– Да нет, не очень. Конечно, разговоры шли, но только два или три человека толком знали, как обстояло дело. Я случайно оказался среди них, потому что, как уже сказал, моя девушка – подружка Флоренс. А сам я не распространял сплетен и не поощрял разговоры на эту тему. Только сейчас впервые открыл рот. И лишь потому, что хочу помочь Энди… Но, черт меня побери, если я вижу, как эта чепуха сможет ему помочь!

– Зато Я ВИЖУ, – возразил ему Вульф. – Скажите… Помогал ли мистер Дитмайк еще кому-нибудь в делах, связанных с покупкой земли или с недвижимым имуществом?

– Нет, насколько я знаю. Наверное, он тогда потерял голову. Ну, а вообще-то он и правда неравнодушен к женщинам. Я видел, как он любезничает со своими гостьями. Одно могу сказать, его сын не унаследовал папенькиных вкусов и привычек… Может оно и к лучшему, конечно. Не могу понять, как вот такой седой старик не желает смириться с тем, что его время прошло, что пора уже и остепениться, найти другие развлечения. Взять хотя бы вас. У вас ведь тоже седина… Убежден, что вы не станете лебезить перед всякими барышеньками, нашептывать им пошлости и незаметно прижимать в темном углу.

Я невольно ухмыльнулся. Вульф грозно посмотрел на меня и обратился к Гасу.

– Нет, мистер Тренбл, не стану… Ваши наблюдения очень интересны, а выводы разумны, но боюсь, они мне мало чем помогут. Нужен хороший скандал с достаточной оглаской. Есть ли у вас что-нибудь такое в отношении мистера Дитмайка?

Но, очевидно, основным козырем Гаса была история с полузадушенной Флоренс, а козырь этот он уже выложил. Вне сомнений, Гас располагал еще кое-какими слухами и наблюдениями о «старике Джозефе», но я был почти уверен, что все они не внесут изменений в ту картину, которую Вульф себе нарисовал, и не помогут нам доказать, что именно Дитмайк-старший является убийцей.

Начать с того, что не было даже намека о существовании романа между Дими Лауэр и хозяином дома… Правда, Гас сразу предупредил, что в доме бывает мало и слабо информирован, что в нем творится…

Очевидно, Вульф тоже решил закончить разговор о мистере Дитмайке, потому что спросил:

– Что вы можете сказать о его жене? Я не слышал, чтобы о ней вообще сегодня вспоминали. Так, мельком, в разговоре о поступках других. Как она выглядит?

– Она – олл-райт! – коротко бросил Гас. – Не думайте о ней!

– Конечно, – согласился Вульф. – Она была совершенно одна в тот момент, когда шла по каменным ступенькам в сад посмотреть на розы, – полувопросительно продолжал он, – споткнулась, упала на спину и все?

– «Все», – это – повредила позвоночник.

– Сильное увечье?

– Видно, травма была серьезной, но сейчас ей уже лучше, она может сидеть на стуле и даже немного ходить. Энди поднимался каждый день в ее комнату за распоряжениями, но, обычно, она просто обсуждала с ним то, что он предлагал.

Вульф кивнул.

– Уверен, что она вам нравится, но даже если это так, у меня есть вопрос: располагаете ли вы достаточными основаниями утверждать, что она не смогла бы перенести в оранжерею предмет, весящий, примерно, сто десять фунтов?

– Ну нет, это исключено! У нее бы снова сломалась спина.

– Прекрасно… Однако не надо забывать и того, что кто бы ни отравил мисс Лауэр, а потом перенес ее в оранжерею, действовал в таком возбужденном состоянии, когда могут появиться дополнительные силы. Вам я не рекомендую заниматься детективной работой, у вас мало объективности и непредвзятости, мистер Тренбл…

Вульф ткнул в сторону письменного стола.

– Скажите, в столе найдется бумага и карандаш? Такие вещи водились у Энди?

– Конечно.

– Пожалуйста, нарисуйте мне план дома. Покрупнее. План обоих этажей, но я должен быть уверен, что он совершенно правильный. Конечно, я не требую от вас точного соблюдения масштабов, сохраните более или менее пропорции. И надпишите, где кто живет. Кстати, покажите, где расположены комнаты миссис Дитмайк…

Гас повиновался. Он достал из ящика карандаш и лист бумаги и принялся за дело, его рука двигалась очень быстро. Буквально через минуту задание было выполнено, и он протянул бумагу Вульфу.

– Тут только не показаны ступеньки, по которым надо подниматься в комнату, где спят мистер и миссис Имбри. К ним наверх ведет маленький проходик.

Вульф взглянул на план, свернул бумагу и спрятал в карман.

– Благодарю вас, сэр, – заговорил он с самым любезным видом. – Вы были…

Но тут его речь прервал звук тяжелых шагов на крыльце. Я поднялся, чтобы пойти открыть дверь, не дожидаясь стука. Но стука не было. Вместо этого мы услышали, как в замочную скважину сунули ключ и потом повернули его. Дверь отворилась, вошли двое.

Это были лейтенант Нунан и один из его шпиков.

– Кто, черт подери, – загремел он, – вы думаете, мы такие?..

Гас поднялся на ноги. Я повернулся в сторону вошедших. Вульф заговорил со своего стула:

– Разумеется, мистер Нунан. Ваш вопрос всего лишь риторический…

– Пусть вам так кажется. Но я-то прекрасно знаю, кто вы такие. Вы – бродвейские ищейки, которые воображают, что могут приехать в Вестчестер и диктовать тут свои правила. Убирайтесь немедленно, очищайте помещение!

– У меня есть разрешение мистера Дитмайка…

– Ничего у вас нет! Ни черта! Он только что позвонил мне. Вы ничего не возьмете из этого коттеджа.