парней. Правда, не
Но у них был КЛЮЧ, вот в чем вся штука. Они могли запереть тебя и делать с тобой все, что им захочется.
В последние три дня до Ллойда стала смутно доходить символическая талисманная власть КЛЮЧА. КЛЮЧ являлся наградой за игру по правилам. Если ты играешь не по правилам, они могут запереть тебя. Это ничем не отличалось от карточки «Отправляйся в тюрьму» в игре «Монополия». Не справишься с этим ходом — не получишь двести долларов. А те, кто обладает КЛЮЧОМ, получают вместе с ним и определенные преимущества. Они могут отобрать у тебя десять лет жизни, или двадцать, или сорок. Они могут даже отобрать у тебя всю жизнь, посадив на электрический стул.
Но владение КЛЮЧОМ не дает им права убираться восвояси и оставлять тебя умирать с голоду взаперти. Это не дает им права принуждать тебя жрать дохлую крысу и пытаться съесть набивку своего матраса. Это не дает им права бросать тебя в таком месте, где тебе, возможно, придется съесть труп человека из соседней камеры, чтобы остаться в живых (если только сумеешь до него дотянуться, вот так — дуу-да, дуу-да).
Существуют какие-то вещи, которые просто нельзя делать с людьми. Владея КЛЮЧОМ, ты можешь зайти далеко, но не дальше, чем положено. Они бросили его здесь умирать кошмарной смертью, хотя могли выпустить. Что бы там ни писали в газетах, он вовсе не бешеный пес, который загрызет первого, кого повстречает. До встречи со Шпоком он вляпывался лишь в мелкое дерьмо — и только.
Вот он и ненавидел, и ненависть приказывала ему выжить… или по крайней мере попытаться сделать это. Какое-то время ему казалось, что и его ненависть, и жажда жизни совершенно бессмысленны, потому что все те, кто обладал КЛЮЧОМ, умерли от гриппа и были уже недосягаемы для его мести. Потом мало- помалу, все сильнее страдая от мук голода, он понял, что грипп не мог убить
Ножка койки снова уперлась в ляжку Траска.
— Давай, — прошептал Ллойд. — Давай, иди сюда… Все дамы в Кэмптауне… распевают это песенку… весь день, дуу-да, напролет.
Тело Траска медленно и с трудом заскользило по полу камеры. Ни один рыбак не обращался с большей хитростью и осторожностью со скумбрией, чем Ллойд, когда он «подсекал» и тянул Траска. Штанина Траска лопнула, и Ллойду пришлось подцепить его за другое место. Но в конце концов его нога оказалась достаточно близко, чтобы Ллойд мог просунуть руку через решетку и ухватить ее… если бы захотел.
— Ничего личного, — шепнул он Траску, дотронулся до его ноги и погладил ее. — Ничего личного, я не собираюсь есть тебя, старина. Если только не буду вынужден.
Он даже не сознавал, что у него текут слюни.
Когда спустились пепельные сумерки, Ллойд услышал присутствие кого-то. Поначалу звук был таким далеким и странным — похожим на скрежет металла по металлу, — что Ллойд решил, будто ему это просто почудилось. Граница между сном и бодрствованием у него почти стерлась, он переходил из одного состояния в другое, практически не замечая этого.
Однако вскоре раздался голос, и Ллойд резко уселся на своей конке, широко вытаращив блестящие глаза, казавшиеся огромными на его осунувшемся от голода лице. Голос разносился по коридорам административного крыла Бог знает как далеко, а потом поплыл вниз по лестнице, к холлам, соединяющим комнаты свиданий с центральным отсеком камер, где находился Ллойд. Он легко просочился сквозь двойные решетчатые двери и в конце концов достиг ушей Ллойда.
—
Странное дело, первой мыслью Ллойда было.
—
Тут Ллойд очнулся от столбняка. Он спрыгнул на пот схватил ножку кровати и принялся исступленно молотить ею по решеткам; вибрация металла отозвалась дрожью в костяшках его стиснутого кулака.
— Нет! — заорал он. — Нет! Не уходи! Пожалуйста не уходи!
Голос раздался ближе, теперь он был где-то посередине между административным крылом и этим этажом:
— Мы так тебя любим, что съедим с потрохами… О-о, судя по голосу, кто-то
Ллойд уронил ножку кровати на пол и обеими руками вцепился в прутья решетки. Теперь до него из темноты откуда-то сверху доносились шаги спускающегося в холл, ведущий к блоку камер. Ллойд едва не разрыдался от облегчения… в конце концов он был спасен… И тем не менее в сердце своем он ощущал не радость, а страх, растущий ужас, заставляющий его жалеть, что он не промолчал. Промолчал? Бог ты мой! Что может быть хуже голодной смерти?
Подумав о голодной смерти, он вспомнил про Траска. Траск валялся на спине под покровом пепельных сумерек одна нога его была просунута в камеру Ллойда, и на голени, на самой мясистой ее части, виднелась значительная выемка. Там были следы зубов. Ллойд знал, чьи зубы оставили эти отметины, но он лишь смутно помнил, как ел на завтрак филе из Траска. Тем не менее его охватило страшное чувство отвращения, ужаса и собственной вины. Он ринулся к решетке и затолкал ногу Траска обратно в его камеру. Потом, оглянувшись через плечо и убедившись, что владельца голоса еще не видно, он, прижав лицо к прутьям, протянул руки через решетку и опустил вниз штанину на ноге Траска, прикрыв то, что сам же натворил.
Торопиться, конечно, не стоило, поскольку решетчатые ворота у входа в блок камер были заперты, а так как электричество отключилось, кнопка не сработала бы. Его спасителю придется вернуться и отыскать КЛЮЧ. Ему придется…
Ллойд замер, услышав, как ожил электрический движок, приводящий в движение ворота. Тишина в камерах усилила звук, за которым раздалось знакомое «
Потом шаги раздались в проходе между камерами.
Управившись с Траском, Ллойд ожидал незнакомца у двери своей камеры; теперь он невольно отступил на два шага, перевел взгляд на пол снаружи камеры и прежде всего увидел пару пыльных остроносых ковбойских сапог со скошенными каблуками. Первая его мысль была, что Шпок носил точно такие же.
Сапоги остановились перед его камерой.
Его взгляд медленно пополз вверх, по вытертым джинсам, закрывающим верх сапог, по кожаному ремню с бронзовой пряжкой (на ней были изображены разные астрологические знаки внутри двух концентрических окружностей), по куртке со значками на каждом нагрудном кармане: на одном — улыбающаяся рожица, а на другом — дохлая свинья и надпись КАК ПОЖИВАЕТ ТВОЯ ОТБИВНАЯ?
В ту же секунду глаза Ллойда против его воли уперлись в тускло мерцающее лицо Рэндалла Флагга.
