мучить так, что она о смерти как о благе станет молить…

Мужчина взглянул на направленное ему в живот дуло пистолета и отошел от двери. Плюхнулся на диван.

— Чего вы от нас хотите? Если денег, то сразу предупреждаю…

— Стоп! Хочу и я сразу предупредить, что за каждый лживый ответ, ваш или жены, я ей, только ей, а не вам, буду делать очень больно. Договорились?

Арсений покосился на женщину. Она была на грани обморока. Тогда он стремительным движением прихватил и вторую ее руку в подлокотнику резиновым бинтом. И сразу пресек попытку мужчины:

— Не дергайтесь, я выстрелю раньше, чем вы до меня доберетесь. И тогда ей будет худо…

— Ты и без того нас убьешь…

— Возможно. Но только быстро и без мучений.

— Так говори, чего ты хочешь… твою мать растак!

— Вот это другой разговор.

Арсений отмотал немного лейкопластыря и со шлепком припечатал его на рот женщины. Она, похоже, мало что соображала, просто смотрела с ужасом.

— Итак, начнем. Что вы хотели сказать о наличии у вас денег?

— У нас их…м-м-м… не так много, как вы, очевидно, рассчитываете, — покосившись на нож в руках Арсения, пробурчал мужчина.

— Это другое дело. Мне ваши деньги не нужны. Мне нужно знать только одно: за что вы убили Виктора Волкова?

— Мы его не убивали…

Арсений подтянул к себе коробку тройника-удлиннителя. Вставил вилку и слегка коснулся руки женщины кипятильником. Она глухо взвыла под лейкопластырем.

— Кипятильник пока холодный, — выдернув вилку, проговорил Арсений. — В следующий раз я не буду таким добрым. Считайте это последним предупреждением. Итак…

— Ты мужчина или нет? — яростно проговорил супруг дергающейся в кресле женщины. — Что ж ты с бабой связался? Ты со мной поговори, как мужик с мужиком, хоть на кулаках, хоть на пистолетах… А ее отпусти!

— Не тебе бы к моей мужской совести взывать, вор и убийца!

— Я не вор!..

Арсений опять коснулся кипятильником руки женщины. Хоть он и не был включен, она опять забилась в конвульсиях.

— А кто военное имущество распродает, а деньги себе забирает?.. Я же предупреждал вас, чтобы вы не врали…

Мужчина, похоже, сдался. А точнее, очевидно, сделал вид, что сдался:

— Что вы с нами сделаете?

— Пока не решил. Меня интересует, за что вы убили Волкова.

— Мы не убивали. Погодите! Мы в самом деле не убивали…

— Это я и без вас знаю. Вы наняли наемных убийц. Что, по-моему, одно и то же. Так за что же?

Мужчина растерянно взглянул на женщину. Та с ужасом, но уже осмысленно переводила взгляд с одного на другого.

— Вы предпочитаете, чтобы на мои вопросы отвечала ваша жена?

— Да как вам сказать… Это все непросто… Тут много обстоятельств…

— Меня не интересует, что просто, а что непросто. И на ваши обстоятельства начхать. Повторяю вопрос в четвертый раз и в последний: за что? Не тяните время, иначе я включу-таки электронагревательный прибор и буду использовать его не по назначению.

Мужчина молчал. Зато что-то промычала женщина. Арсений взглянул на нее. Понял.

— Хорошо. Но один лишний звук — и я буду стрелять. Не в вас — в вашего мужа.

Алтаец рывком содрал лейкопластырь с ее рта. Она болезненно сморщилась.

— Так что вы хотите сказать?

— Вы нас убьете?!

— … вашу мать, — взъярился Арсений. — Вы мне уже осто…ли. Я спрашиваю: за что Витьку убили?

И воткнул вилку в тройник. Женщина заверещала. Арсений наотмашь ударил ее по лицу и она поперхнулась своим криком. Мужчина вскочил было с дивана, но у Алтайца в руке опять был пистолет:

— Еще шаг — и я тебе отстрелю яйца! — тот остановился, а Арсений продолжил спокойнее: — А когда я уйду, ты будешь умирать долго и мучительно. И это будет заслуженная тобой смерть. Потому что ты вор, убийца и подлец.

— На себя посмотри! — плюхнувшись на диван, зло бросил в ответ мужчина.

— Я у друзей жен не уводил. Тем более у тех, кто меня же облагодетельствовал, пристроив служить в Москве. И их же не убивал после этого. Так что актив не в мою пользу.

— Много ты знаешь! Он пригрозил меня в прокуратуру сдать.

— За что?

— Узнал о моих махинациях с вывезенным из-за границы имуществом. Тогда я бы получил с конфискацией.

— А откупиться не смог бы?

— У него документы были, да такие, что загремел бы не только я, а и кое-кто куда повыше. И он сказал, если меня не посадят, он отдаст документы в какую-нибудь газету и тогда мне точно будет уже не отвертеться.

— И вы его за это…

— Он еще жениться задумал, — подала голос женщина. Губа у нее от удара уже припухла. — И тогда мы вообще оставались бы нищими. Мужа посадили бы, имущество конфисковали бы, эта квартира и то на него была оформлена…

— Так вы его и квартиры лишили… Здорово.

Арсений призадумался. В принципе, все было ясно. Даже выстрел из гранатомета был понятен — если документы в сейфе, сгорят непременно. Не исключено, конечно, что Виктор их хранил где-нибудь в другом месте, у Наташи, например… Но это маловероятно. Они ведь знали, что Виктор человек порядочный, он не стал бы никого подставлять.

А что с этими делать? Может, отпустить? Совесть их и без него замучит… Замучит? Наоборот, всю жизнь будут радоваться, какими ловкими оказались. Дети пойдут, и их они растить будут такими же беспринципными как и сами. Фильм такой был: «Единожды солгав…». А единожды убив близкого человека?

Они смотрели на Арсения с надеждой и отчаянием. Мужчина явно выжидал момент, когда киллер повернется к нему спиной. Женщина глядела во все свои прекрасные глаза с мольбой… Вот эти же глаза когда-то глядели на Виктора, когда она ему говорила в загсе «Да». Они же лучились, когда она ложилась в постель к другу Виктора, в это время, как муж вкалывал, зарабатывая ей нынешнее благополучие. И они были столь же прекрасны, когда она поручала Виктора убить…

Арсений решился.

— Вы оба — сволочи и вонючее дерьмо. Жить вам нельзя. Но я человек добрый и дам вам шанс. Так и быть, сохраню вашу дрянную жизнь, если вы выполните несколько моих пожеланий.

Поначалу они слушали с надеждой. И Арсений начал изголяться. Он, не стесняясь в выражениях, высказал несколько непристойных сексуальных предложений в отношение обоих супругов. И добился своего.

Мужчина вскочил с места и ринулся на него:

— Ах ты, пидар!..

Арсений сдержал слово. Смерть их была мгновенной и безболезненной.