– Ты попал в точку.

Они проезжают мимо парков со множеством распростертых на траве бледных, не тронутых загаром тел. Отдыхающих слишком много, и почти все с корзинами для пикников: парковые урны не вмещают весь мусор. Яркие обертки и смятые баночки из-под напитков вываливаются на дорожки.

Служитель парка подбирает мусор и кладет его в черный бункер, используя для этого длинную палку со встроенным в рукоятку механизмом, несколько напоминающим бензиновый насос с автозаправки. Нажимая и опуская ручку, можно открывать или закрывать захват.

Кейт наблюдает за служителем, который ловко управляется со своим инструментом, отправляя мусор в контейнер с такой сноровкой, будто действует руками.

Ред тоже наблюдает за ним. Кейт чувствует, что их взгляды устремлены в одном направлении.

Одна и та же мысль приходит им в голову одновременно.

'С помощью этой раздвоенной палки можно поднять змею'.

Перед мысленным взором Кейт предстает картинка с первого места преступления – змея прикреплена к груди Петры металлической петлей. Где еще можно обнаружить такую петлю?

'На клумбе. Она служит для поддержки хрупких растений, чтобы не позволить ветру вырвать их из почвы'.

Кейт рывком вытаскивает свой мобильный и нажимает номер Фергюсона.

– Питер, это Кейт. Мне нужно, чтобы ты получил список всех, кто работает в парковой службе города. А еще магазинов садового инвентаря и любых садовых организаций. Не исключено, что он использует садовый инвентарь. Одной из тех штуковин, которыми садовники собирают листья и мусор, можно ловить змей. Кроме того, змеи крепились к жертвам петлями, использующимися для закрепления растений. Я и раньше их видела: моя тетушка увлечена садоводством.

Ред постукивает ее по плечу.

– Не забудь про веревки.

– Веревки?

– Которыми он связывает свои жертвы. Эти веревки, по пенни за десяток, продаются в магазинах садового инвентаря.

– Ты слышал это? – говорит Кейт в телефон.

– Да.

– Хорошо. Я вернусь через полчаса. Спасибо.

Она заканчивает разговор.

– Мы подбираемся к нему. Я это чувствую.

– Надеюсь, что так.

Ред, похоже, ее воодушевления не разделяет.

– Что-то не так?

– Я кое-что упустил.

– Что?

– Не знаю. Но знаю, что упустил.

– Я не вижу, что бы это могло быть. По-моему, ты произвел всесторонний анализ.

– Так всегда кажется. Вроде все как надо, а что-то упущено. Ты пишешь отчет или что-то в этом роде и думаешь, что все получилось хорошо, лучше не бывает, а потом кто-то другой смотрит и говорит: 'Это, это и это никуда не годится'. А ты удивляешься: как вообще можно было проглядеть столь очевидные ошибки?

– Ну, если ты сообразишь, что у тебя упущено, обязательно дай мне знать.

Он улыбается, но улыбка тут же тает.

– О чем ты подумала, Кейт, прошлой ночью? Когда ты видела меня на каждом из мест преступления?

– Честно?

– Конечно.

– Я подумала, что это доставляло тебе удовольствие.

Он медлит, потирая рукой нос, потом говорит:

– Тут ты права. Но это особого рода удовольствие, которого никому не пожелаешь. Я стоял там, где он убивал, чувствуя себя так, будто он стоит рядом со мной. Разница между мной и тобой, Кейт, в том, что ты думаешь о жизнях жертв, а я думаю об их смертях. Несколько лет я был далек от всего этого, но вот раз, – он щелкает пальцами, – и все возвращается. Обволакивает, как тина, засасывает, как болото. Вот почему я никогда больше не возьмусь за это. В следующий раз я бы утонул.

– Ты жалеешь о том, что приехал?

Он качает головой.

– Нет.