— Так значит, это вы построили самый прекрасный город Фантазии Амаргант? — спросил Бастиан.

— Это так, ах, — прокричали существа, — но убери от нас этот свет и не смотри на нас. Будь милосерден!

— И вы наплакали Озеро Слёз Муру?

— Господин, — застонали Ахараи, — всё так, как ты говоришь. Но мы умрем от стыда и ужаса, если ты и дальше будешь заставлять нас стоять на свету. Зачем ты множишь наши страдания столь жестоко? Ах, мы же тебе ничего не сделали и никого никогда не оскорбляли своим видом.

Бастиан спрятал в карман камень Аль Цахир и снова наступила полная темнота.

— Спасибо! — кричали рыдающие голоса. — Спасибо за твою милость и твоё сострадание, господин!

— Я хотел бы поговорить с вами, — сказал Бастиан, — я хочу вам помочь.

Ему было почти дурно от омерзения и жалости рядом с этими отчаянными существами. Он не сомневался, что это и есть те самые создания, про которых он рассказывал в своей истории о происхождении Амарганта, но, как всегда, он был не уверен, существовали ли они всё время или возникли только благодаря ему. Ведь если это так, то он в ответе за все их страдания.

Но, как бы то ни было, он решил изменить эту ужасную ситуацию.

— Ах, — скулили жалобные голоса, — кто сможет нам помочь?

— Я! — крикнул Бастиан. — Я ношу АУРИН.

И вдруг стало тихо. Плач прекратился.

— Откуда вы вдруг появились? — спросил Бастиан в темноту.

— Мы живем в беспросветных глубинах земли, — раздался в ответ многоголосый шепот, — чтобы скрыть нашу внешность от солнечного света. Там мы непрестанно плачем о своей судьбе и вымываем слезами самое прочное серебро из древних пород, а потом плетем из него филигрань, которую ты уже видел. Только в самые темные ночи мы отваживаемся выйти на поверхность, и эти пещеры — наши выходы. Здесь, наверху, мы соединяем вместе то, что заготовили внизу. Как раз эта ночь была достаточно темной, чтобы избавить нас от возможности видеть собственный облик. Поэтому мы здесь. Работой мы стараемся искупить перед миром наше уродство и в ней находим малое утешение.

— Но вы же не виноваты, что вы такие! — возразил Бастиан.

— Ах, разная бывает вина, — отвечали Ахараи, — одни виноваты действием, другие помыслами, а наша вина в том, что мы существуем.

— Как я могу вам помочь? — спросил Бастиан, чуть не плача от сострадания.

— Ах, великий благодетель, — воскликнули Ахараи, — раз ты носишь АУРИН и имеешь власть спасти нас, мы просим тебя только об одном: дай нам другую внешность!

— Я сделаю это, не беспокойтесь, бедные вы червячки! — сказал Бастиан. — Я желаю, чтобы вы сейчас уснули, а когда утром рано проснетесь, выпорхнете из своей оболочки, превратившись в бабочек. Вы станете пестрыми и веселыми, будете только смеяться и развлекаться. С завтрашнего дня вас зовут не Ахараи Вечно-Плачущие, а Шламуфы Вечно-Смеющиеся!

Бастиан прислушался к темноте, но больше ничего не услышал.

— Они уже уснули, — прошептал Атрейо.

Друзья вернулись в пещеру. Рыцари Избальд, Идорн и Икрион всё ещё тихо похрапывали и так и ничего не узнали об этом происшествии.

Бастиан лёг.

Он был в высшей степени доволен собой.

Скоро вся Фантазия узнает о добром деле, которое он только что совершил. И ведь совсем бескорыстно — никто же не сможет утверждать, что он при этом пожелал чего-то для себя самого. Слава об его доброте засияет ясным светом.

— Ну, что скажешь, Атрейо? — прошептал он.

Атрейо немного помолчал, а потом ответил:

— Как знать, чего это тебе стоило?

Только позже, когда Атрейо уже спал, Бастиан понял, что его друг намекал на забывание, а не на его самоотверженность. Но долго он не раздумывал и уснул с радостным предчувствием.

На другое утро он проснулся от громких удивленных восклицаний трех рыцарей:

— Вы только посмотрите! Клянусь честью, моя старая кляча и та хихикает!

Бастиан увидел, что они стоят у выхода из пещеры, и Атрейо был тут же. Только он один не смеялся.

Бастиан встал и подошел к ним.

По всей котловине копошились, кувыркались и порхали маленькие комичные фигурки, забавнее которых Бастиан ещё никогда не видел. У всех у них за спиной были пестрые крылышки, как у бабочек, а одеты они были во всевозможные балахончики — в клеточку и в полоску, в крапинку и в горошек, которые казались то слишком узкими, то широкими, то большими, то маленькими, сшитыми на авось. Не было ничего ровно скроенного, и повсюду, даже на крыльях, были наляпаны заплатки. Ни одно из существ не походило на другое, лица их были пестрыми, как у клоунов, на них красовались круглые красные носы и разукрашенные рты. На голове у некоторых сидели цилиндры всевозможных цветов, другие напялили фуражки, у третьих на макушке торчало только три ярко-красных вихра, а двое обладали сверкающими лысинами. Больше всего их сидело и висело на изящной башне из драгоценной серебряной филиграни. Одни крутились на ней, прыгали вокруг и прямо по ней и пытались её разрушить.

Бастиан выбежал наружу.

— Эй, вы, там! — крикнул он. — Прекратите сейчас же! Нельзя так делать!

Существа замерли и все уставились вниз на Бастиана.

Один, с самой верхушки, спросил:

— Что он сказал?

А другой снизу прокричал:

— Вон тот говорит, что нам нельзя так делать.

— Почему он говорит, что нам нельзя так делать? — спросил третий.

— Потому что нельзя! — крикнул Бастиан. — Вы не можете просто так всё ломать!

— Вон тот говорит, что мы не можем всё ломать, — сообщил первый Клоун— Бабочка остальным.

— Нет, мы это можем, — ответил ему другой и отломил большой кусок башни.

— Нет, мы это можем! — прокричал первый Бастиану, прыгая, как сумасшедший.

Башня покачнулась и угрожающе заскрипела.

— Что же вы делаете! — заорал Бастиан. Он был разгневан и испуган, но он не знал, как себя вести, — уж очень комичны были эти создания.

— Вон тот, — снова обратился первый Клоун к своим товарищам, — спрашивает, что мы делаем.

— В самом деле, что мы делаем? — поинтересовался другой.

— Мы развлекаемся! — крикнул первый Клоун сверху Бастиану и чуть не захлебнулся от смеха.

— Но башня рухнет, если вы не прекратите! — закричал Бастиан.

— Вон тот, — сообщил первый Клоун остальным, — считает, что башня рухнет.

— И что? — спросил другой.

— И что? — прокричал сверху первый.

Бастиан лишился дара речи, и пока он искал подходящий ответ, все Клоуны-Бабочки, висевшие на башне, начали вдруг водить хоровод в воздухе, но держались при этом не за руки, а цеплялись за ноги, за воротники, некоторые кружились на голове, и все смеялись и горланили.

То, что вытворяли эти крылатые человечки, выглядело настолько комично и весело, что Бастиан невольно стал смеяться тоже.

— Но всё же так делать нельзя! — крикнул он. — Это творение Ахараев!

— Вон тот, — вновь обратился первый Клоун-Бабочка к своей компании, — говорит, что так делать нельзя.

— Нам всё можно, — крикнул другой и совершил в воздухе кувырок, — нам можно всё, что не запрещено. А кто нам запретит? Мы Шламуфы!