вполне уютно. Пока Идорн Стойкий пытался зажарить на своем длинном мече над огнем большой кусок мяса из провианта и все глядели на него с ожиданием, Атрейо повернулся к Бастиану и попросил:

— Расскажи нам побольше о Крис Те!

— О ком? — переспросил Бастиан, не понимая.

— О твоей подруге Крис Те, маленькой девочке, которой ты рассказывал свои истории.

— Я не знаю маленькой девочки с таким именем, — ответил Бастиан, — и с чего ты взял, что я ей рассказывал истории?

Атрейо вновь посмотрел на него задумчиво.

— В твоем мире, — проговорил он медленно, — ты ведь рассказывал много историй — ей, и себе самому.

— Откуда тебе это известно, Атрейо?

— Ты сам сказал. В Амарганте. И ещё ты сказал, что тебя за это часто высмеивали.

Бастиан уставился на огонь.

— Это правда, — пробормотал он, — я так сказал. Но я не знаю почему. Я не могу этого вспомнить.

Ему и самому это казалось странным.

Атрейо обменялся взглядом с Фалькором и кивнул с серьезным видом, словно они уже обсуждали то, что сейчас подтвердилось. Но больше он ничего не сказал. Видимо, не хотел говорить об этом при трех рыцарях.

— Мясо готово, — объявил Идорн.

Он отрезал каждому по куску, и все принялись есть. То, что оно готово, при всём желании сказать было нельзя — снаружи оно немного обуглилось, а внутри было ещё сырым, но при таких обстоятельствах привередничать не приходилось.

Некоторое время все жевали, а потом Атрейо опять попросил Бастиана:

— Расскажи, как ты к нам попал!

— Да ты же знаешь, — ответил Бастиан, — ты привел меня к Девочке Императрице.

— Нет, ещё до того, — сказал Атрейо, — в твоем мире: где ты там был и как всё произошло?

И тут Бастиан рассказал, как он украл книгу у господина Кореандера, как удрал с нею на школьный чердак и там начал читать. Он хотел уже начать рассказывать про Великий Поиск Атрейо, но тот покачал головой. Казалось, его не интересует, что Бастиан о нём прочел. Зато его очень интересовали подробности того, как и почему Бастиан посетил Кореандера и потом бежал на школьный чердак.

Бастиан напряженно думал, но больше ничего не нашел в своей памяти. Всё, что было с этим связано — что он боялся, что он был толстым, слабым и обидчивым — он позабыл. Его воспоминания были отрывочны, и эти отрывки казались ему такими далекими и неясными, будто речь шла не о нём самом, а о ком-то другом.

Атрейо спросил его и про другие воспоминания, и Бастиан рассказал о временах, когда была жива его мама, об отце, о родном доме, о своей школе и о своем городе — то, что ещё помнил.

Три рыцаря уже спали глубоким сном, а Бастиан всё рассказывал. Его удивляло, что Атрейо испытывает такой большой интерес к самому обыденному. Может быть, от того, как Атрейо его слушал, ему и самому обычные и обыденные вещи постепенно стали казаться вовсе не обыденными, а полными тайны, чего он раньше никогда не замечал.

В конце концов, он уже не знал, о чём рассказывать — ничего не приходило в голову. Была уже поздняя ночь, костер догорал. Три рыцаря тихонько похрапывали. Атрейо сидел с неподвижным лицом и, казалось, был погружен в размышления.

Бастиан потянулся, завернулся в свой серебряный плащ и уже засыпал, когда Атрейо тихо сказал:

— Это из-за АУРИНА.

Бастиан подпер голову рукой и спросонья посмотрел на друга.

— Что ты хочешь сказать?

— Блеск, — продолжал Атрейо, словно разговаривая с самим собой, — действует на нас не так, как на человеческих детей.

— С чего ты взял?

— Знак дает тебе большую власть, он исполняет все твои желания и в то же время у тебя кое-что отнимает: воспоминания о твоем мире.

Бастиан подумал. Он не чувствовал, что ему чего-то не хватает.

— Граограман сказал мне, что я должен идти путем желаний, чтобы найти своё Истинное Желание. И об этом говорит надпись на АУРИНЕ. Но для этого мне придется переходить от одного желания к другому. Я не могу их перескакивать. Иначе я вообще не смогу продвигаться вперед в Фантазии — так он сказал. Для этого мне нужна Драгоценность.

— Да, — сказал Атрейо, — он дает тебе путь и в то же время отнимает цель.

— Ну, — беспечно возразил Бастиан, — Лунита уж знала, что делает, когда дала мне Знак. Ты напрасно беспокоишься, Атрейо. Наверняка АУРИН не ловушка.

— Да нет, — пробормотал Атрейо, — в это мне тоже не верится.

И немного погодя добавил:

— По крайней мере, хорошо, что мы уже ищем путь в твой мир. Мы же ищем его, правда?

— Да-да, — ответил Бастиан уже в полусне.

Среди ночи он проснулся от странного шума. Он не мог понять, что это такое. Костер погас, и его окружала тьма. Потом он почувствовал руку Атрейо на своем плече и услышал его шепот:

— Что это?

— Я тоже не знаю, — прошептал Бастиан.

Они подползли к выходу из пещеры, откуда доносился шум, и прислушались. Звук был похож на сдавленные рыдания и плач каких-то бесчисленных созданий. Но в нём не было ничего человеческого, не был он похож и на стон животных. Это был какой-то шелест, который нарастал, словно пенный прибой, и иногда завершался общим тяжелым вздохом, а потом снова спадал, чтобы вскоре нахлынуть вновь. Это был самый жалостный звук из всех, какие Бастиану приходилось слышать.

— Если бы хоть что-нибудь было видно! — прошептал Атрейо.

— Подожди! — ответил Бастиан. — У меня же есть Аль Цахир.

Он вытащил из кармана светящийся камень и поднял его над головой. Свет был мягкий, как от свечи, и осветил котловину слабо, но этого свечения было достаточно, чтобы оба друга увидели картину, от которой они с отвращением поежились.

Вся котловина была заполнена безобразными червями величиной с вытянутую руку. Кожа их свисала, словно они были завернуты в рваные грязные тряпки и лохмотья. Между их складками они высовывали какие-то скользкие конечности, похожие на щупальца полипов. На одном конце их тела из-под лохмотьев иногда выглядывали два глаза без век, из которых постоянно текли слезы. Поэтому и они сами, и вся котловина были мокрыми.

В тот момент, когда на них упал свет Аль Цахира, они замерли на месте и тут стало видно, чем они были заняты. Прямо посреди них возвышалась башня из тончайшей серебряной филиграни — прекраснее и драгоценнее всех построек, какие Бастиан видел в Амарганте. Многие из этих червеобразных созданий, видимо, карабкались на эту башню, собирая её из отдельных частей. Но сейчас все они застыли и уставились на свет Аль Цахира.

— Горе! Горе! — по котловине пронесся испуганный шепот. — Наше уродство стало явным! Горе! Горе! Чьи глаза нас увидели? Горе! Горе, что мы должны видеть сами себя! Кто бы ты ни был, жестокий пришелец, будь милостив, сжалься над нами и убери от нас этот свет!

Бастиан поднялся.

— Я Бастиан Бальтазар Букс, — сказал он, — а вы кто?

— Мы Ахараи, — прозвучало в ответ. — Ахараи, Ахараи! Мы самые несчастные создания Фантазии!

Бастиан молчал и в растерянности смотрел на Атрейо, который тоже встал и стоял теперь рядом с ним.