поступить именно так, как он счел необходимым поступить? – как можно убедительнее проворковала Зенобия. Одновременно каблук ее сапожка с изрядной – но наверняка недостаточной – силой вонзился под столом в лодыжку Аквилонского Льва, умертвив тем самым готовое вот-вот родиться на свет живописное проклятие. – Уважаемый старейшина наверняка осознает сложность того положения, в коем оказался молодой Эклинг. Сперва недавние шумные волнения подле гиперборейского посольства, а теперь – внезапное, лишенное каких-либо причин решение двергов покинуть столицу. Король Эртель имеет полное право возмущаться и недоумевать. К тому же он должен что-то сказать своим подданным, когда те неизбежно начнут задавать вопросы. Допустим, Эртель и его приближенные сумеют придумать достойную причину, оправдывающую в глазах прочих жителей Пограничья и гостей страны спешное исчезновение гномов, но как долго продлится это отсутствие? Седмицу? Год? Десятилетие?
– В жизни не поверю, чтобы подгорный народец так запросто бросил нажитое добро и разбежался прятаться по своим норам… гм, жилищам, – поддержал супругу ничуть не угомонившийся Конан. – Или ваши колдуны в самом деле напророчили Вольфгарду быть пусту, а ты решил, что будет очень неплохо заодно избавиться от этого юного зануды Эртеля и прочих людишек вкупе с вечно крутящимися под ногами оборотнями? Отличный замысел! Всего-то хлопот – просто промолчать. Только на кой ляд ты прислал вестников с извинениями? Совесть, что ли, покоя не дает?
Дженна обреченно возвела глаза к потемневшим массивным стропилам: кажется, ее мужу без особого труда удалось довести старого дверга до состояния, в котором руки сами собой тянутся к рукояти оружия, а язык немеет от злости.
– Напророчили… предсказали… Да не колдуны, а колдун! – яростно и крайне маловразумительно возопил Фрам, размашистым жестом перевернув золотую чарку, откуда немедля вытек белесый, резко пахнущий ручеек. – Один-единственный распроклятый колдун, да поразит его безумную голову Молот Великого Кователя, да разверзнется под ним сама земля и рухнет он в Изначальное Пламя!! Чтоб его Темные Демоны сожрали и кости отрыгнули!..
Жалобно скрипнула приоткрывающаяся дверь, в горницу сунулась чья-то встопорщенная борода. Убедившись, что пришлецы не собираются покушаться на жизнь, честь и имущество Старосты, но зачарованно внимают горячечной речи, немедленно исчезла.
– Демоны, это конечно, да… – протянул король Аквилонии, когда дверг, высказавшись, слегка успокоился и потянулся к хрустальной бутыли со сгущенным вином. Руки у него тряслись, поэтому обязанности чашницы временно перешли к Зенобии. – Это я понимаю… Теперь скажи то же самое, но толком и по порядку. Что за колдун такой вдруг у вас завелся?
– Заводятся крысы в погребе, а колдун был всегда, – отрезал гном. – Он служил еще деду нынешнего Подгорного Короля и старше чем ты, госпожа Йен и я, вместе взятые. Мы называем его Офейгом, Слушающим Голоса Камней – это прозвище пристало к нему неизвестно когда, а настоящее имя уже давно все позабыли. Думаю, Офейг и сам его не помнит. Раньше он почти не вылезал из своей пещеры в Граскаальских Копях, но, когда в горах куролесил Бешеный Вожак, а потом создавалось Вольное Пограничье, ему вдруг захотелось перебраться сюда, в город. Возразить никто не рискнул, даже Дьюрин, и это ярмо повесили мне на шею. Я что, я не жалуюсь… – он яростно засопел, бормоча на наречии карликов, но, опомнившись, вернулся к понятному людям языку: – Офейг в мои дела больше нужного не вмешивался, я в его тоже не лез. Жили себе спокойно, горя не знали, к Ярмарке готовились, да вот аккурат четыре дня тому снизошло на дряхлого пня откровение…
– И он напророчил землетрясения, ливни из жаб, явление разъяренного Сета во плоти и конец мира, – докончил киммериец, удостоившись неприязненного взгляда дверга и укоризненного – собственной жены.
– Если бы, – Фрам как-то поник и осунулся. – Тогда бы мы знали, как поступить. И уж точно поделились бы своим знанием с теми, кого зовем друзьями и союзниками. Но Офейг… Офейг сказал… В общем, напугал он нас всех крепко.
Конан вовремя удержался от непроизвольного удивленного возгласа. Если дверг признается в собственном испуге, значит, увиденное или услышанное им действительно выходит за пределы, установленные богами для рассудка любого разумного создания. В этом, как ни странно, поведение гномов очень напоминало традиции уроженцев Полуночных земель, готовых умереть, только бы не допустить, чтобы их заподозрили в способности поддаться страху. Фрам же продолжал говорить, неотрывно буравя взглядом из-под сдвинутых бровей какой-то сучок в полированной столешнице.
– Когда он начал вещать, рядом с ним находились двое – Кьяр, его воспитанник и Скафти, его правнук. Скафти побежал за мной, но я замешкался и пришел слишком поздно. Впрочем, я все равно не понял бы и половины – Офейг говорил на Древнем Наречии. Кьяр пытался переводить, но получилось скверно. Мы разобрали что-то о грядущем безумии прошлых времен и льющейся крови… Я-то думал – он закончит прорицать, очнется и растолкует нам, что к чему. Так всегда происходило. А его вдруг корчить начало, потом и того хуже – болтать, понятное дело, перестал, вытянулся и затих. Ни жив и ни мертв, а так, что-то среднее. Он до сих пор такой – молчит и таращится в ту темноту, где звучит неслышимый для нас голос…
Фрам помолчал, испустил еще один тяжкий вздох, заглянул в заботливо наполненную Дженной чашу, но пить не стал.
– Вот так-то… Самое скверное – Офейг, хоть и вонючий старый гриб, но колдун первостатейный, в Подгорном Королевстве иного такого вряд ли сыщешь. А как он есть придворный ведун и ближний советник самого Короля-под-Горой, то наплевать на всю эту историю я, сам понимаешь, не мог. В тот же день созвал Круг, обсказал, что да как, и мы порешили: лучше переоценить опасность, чем недооценить. Ежели спустя пару седмиц выяснится, что Офейг попросту спятил по старости лет либо же мы его неверно поняли, мы вернемся. Тогда я лично извинюсь перед королем Эртелем и возмещу причиненные убытки. Если он выскажет желание, чтобы мои соотечественники или лично я больше не показывались ему на глаза – пусть так и станется. Признаю, я опрометчиво поступил с этим посланием, но ничего иного я придумать не сумел…
Дверг раздраженно махнул рукой и наконец одним глотком опорожнил кубок с огненной жидкостью.
– Теперь понимаю, отчего твои посланники столь упорно заверяли нас в собственном неведении, – сказал киммериец, когда стало ясно, что Фрам закончил свое повествование. – Эртель и так шипел, что твоя жаровня, ежели в нее плюнуть. Узнай он, что причиной всему – бред какого-то дряхлого колдуна, который к тому же толком и не разобрали… Не в обиду вам будет сказано, к гномским ведунам люди относятся не слишком уважительно.
– Так же, как и гномы – к людским, – хмыкнул Фрам. – Тотланта в счет не беру.
– А как быть горожанам в ожидании, пока минуют отведенные вами две седмицы? – осторожно заговорила Дженна. – Следует ли из речений вашего предсказателя, что беда угрожает всем – и нам, людям, и Племени Карающей Длани?
