— Зовите сюда ремесленников! — приказал он. — Пусть вырубят мне ступени на этой гладкой поверхности, или сколотят лестницу, или ещё что другое придумают. Я желаю занять свою резиденцию там, наверху.

— Господин, — осмелился возразить ему старейший советник, — там, наверху, живет наша Златоглазая Повелительница Желаний, когда она здесь, у нас.

— Делайте, что я повелел! — прикрикнул на него Бастиан.

Вельможи побледнели и отступили от него в сторону. Но повиновались.

Призвали мастеров, и те, вооружившись тяжелыми молотками и зубилами, принялись за работу. Однако, как они ни мучились, им не удалось выбить из крутого склона даже самого маленького кусочка. Зубила выпрыгивали у них из рук, и на гладкой поверхности не оставалось ни единой царапины.

— Придумайте что-нибудь ещё, — сказал Бастиан и недовольно отвернулся, — я хочу наверх. Но имейте в виду, что моё терпение скоро иссякнет.

Потом он вернулся обратно, и вместе со своей свитой, в которую входили Ксайда, рыцари Избальд, Икрион и Идорн, а также синий Джинн Иллуан, обошел все остальные помещения дворца и вступил во владение ими.

В ту же ночь он созвал всех вельмож, министров и советников, служивших до тех пор Девочке Императрице, на заседание, которое прошло в том самом большом круглом зале, где однажды собирался консилиум врачей. Бастиан объявил всем, что Златоглазая Повелительница передала ему, Бастиану Бальтазару Буксу, всю власть над бесконечной фантазийской Империей и отныне он займет её место. Он призвал их присягнуть ему в полном и беспрекословном подчинении.

— Даже в том случае, и особенно тогда, — прибавил он, — когда мои решения будут для вас до времени непостижимы. Потому что я вам не ровня.

Затем он постановил, что через семьдесят семь дней он коронуется Мальчиком Императором Фантазии. Это будет такое пышное торжество, какого никогда ещё не бывало даже здесь. Надо сейчас же отправить послов во все страны, ибо он хочет, чтобы каждый народ фантазийской Империи прислал своего представителя на праздник коронации. На этом Бастиан закончил и удалился, оставив в одиночестве растерянных советников и вельмож.

Они не знали, как им вести себя. Всё, что они услышали, звучало для них настолько чудовищно, что сначала они долго стояли молча, втянув голову в плечи. Потом начали тихо совещаться. И после часового обсуждения пришли к решению, что обязаны следовать указаниям Бастиана, поскольку он носит Знак Девочки Императрицы, а это обязывает их к послушанию, действительно ли

Лунита передала всю власть Бастиану, или же это происшествие — одно из её непостижимых решений. Итак, послы были высланы и все другие распоряжения Бастиана также выполнены. Сам он, конечно, об этом больше не беспокоился. Все заботы о подготовке праздника коронации он предоставил Ксайде. А уж она знала, чем занять весь двор Башни Слоновой Кости — да так, что едва ли у кого-то оставалось время на размышления.

А Бастиан все последующие дни и недели сидел большей частью неподвижно в тех покоях, которые для себя выбрал. Он глядел прямо перед собой и ничего не делал. Он хотел бы ещё чего-нибудь пожелать или придумать какую-нибудь историю, чтобы она его развлекла, но ничего не приходило в голову. Он чувствовал себя опустошенным.

И вдруг у него возникла идея: он мог бы вызвать Луниту своим желанием. И если он и в самом деле теперь всемогущ, если все его желания превращаются в действительность, то и она должна будет ему повиноваться. До полуночи он сидел и шептал:

— Лунита, приди! Ты должна прийти. Я приказываю тебе прийти.

И представлял себе её взгляд, который, словно светящееся сокровище, хранило его сердце. Но она не пришла. И чем чаще Бастиан пытался заставить её прийти, тем больше меркло воспоминание об этом свечении в его сердце, пока в нём не стало и вовсе темно.

Он уговаривал себя, что всё вернется, как только он воссядет в павильоне Магнолии. Снова и снова подбегал он к ремесленникам, подгонял их то угрозами, то обещаниями, но всё, что они делали, оказывалось тщетным. Лестницы ломались, стальные гвозди гнулись, долота и зубила разлетались на куски.

Рыцари Икрион, Избальд и Идорн, с которыми Бастиан обычно охотно болтал и играл в разные игры, теперь редко бывали на что-нибудь способны. В самом глубоком подвале Башни Слоновой Кости они обнаружили винный погреб. Теперь они сидели там днем и ночью, пили, играли в кости, горланили глупые песни или спорили друг с другом, при этом нередко обнажая мечи. Иногда они, нетвердо держась на ногах, слонялись по главной улице и приставали к феям, эльфийкам, дикушкам и другим обитательницам Башни.

— Чего же ты хочешь, господин, — говорили они, когда Бастиан требовал от них объяснений, — ты должен дать нам дело.

Но Бастиану ничего не приходило в голову, и он уговаривал их подождать до коронации, хотя и сам не знал, что может после неё измениться.

Постепенно и погода становилась всё более хмурой. Закаты, похожие на расплавленное золото, бывали всё реже. Небо почти всегда было серым и пасмурным, а воздух стал удушливым. Ветер прекратился.

Так постепенно приближался назначенный день коронации.

Отосланные послы вернулись назад. Многие из них привели с собой представителей различных стран Фантазии. Но остальные возвращались ни с чем и сообщали, что жители, к которым они были посланы, наотрез отказались участвовать в церемонии. Вообще, во многих местах происходили тайные, а то и вовсе открытые мятежи.

Бастиан неподвижно смотрел в одну точку прямо перед собой.

— Со всем этим ты полностью покончишь, — заявила Ксайда, — как только станешь Императором Фантазии.

— Я хочу, чтобы они желали того же, чего желаю я, — сказал Бастиан.

Но Ксайда поспешила уйти, чтобы отдать новые распоряжения.

И вот настал день коронации, которой не суждено было состояться, а день этот вошел в историю Фантазии как дата кровавой битвы за Башню Слоновой Кости.

Уже с утра небо было покрыто густыми свинцово-серыми тучами — день словно и не наступал. Тоскливые сумерки легли на всё вокруг, воздух был совершенно неподвижен и так давил, что почти невозможно было дышать. Ксайда вместе с четырнадцатью церемониймейстерами Башни Слоновой Кости подготовила исключительно богатую и разнообразную праздничную программу, по роскоши и расходам превосходившую всё, что когда-либо было в Фантазии.

Уже спозаранку на всех улицах и площадях заиграла музыка, да такая, какой никогда ещё не слыхали в Башне Слоновой Кости: дикая, пронзительная и в то же время однообразная. Каждый, кто её слышал, начинал дрыгать ногами и должен был волей-неволей приплясывать и припрыгивать. Никто не знал музыкантов в черных масках и никто не ведал, где их раздобыла Ксайда. Все здания и фасады домов были украшены пёстрыми флагами и флажками, которые, впрочем, поскольку не было ветра, бессильно свешивались вниз. Вдоль главной улицы и вокруг на высокой дворцовой стене были развешаны бесчисленные портреты, от маленьких до огромных, и на всех, повторяясь снова и снова, было изображено одно и то же лицо — Бастиана.

Поскольку павильон Магнолии всё ещё оставался неприступным, Ксайда приготовила для церемонии вступления на престол другое место. Там, где главная улица в форме спирали кончается большими воротами дворцовой стены, на широких ступенях слоновой кости и будет установлен трон. Тысячи золотых курильниц уже дымили здесь, и дым их, дурманящий и в то же время возбуждающий, медленно стекал по ступеням на площадь, по главной улице вниз, и проникал во все улочки, закоулки и дома.

Повсюду стояли Черные Великаны в своих панцирях насекомых. Никто кроме самой Ксайды не знал, как ей удалось из тех пятерых, что у неё ещё оставались, сделать во сто раз больше. Да ещё с полсотни из них сидели верхом на громадных конях, которые тоже были полностью из черного металла и передвигались совершенно одинаково. Эти всадники сопровождали трон в триумфальном шествии по главной улице. Никто не знал, откуда он взялся. Огромный, словно церковный портал, он состоял из одних только зеркал всех