разговора, и она избегала расспросов о его прошлом в человеческом мире, с тех пор как заметила, что разговоры об этом ему неприятны. Она почти непрерывно курила восточный наргиле, стоявший перед нею. Его трубка была похожа на изумрудно-зеленую гадюку, а мундштук, который она держала своими длинными, мраморно-белыми пальцами, напоминал змеиную голову. Когда Ксайда затягивалась, казалось, будто она её целует. Облачко дыма, которое она с наслаждением выпускала изо рта и из носа, при каждой затяжке меняло цвет: то оно было голубым, то желтым, то розовым, то зеленым, то лиловым.

— Я давно уже хотел спросить тебя, Ксайда, — сказал Бастиан в одно из таких посещений, задумчиво глядя на молодчиков в черных панцирях насекомых, которые несли паланкин, шагая в ногу мерным шагом.

— Твоя рабыня слушает, — ответила Ксайда.

— Когда я боролся с твоими Броневеликанами, — продолжал Бастиан, — оказалось, что они состоят только из доспехов, а внутри — пустые. Что же приводит их в движение?

— Моя воля, — улыбнулась Ксайда. — Именно потому, что они пусты, они послушны моей воле. Моя воля может управлять всем, что пусто.

Она посмотрела на Бастиана своими разноцветными глазами.

От этого взгляда Бастиан ощутил непонятную тревогу, но тут она снова опустила длинные ресницы.

— А я тоже мог бы управлять ими моей волей?

— Конечно, мой господин и учитель, — ответила Ксайда, — и в сто раз лучше, чем я, ведь я в сравнении с тобой ничтожество. Хочешь попробовать?

— Сейчас нет, — возразил Бастиан — ему вдруг стало как-то не по себе. — Может, в другой раз.

— Ты действительно считаешь, — продолжала Ксайда, — что ехать на старой лошачихе лучше, чем предоставить нести себя устройствам, управляемым твоей волей?

— Йиха везёт меня с удовольствием, — несколько угрюмо ответил Бастиан. — Она радуется тому, что может меня везти.

— Значит, ты делаешь это ради неё?

— А почему бы и нет? Что тут плохого?

Ксайда выпустила вверх изо рта зеленую струйку дыма.

— О, ничего, господин. Как может быть плохим то, что ты делаешь?

— К чему ты клонишь, Ксайда?

Она нагнула свою огненно-рыжую голову.

— Ты слишком много думаешь о других, господин и учитель, — прошептала она. — Но никто не достоин отвлекать твоё внимание от твоего собственного, исключительно важного развития. Если ты на меня не рассердишься, о господин, я решусь дать тебе совет: больше думай о своем совершенстве!

— Но какое отношение это имеет к старой Йихе?

— Почти никакого, господин. Почти совсем никакого. Только она не достойна такого всадника, как ты. Мне обидно видеть тебя на спине… столь заурядного животного. Все твои спутники удивлены этим. Один только ты, господин и учитель, не знаешь, чего ты достоин!

Бастиан ничего не сказал, но слова Ксайды произвели на него впечатление.

Когда караван во главе с Бастианом верхом на Йихе шел на другой день по чудесным заливным лугам с островками зарослей благоухающей сирени, Бастиан воспользовался полуденным привалом, чтобы принять предложение Ксайды.

— Послушай, Йиха, — сказал он, поглаживая лошачиху по шее. — Настало время, когда нам придется расстаться.

Йиха издала жалобный крик.

— Почему, господин? — печально спросила она. — Я плохо справлялась со своим делом? — Из её темных глаз текли слезы.

— Нет, нет, — поспешил утешить её Бастиан, — наоборот, весь этот долгий путь ты так осторожно меня везла, была так терпелива и послушна, что я хочу тебя вознаградить.

— Не надо мне никакой другой награды, — возразила Йиха. — Я бы хотела везти тебя дальше. Чего же ещё мне желать?

— Но разве ты не говорила, — продолжал Бастиан, — что тебе грустно от того, что у таких, как ты, не бывает детей?

— Да, — огорченно отвечала Йиха, — ведь я, когда совсем состарюсь, рассказывала бы им об этих днях.

— Хорошо, — сказал Бастиан. — Тогда я сейчас поведаю тебе одну историю, которая должна сбыться. И я хочу рассказать её тебе — тебе одной, потому что она твоя.

И тут он взял в руки длинное ухо Йихи и стал в него шептать:

— Недалеко отсюда в зарослях сирени ждет тебя отец твоего сына. Это белый жеребец с крыльями из лебяжьих перьев. Хвост и грива у него длинные, до самой земли. Вот уже много дней он тайно следует за нами, потому что безумно в тебя влюблен.

— В меня? — воскликнула Йиха чуть ли не с испугом. — Но ведь я всего лишь лошачиха, и уже не так молода!

— Для него, — тихо сказал Бастиан, — ты самое прекрасное создание Фантазии, как раз потому, что ты такая, какая ты есть. И может быть, ещё потому, что ты везла меня. Но он очень застенчив и не решается к тебе приблизиться на глазах у этой огромной толпы. Ты должна пойти к нему, иначе он умрет от тоски по тебе.

— Боже мой, неужели всё так плохо? — растерянно сказала Йиха.

— Да, — прошептал Бастиан ей в ухо, — а теперь прощай, Йиха! Беги быстрей и ты его найдешь.

Йиха сделала несколько шагов, но потом ещё раз обернулась к Бастиану.

— По правде сказать, — призналась она, — я немного боюсь.

— Смелее! — сказал Бастиан, улыбаясь, — и не забудь рассказать обо мне твоим детям и внукам.

— Спасибо, господин, — ответила Йиха по своему обыкновению просто.

Бастиан долго смотрел, как она трусит вдаль, и не чувствовал радости от того, что её отправил. Он вошел в свой роскошный шатер, лег на мягкие подушки и уставился в потолок. Снова и снова повторял он себе, что исполнил самое заветное желание Йихи. Но мрачное настроение от этого не исчезало. Да, многое зависит от того, когда и почему делаешь кому-нибудь приятное.

Но это касалось только Бастиана, потому что Йиха и в самом деле нашла белоснежного крылатого жеребца и справила с ним свадьбу. И потом у них родился сын, белый крылатый лошак, которого назвали Патаплан. Он ещё заставит поговорить о себе в Фантазии, но это уже другая история и должна быть рассказана в другой раз.

С этого момента Бастиан ехал дальше в паланкине Ксайды. Она даже хотела выйти и идти рядом пешком, чтобы предоставить ему как можно больше удобств, но Бастиан не позволил ей этого. И вот они сидели теперь вместе в просторном коралловом паланкине, который двигался впереди процессии. Бастиан был ещё немного расстроен из-за Ксайды, которая дала ему совет расстаться с лошачихой. И Ксайда это очень скоро поняла. Его односложные ответы затрудняли полноценную беседу.

Чтобы его подбодрить, она весело сказала:

— Я бы хотела сделать тебе подарок, мой господин и учитель, если ты окажешь милость его принять.

Она достала из-под подушки сиденья роскошно украшенную драгоценностями шкатулку. Бастиан в нетерпении выпрямился. Раскрыв шкатулку, она достала из неё тонкий пояс, который, словно цепочка, состоял из подвижных звеньев. Все звенья и закрепка были из прозрачного стекла.

— Что это? — спросил Бастиан.

Пояс тихонько позвякивал в её руке.

— Это пояс, который делает тебя невидимым. Но ты, господин, должен дать ему имя, чтобы он принадлежал тебе.

Бастиан внимательно посмотрел на него и сказал:

— Пояс Геммай.

Ксайда кивнула с улыбкой.